Шериф подошёл поближе, посветил фонарём на кучу внутренностей и судорожно сглотнул.
— Но зачем же убийце… — Он посмотрел на всех растерянными глазами. Его крупное лицо побледнело и в предрассветных сумерках напоминало полотно. — Не понимаю, зачем убивать человека, а потом оставлять здесь его внутренности?
Пендергаст поднялся, тщательно вытер руки белым шёлковым платком.
— Возможно, он сделал это, чтобы облегчить ношу.
Глава 32
Только в одиннадцать часов Тед Франклин наконец-то вернулся в полицейский участок. Пот с него лил ручьём, а голубая форма промокла до самого ремня. Казалось, даже висевшие на ремне наручники намокли от пота. Тед с удивлением обнаружил, что вернулся сюда последним. Все остальные уже давно осмотрели свои квадраты и сидели в кабинете шерифа, прохлаждаясь под кондиционером. Сейчас полицейский участок больше напоминал командный пункт, чем офис шерифа. Вся комната была заполнена полицейскими из столицы штата; они держались довольно вольготно, болтали по мобильным телефонам, переговаривались по радио. А перед входом собралась огромная толпа репортёров: они изнывали от жары, пили в огромных количествах прохладительные напитки и ждали от полиции хоть каких-нибудь новостей по поводу нового убийства. Что же касается местных жителей, то все сидели по домам и боялись выйти на улицу. Даже бар «Колесо фургона» был закрыт, а его окна прикрыты ставнями. Поговаривали, будто рабочих птицефабрики отпустили по домам, чтобы они не болтались по улице поздно вечером. Ещё подъезжая к полицейскому участку, Тед подумал, что городок выглядит так, будто превратился в призрак — в нём не осталось живых людей, кроме видавших виды журналистов.
— Ну как, удачно? — спросил его шериф без всякой надежды.
— Нет.
— Проклятие! — Шериф грохнул кулаком по столу. — У тебя был последний квадрат и, стало быть, последняя надежда. — Он сокрушённо покачал головой. — Триста двадцать пять человек прочёсывали кукурузное поле, и всё без толку. Проверили даже Дипер и окрестные посёлки, но никто не пропадал.
— А вы уверены, что это человеческие… останки? — на всякий случай спросил Тед.
Хейзен мрачно посмотрел на него покрасневшими от бессонной ночи глазами, под которыми чётко обозначились чёрные круги. Тед ещё никогда не видел шефа таким подавленным. На его скулах двигались желваки, а на крепко сжатых кулаках вздулись жилы.
— Я тоже подумывал об этом в самом начале, но есть вещи, с которыми нельзя не согласиться. Останки уже отправлены в Гарден-Сити, и доктор Макхайд подтвердил, что они принадлежат человеку, а не животному. Это пока всё, что можно сказать на этот счёт. Да и о многом ли свидетельствуют содержимое кишок и внутренних органов?
При этих словах Тед вспомнил ту кучу окровавленного месива, которую увидел на рассвете, и ему стало дурно. Торчавшие оттуда куски бифштекса и дурманящий запах пива преследовали Теда, и ему казалось, что он не забудет этого никогда. Зря он смотрел на всё это.
— Может, это кто-то посторонний, проезжавший мимо Медсин-Крика в тот вечер? — неуверенно спросил он. — Вряд ли кто из местных стал бы бродить в это время по окраине города.
— Об этом я тоже думал, но где, спрашивается, автомобиль?
— Спрятан где-нибудь в кустах.
— Тед, мы обошли все поля, все окрестности, даже самолёт кружил здесь целый день.
— А на кукурузном поле нет вытоптанных кругов?
— Ничего, ни кругов, ни трупов, ни машины, ничего, за что можно было бы уцепиться. Мы даже следов ног не обнаружили на этот раз. — Шериф Хейзен устало смахнул пот со лба и откинулся на спинку стула. В полицейском участке стоял невообразимый гул — голоса людей, телефонные звонки, треск радиостанций, а тут ещё эти обнаглевшие репортёры толпились возле участка и всё норовили сфотографировать хоть кого-нибудь из полицейских сквозь стеклянную дверь.
— А что, если это какой-нибудь мелкооптовый продавец? — безнадёжно предположил Тед.
Хейзен дёрнул головой в сторону внутреннего помещения, где толпились полицейские из штата.
— Эти парни уже обзвонили все окрестные мотели и гостиницы.
— А что с этой сумкой с початками кукурузы? — донимал его Тед.
— Мы сейчас работаем над этим. Господи, да мы даже не знаем, кому она принадлежит — убийце или его жертве. И зачем нормальному человеку бродить по тёмным ночным улицам с мешком кукурузы? Причём каждый початок аккуратно пронумерован, обозначен каким-то странным кодом и снабжён биркой.
Шериф замолчал и посмотрел на входную дверь, где бесновалась толпа репортёров. Он встал, сел, снова встал и подозвал к себе Теда.
— Принеси мне банку с белой краской, которая хранится у нас в кладовке, и кисточку.
Тед сразу догадался, что вознамерился сделать его шеф. Он бросился в кладовку, нашёл там банку и кисточку и принёс шерифу. Тот открыл крышку банки, макнул в краску кисть и начал быстро закрашивать стекло на входной двери.
— Ублюдки, — злобно бормотал он. — Подонки, достали вы меня все. Вот теперь можете фотографировать белое стекло, если вам так хочется.
— Давайте я помогу вам, шеф, — предложил Тед, но шериф не слышал его. Как художник в минуты вдохновения, он размашисто водил кистью, оставляя с каждым разом всё меньше пространства для обзора извне.
Покончив с этим, он швырнул на стол кисть, закрыл банку с краской, тяжело опустился на стул и сомкнул от усталости веки. Вся его голубая полицейская рубашка была покрыта пятнами белой краски.
Тед сел рядом с ним и хотел утешить его, но не знал как. Лицо шефа стало пепельно-серым, а сам он поник на стуле, как выброшенная на берег рыба. Седые волосы Хейзена слиплись от пота и падали на лоб мокрыми прядями.
И вдруг шериф ожил, широко открыл глаза и вскочил на ноги. Тед последовал его примеру. Хейзен потёр лоб, вытер губы и медленно выдавил:
— Чонси!
Глава 33
Около полудня шериф Хейзен решил привлечь к поискам пропавшего Чонси дрессированных собак Лефти Уикса, который занимался с ними с давних пор, по каковой причине и служил в полицейском департаменте Доджа. Маленький плюгавый Уикс, со скверным характером и противной внешностью, всегда раздражал шерифа. Но больше всего Хейзена злила его болтливость. Уикс мог говорить часами без умолку, даже с собаками, если его никто не слушал.
Когда они пришли на берег ручья, солнце стояло в зените и палило с такой силой, что у шерифа промокли рубашка и брюки. Он то и дело вытирал пот платком, когда же промок и тот, начал вытираться тыльной стороной ладони. Кроме того, шериф не мог курить, ибо, по словам Уикса, дым портил нюх собакам, а они и без того не понимали, чего от них хотят.
Собак привели на берег уже в третий раз, и они, жалобно заскулив, повернули назад. Шериф потерял терпение и легонько пнул одну из них под зад. Собака поджала хвост и убежала.
— Ну же, скотина, найди этого ублюдка! — заорал на неё Хейзен. — Давай ищи!
— Если не возражаете, шериф… — начал Уикс, желая защитить собак, но шериф прервал его:
— Уикс, мы уже третий раз приходим сюда, и всё без толку! Твои собаки потеряли нюх.
— Конечно, если бить их ботинком, любая нюх потеряет.
Хейзен попытался овладеть собой и пожалел о том, что обидел пса. Полицейские из столицы штата иронически наблюдали за этой сценой издалека, убеждаясь в неспособности шерифа организовать поиски надлежащим образом. Бросив на них косой взгляд, Хейзен вытер лоб рукавом рубашки.
— Послушай, Уикс, ты же сам видишь, что дело серьёзное и мне сейчас не до шуток. Заставь своих чёртовых собак взять след, иначе я накатаю жалобу в Додж и попрошу прислать другого специалиста.
Уикс насупился и обиженно поджал губы.
— Я знаю, шериф, что они учуяли запах, но никак не могут взять след.
Шериф почувствовал, что закипает, как вода на этой безумной жаре.
— Уикс, ты обещал мне помощь со своими собаками, так помоги же, чёрт возьми. Почему они стоят у тебя, как шавки перед мастиффом? Они способны принести хоть какую-то пользу следствию или нет? — С этими словами шериф сделал шаг к одной из собак, и она грозно зарычала.
— Стоп! — скомандовал Уикс, опасаясь, что собака набросится на шерифа и тогда разразится скандал.
— Она не боится меня, эта сука, хотя и должна бы, — улыбнулся шериф. — Пусть ещё раз попробует на всякий случай.
Уикс взял пластиковый пакет с вещественными доказательствами, собранными после второго убийства, открыл и дал собаке понюхать. Та жалобно заскулила и попятилась.
— Давай, девочка, давай, — подбадривал её Уикс.
Собака легла на живот и отвернулась. Уикс прилёг рядом с ней, упрашивая её приступить к делу и не позорить его перед начальством.
Однако у собаки были совсем другие желания. Снова заскулив, она выпустила тонкую жёлтую струю на сухой песок.
