– Вы разбудите ребенка. – Дейзи напряглась, когда этот человек сел в машину, рядом с Элли, такой беззащитной во сне. Ее вдруг охватила дрожь, и теперь уже знакомая паника начала разливаться по телу.
– Мы просто подтолкнем машину к обочине. А потом снова ее заведем.
– Нет. Прошу вас. Оставьте меня в покое…
– Послушайте, отпустите ручной тормоз. Если хотите, я сам это сделаю и…
– Я собиралась к сестре. Но я не могу.
– Что, мадам?
– Не могу проехать по мосту.
Полицейский замер. Она увидела, как он многозначительно переглянулся с коллегой.
– Шевелитесь!
– Тупая корова!
Кто-то энергично нажимал на клаксон.
Она попыталась дышать. Попыталась прогнать шум из головы.
– Так в чем же проблема, мадам?
Она больше не видела лебедей. Птицы исчезли за поворотом.
– Просто… не могу. Я не могу проехать по мосту. – Она уставилась широко открытыми глазами на мужчин, стараясь заставить их понять. Но, когда роковые слова прозвучали вслух, осознала, что они все равно не поймут. – Там… Там он впервые сказал, что любит меня.
* * *
На сестре было ее лондонское пальто. Нарядное пальто женщины со средствами: синяя шерсть с золотыми пуговицами – броня против суетливого, ненадежного города. Пальто она увидела раньше, чем сестру: оно мелькнуло за приоткрытой дверью. Безразличная женщина, офицер полиции, с видом профессионального понимания угостила ее отвратительным кофе из автомата. Дейзи выпила кофе, не почувствовав вкуса, и только потом вспомнила, что кофеин ей запрещен. Нельзя пить кофе, если кормишь грудью. Одно из основных правил.
– Она здесь, – произнес приглушенный голос.
– Но с ней все в порядке?
– Абсолютно. С ними обеими все в порядке.
Элли продолжала безропотно спать в переносном автокресле, стоявшем у ее ног. Вообще-то, она так долго никогда не спала. Впрочем, ей нравилось это кресло, нравилось чувствовать себя в безопасности, защищенной со всех сторон, как объяснила патронажная сестра. Дейзи задумчиво, с завистью устремила взгляд на кресло.
– Дейзи!
Она подняла глаза.
Сестра держалась робко. Словно ей предстояло приблизиться к чему-то, что могло укусить.
– М-можно войти? – Она взглянула на Элли, будто успокаивая себя. Потом опустилась на стул рядом с Дейзи и положила руку на ее плечо. – Что случилось, дорогая?
Ей показалось, что она очнулась ото сна и увидела лицо сестры. Короткостриженые пышные каштановые волосы, которые таинственным образом никогда не отрастали. Взгляд, внимательный и встревоженный. Ее руку. Почти четыре недели ее не касалась рука взрослого. Она открыла рот, чтобы ответить, но ничего не получилось.
– Дейзи! Дорогая!
– Он ушел, Джулия, – прошептала она.
– Кто ушел?
– Даниель. Он… Он ушел.
Джулия нахмурилась, затем посмотрела вниз, на Элли.
– Куда ушел?
– От меня. И от нее. Я не знаю, что делать…
Джулия долго держала Дейзи в объятиях, пока та плакала, уткнувшись в темное шерстяное пальто, стараясь оттянуть ту минуту, когда снова придется стать взрослой. Она неосознанно слушала шаги по линолеуму, резко запахло дезинфицирующим средством. Элли захныкала во сне.
– Почему ты раньше не сказала? – прошептала Джулия, гладя ее по голове.
Дейзи закрыла глаза:
– Мне казалось… Мне казалось, если никому не говорить, он, быть может, вернется.
– О, Дейзи…
В дверь сунула голову женщина-полицейский:
– Ключи от вашей машины у дежурного. Средство передвижения мы не конфискуем. Если вы согласны отвезти дочь домой, мадам, мы все оставим как есть.
Ни одна, ни вторая даже бровью не повели: они уже привыкли. Разница в возрасте у них была двадцать лет, и с тех пор, как умерла их мать, люди часто ошибались, тем более что они вели себя как мать и дочь, а не как сестры.
– Вы очень добры. – Джулия попыталась встать. – Простите, если доставили вам хлопоты.
– Нет-нет, не торопитесь. Нам комната пока не нужна. Когда будете готовы, попросите кого-нибудь из дежурных рассказать, где парковка. Это недалеко. – И, понимающе улыбнувшись, она ушла.
Джулия вновь обратилась к сестре:
– Дорогая моя, но что случилось? Куда он ушел?
– Не знаю. Он сказал, что не может со всем этим справиться. Что не ожидал такого, поэтому теперь даже не уверен, что это то, чего он хотел. – Она вновь разрыдалась.
– Даниель так сказал?
– Да. Чертов Даниель. А я ему сказала, что тоже не ожидала такого, но мои чувства почему-то в расчет не брались. Потом он заявил, что ему кажется, будто у него нервный срыв, и ему нужно собственное пространство. Вот и все. Я не имею от него известий уже больше трех недель. Он даже не забрал свой мобильник. – Теперь она обрела голос.
Сестра покачала головой, уставившись в пустоту:
– Так что он говорил?
– Что не может справиться. Что ему не нравится неразбериха. Хаос.
– Но когда рождается ребенок, всегда поначалу трудно. Ведь ей всего лишь… Сколько? Четыре месяца?
– Мне-то уж можешь не говорить.
– Дальше будет легче. Все знают, что со временем становится легче.
– Ну, значит, Даниель этого не знал.
Джулия нахмурилась, глядя на свои безукоризненные лодочки на высоком каблуке.
– А вы с ним?.. Понимаешь, некоторые женщины после рождения ребенка перестают уделять внимание своим партнерам. А вы по-прежнему?..
Дейзи уставилась на сестру, не веря своим ушам.
Наступила короткая пауза. Джулия передвинула сумку на коленях и посмотрела в маленькое, высоко расположенное окно:
– Я знала, что вам следовало пожениться.
– Что?
– Вам следовало пожениться.
– Это его не остановило бы. Есть такая вещь, как развод.
– Да, Дейзи, но, по крайней мере, у него были бы какие-то финансовые обязательства по отношению к тебе. А так он просто смылся.
– Ради бога, Джулия. Он оставил меня в этой проклятой квартире. С нашего общего счета почти ничего не снял. Вряд ли можно сказать, что он бросил меня, словно опозоренную деву Викторианской эпохи.
– Что ж, прости, но если он действительно ушел, то тебе придется столкнуться с практическими моментами. Я имею в виду, на что ты будешь жить? Как ты будешь оплачивать аренду?
Дейзи в бешенстве закачала головой:
– Поверить не могу, что ты мне это говоришь. Меня покинул мужчина моей жизни, я переживаю нервный срыв, будь он проклят, а ты только и можешь думать что о чертовой аренде.
