Ее щеке стало жарко от его дыхания. Шейла замерла, почувствовав на губах его волнующий поцелуй.
— Не надо, — чуть слышно пробормотала она. Грубая ткань зажатого между их телами одеяла колола ее.
— Это первая причина, почему я так неласково обошелся с тобой. — Он зарылся лицом в ее волосы. — А другая причина заключалась в том, что Хуан Ортега был прав, говоря, что ты околдовала меня. Все три дня ты стояла у меня перед глазами, моя львица. И ночью мне все время чудилось твое мягкое нежное тело рядом с моим.
Он прихватил зубами мочку ее уха, посылая волны сладострастия всему ее телу. Да, он был мастером обольщения. В этом ему нет равных, подумала Шейла. Бархат и сталь. И вот он снова управляет ею, заставляя наслаждаться и услаждать.
— Ты околдовала меня, моя львица, — бормотал он ей в губы. — Я потерял от тебя голову. Было бы очень обидно, если бы с тобой не произошло того же самого.
17
Неестественная тишина наполнила дом. Стоя у окна, Шейла обернулась и похолодела, вспомнив, что Консуэло ушла от нее, не простившись и не улыбнувшись, как обычно. Наверное, на нее тоже подействовала эта гнетущая тишина, решила Шейла.
Ее пальцы коснулись пуговиц на блузке. Рафага велел надеть то, что было куплено для нее. Насколько она помнила, это были его последние слова, обращенные к ней.
Его нарочитое равнодушие к ней в это утро так не вязалось с тем вниманием, которым он окружал ее прошедшей ночью. Возможно, в постели ей и удавалось околдовать его, но в остальное время ее чары на него не действовали.
Нечто подобное можно было сказать и о ней самой. Она металась между любовью и ненавистью, как стрелка барометра при столкновении двух атмосферных фронтов. Интересно, долго ли еще будет продолжаться эта война чувств и которое из них в конечном счете одержит верх?
Топот лошадиных копыт заставил Шейлу выглянуть в окно. Она увидела Хуана, который, сидя верхом на лошади, вел на поводу ее чалую и гнедую Рафаги. Шейлу охватило дурное предчувствие. Отойдя от окна, она чуть не столкнулась с Рафагой — он незаметно и бесшумно вошел в комнату. Как только она встретилась с его холодным, безразличным взглядом, ее помимо воли окатила волна желания.
— Хуан привел лошадей. Мы поедем кататься? — Хотя Шейла старалась говорить естественно и спокойно, вопрос прозвучал резко и вызывающе.
— Нет.
— Тогда почему же…
— Настало время наказать Хуана Ортегу. Полуденное солнце жаркое, а дорога к месту наказания — длинная. Я подумал, что тебе лучше поехать туда верхом, — пояснил Рафага. В его глазах блеснул злобный огонек, когда он добавил: — Ты ведь хочешь посмотреть на наказание?
— Я… — начала Шейла и осеклась. Она не знала, хочется ли ей присутствовать при наказании, знала только, что хочет навсегда стереть из памяти все, что связано с Хуаном Ортегой.
— Прошлой ночью ты не задумываясь всадила ему в спину нож и огорчилась, что я не убил его. Где же твоя решимость? Испарилась с восходом солнца?
Шейла все поняла. Рафага подозревает, что совесть ее нечиста, что она сама пригласила Хуана в дом, не задумываясь о последствиях. Он предполагал, что при свете дня она почувствует свою вину в случившемся.
— Нет, не испарилась, — гневно ответила она. — Я буду присутствовать при его наказании.
Он слегка наклонил голову.
— Лошади ждут.
Шейла последовала за ним к двери. Молчаливый и мрачный Хуан передал ей поводья. Рафага взял ее за локоть, чтобы помочь взобраться на лошадь. Она оттолкнула его руку, надменно отвергая помощь.
Пустив кобылу шагом, Шейла направила ее к видневшимся вдали хижинам мексиканского селения.
Она знала, где будет происходить наказание — в яме за загоном. Краем глаза она увидела, что Рафага поравнялся с ней, но ни словом, ни взглядом не показала этого.
В поселке не было заметно никаких признаков жизни. Только у места наказания она поняла почему. Все жители каньона — мужчины, женщины и даже дети — находились там. Лишь совсем маленькие продолжали свои обычные игры.
У края ямы Шейла остановила лошадь, то же самое сделал и Рафага. Они мгновенно оказались в центре внимания. Все головы повернулись к ним, и воцарилась многозначительная тишина.
Ларедо и еще двое мужчин находились в центре ямы около столбов. Она заметила, как Ларедо посмотрел на нее, потом на Рафагу и широким шагом направился к ним.
— Какого черта она здесь делает? — сердито спросил он Рафагу.
Лицо Рафаги было неподвижно, как маска.
— Миссис Таунсенд выразила желание составить мне компанию.
Его официальная холодность заставила Шейлу побледнеть. Она уже прошла путь от «Шейлы» до «сеньоры», теперь же он адресовался к ней как к «миссис Таунсенд». Лучшего способа продемонстрировать ей свое отношение вряд ли можно было придумать.
— Это зрелище не для нее, — настаивал на своем Ларедо. — Ей совсем ни к чему участвовать в экзекуции. Отошли ее назад, Рафага.
— Я не заставлял ее ехать сюда, — ответил Рафага с той же холодной учтивостью. — Она вправе решать сама, что ей делать.
Ларедо обратился к ней:
— Ради всего святого, Шейла, отправляйся домой! Ты не сможешь этого вынести. Я пошлю Хуана вместе с тобой.
— Ты забыл об одном, — она повернула голову, чтобы ему был виден огромный синяк у нее на лице. — Как раз у меня есть причины присутствовать при наказании.
— Ты или глупа, или упряма, — пожал плечами Ларедо. — Надеюсь, черт побери, ты понимаешь, что делаешь. — Он сверкнул глазами и пошел прочь.
Рафага что-то негромко сказал ему вслед. Ларедо вернулся и принял поводья гнедой Рафаги, когда тот спешился. Рафага не смотрел на Шейлу, но она все равно чувствовала затаившуюся в темной глубине его глаз насмешку.
Теперь все внимание обратилось к центральной части впадины. Шейла увидела двоих мужчин, которые держали Хуана Ортегу. Его смуглое лицо было мертвенно-бледным, он нервно поглядывал на столбы. От страха на лбу у него выступили мелкие капельки пота. Хотя он стоял неподвижно, Шейла видела, каких усилий стоило ему унять дрожь. Он по-прежнему внушал ей отвращение, но ужаса она уже не испытывала.
Все взоры устремились к Рафаге. Шейла тоже посмотрела на него. Он стоял к ней спиной, но ей показалось, что он чувствует ее взгляд. Как только она взглянула на него, он начал говорить что-то по-испански. Его голос был спокоен и негромок, но слышали его все.
Ларедо стоял рядом с Шейлой. Она наклонилась вперед в седле, не отрывая глаз от Рафаги.
— Что он говорит? — спросила она.
— Объясняет, почему Хуан заслужил наказание, — ответил Ларедо.
Наконец Рафага умолк. Шейла посмотрела на людей, стоящих вокруг. Они огладывались по сторонам, словно ожидая чего-то.
