Вместо того, чтобы пойти в постель, я прошмыгнула в комнату бабули и легла возле неё так, как делала много раз, когда была маленькой. Мы говорили об экскурсиях моего класса в океонариум или о стекляшках, которые я нашла в тот день на пляже. Она всегда хотела знать, что мы с Фиби хотели учудить, и каким-то образом она убеждала меня сознаться в наших последних шалостях, подкупая меня походом в магазин мороженного и шоколада Жирардели. Потом она читала мне.
Но сегодняшняя ночь была другой. Бабуля спала, и она умирала. Я хотела быть с ней.
Пока я смотрела, как она спит, я опустила свою руку под ее. Она пошевелилась, и её пальцы сжали мои. Я залезла в её разум прежде чем струсила бы или прежде чем она бы узнала, что я была с ней. Мягкий стук, как будто я стучала в дверь Кэсси, думая, что она спит, и не желая потревожить её.
Но не имело значения, насколько мягко я постучала. Бабушка снова возвела стены. Они вытолкнули меня назад в мою голову.
Она открыла глаза, белки ярко светились в темной комнате.
— Прости. — Вторгаться в разум другого человека без его разрешения было хуже, чем читать его дневник, так считала мама.
Она покачала головой.
— Не извиняйся.
Затем она зевнула.
— Я настолько уставшая, что не могу спать, — пробормотала бабуля.
Она повернулась и включила прикроватную лампу. Её движения были медленными и сдержанными, как будто стоило приложить усилий, чтобы поднять руку. Она перевернулась на спину и положила на живот книгу.
— Почитай мне.
Я взяла книгу, собрание духовных рассказов и стихов. Коса из разноцветных нитей выглядывала сверху. Я открыла помеченную страницу и трепетно прикоснулась к шерсти, почти ожидая, что она распадётся под моими пальцами. Края были потертыми и распутанными. Я издала небольшой звук в глубине горла.
— Это все ещё у тебя. — Мама делала их из остатков бабушкиной пряжи.
— Я храню их все. — Бабушка подняла руку, моргнув, пока указывала на свой комод. — Верхний ящик в красной коробке из-под обуви. На них весело смотреть, — вздохнула она. — Почитаешь мне?
Я села.
— Хочешь воды? — спросила я её перед тем, как начать. — Какие-нибудь лекарства?
Она покачала головой.
— Просто читай, пожалуйста.
— Хорошо. — И так я начала.
Видимо я уснула несколькими страницами позже, потому что я резко сфокусировалась на потолке, когда мои глаза распахнулись. Я мгновенно проснулась. Книга, которую я читала, открытой лежала на моей груди. Возле меня дремала бабушка. Дождь остановился, и ветер поутих.
Я взглянула на часы и нахмурилась. 3:01 утра. Каждая клетка в моём организме мгновенно насторожилась, полностью заряженная, как будто я выпила десяток кофе и пробежала марафон. Почему я проснулась?
Мое сердце стучало, и моя нога, свисавшая с края кровати, начала подергиваться. Я чувствовала себя тревожной и нетерпеливой, подобно тому, как я чувствую себя, когда оставляю Кэсси в школе, наблюдая, как она опускает свою голову, чтобы избежать пронзительных и настороженных взглядов своих сверстников.
Мысли о Кэсси разбудили всепоглощающую необходимость посмотреть на неё. И когда я встала с кровати, необходимость стала ещё сильнее. Мне нужно было проверить дочь.
Что-то было не так.
Глава 27
Четверг, предрассветный час.
Комната Кэсси была мрачновато тихой и слишком темной. Лампочка в её ночнике перегорела. Тусклый свет от уличного фонаря пробирался сквозь планки в жалюзи на окне, выделяя силуэт Кэсси. Она сидела прямо по центру своей кровати.
— Кэсс? — прошептала я.
Она не ответила, но откинула своё одеяло.
Я включила прикроватную лампу.
— Почему ты проснулась, милая… о мой Бог!
Кэсси схватилась за горло, оставляя тонкие красные линии. Её рот был широко открытым, и её глаза широко распахнутыми. Они были стеклянными, невидящими, и она не издала ни звука.
Она выглядела так, как будто тонула. Она тонула!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Кэссиди! — закричала я. — Дыши!
Её ногти царапали горло, а ноги выгибались над простынёй. Я откинула её руки, и сжала её лицо.
— Это сон. Дыши, детка! ДЫШИ! — Принуждение выстрелило из моих легких.
Она моргнула. Её зрачки сузились до маленьких черных точек, и она сфокусировалась на моих губах.
— Ты можешь дышать. Это просто сон. Пожалуйста, дыши.
Она сжала мои запястья и вдохнула. Сильно и глубоко, звук скрежещущий и сухой.
— СНОВА! — приказала я.
Она втянула следующий вдох. Её спина выгнулась, пока он дышала, и её плечи опустились на выдохе. Когда она снова вдохнула, я заметила, как её выражение изменилось, когда она поняла, что её окружает и что с ней происходит. Её остекленевшие глаза заблестели, а её рот скривился.
Без чая вернулись кошмары, и подобно её предыдущим видениям, эхо её предсказаний остается и после того, как она проснется. Только в этот раз это не была мигрень или больная нога. Кэсси перестала дышать. Она могла умереть, наверное, именно поэтому в первую очередь бабуля давала ей чай. Не удивительно, что для неё было опасным не пить чай.
Вина рвала меня изнутри также, как Кэсси царапала свое горло. Как я могла упустить возможность того, что такое может произойти?
Она начала трястись. Слезы струились по её щекам, оставляя влажные пятна на её пижаме. Её губы дрожали.
— Мамочка? — Она плакала. — Мне страшно.
Я была в ужасе. Я стащила её с кровати к себе на колени. Мы раскачивались на полу.
— Прости, — прошептала я ей на ухо. — Мне так жаль.
Прошли двадцать минут, прежде чем Кэсси перестала плакать. Я подумала о чае внизу. Это не привело бы ни к чему хорошему. Кошмары уже были сегодня. Молоко было лучшим вариантом. Я наливала ей стакан молока, и затем мы вместе смотрели телевизор до тех пор, пока не засыпали на диване, подобно тому, как мы делали много ночей за последние месяцы. Завтрашней ночью, которая должна быть последней с её кошмарами о предсказании касательно меня, я дам ей чай. Риск не дать его Кэсси был слишком велик, так же, как и риск не осуществить её предсказание. Так или иначе у меня не было подтверждения того, что избегание воды до пятницы внесет изменения в исход предсказания или же просто отсрочит его. Если последнее, то чем дольше я буду переносить это, тем больше ночей мне придется давать Кэсси чай. Да простит меня бог, я уже забыла дать его ей одним вечером.
Мои глаза закрывались, и я прижала Кэсси к себе, пока мой мозг впитывал то, что должно быть сделано. Грейс пережила ту аварию без серьезных травм головы из-за своего нового шлема, но автомобиль все-таки сбил её. Только после произошедшего случая, кошмары Кэсси о Грейс прекратились. Тоже самое было с Итаном и качелями. Кошмары о нём остановились после того, как он сломал ногу.
Это значило одно.
Мне стоило утонуть. Это было единственным способом, который я знала, чтобы остановить кошмары Кэсси обо мне.
— Посмотри на меня, дорогая. — Я убрала волосы с её лица. — Я собираюсь сказать что-то очень важное, и мне нужно, чтобы ты выслушала меня.
Она подняла свой подбородок, всхлипнула и икнула.
— Люди выживают после утопления, поэтому мне нужно выяснить, что поможет мне спастись.
Она хрипло вдохнула, её нижняя губа задрожала, она повернулась на моих коленях. Поднявшись на колени, она крепко меня обняла.
— Я хочу помочь. Ты позволишь мне помочь тебе?
— Да. Мы вместе подумаем над идеями. Это хороший план?
Кэсси кивнула, и я скрестила пальцы, надеясь, что у меня будет своя версия велосипедного шлема, и что я выйду из этого всего нетронутой. Или в моём случае, живой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
***
Остаток ночи мы с Кэсси почти не спали. Свернувшись калачиком в постели, мы шептались о возможных планах, начиная с поиска другого спасательного жилета и заканчивая запиранием всех дверей и окон, чтобы я не выходила. У меня не было желания подходить куда-либо близко к пляжу, хотя я и удивлялась, как я могу оказаться у воды. Разнообразные сценарии просачивались в мой мозг, подобно песку сквозь пальцы, пока я оценивала вероятность каждого, от бабули, выходящей из дома во сне до моей машины падающей с дороги.
