— Что за гадость вы тут лакаете?!
«Мумия», бесстрастно наблюдавший за ее выступлением, спросил у Лядова:
— Ты этим меня хотел удивить?
— Что, не удивил? — Лядов улыбался.
— Попробуй предложить ее Гугу. У него в притоне она вызовет большой ажиотаж.
— Чтобы ее купить, Гугу придется заложить свой притон и распродать всех девочек. Но я сомневаюсь, что ему этого хватит.
«Труп» рассмеялся, поразив Чарли бело-розовым клыкастым оскалом, неестественно сочным в сером пергаментном антураже.
— А мне для приобретения этого сокровища ты, видимо, предложишь продать фамильные драгоценности?
— Драгоценности прибереги себе на черный день. — Лядов был сдержанно-насмешлив. — Меня интересует твое имение.
Покойник приподнял брови и еще раз оглядел Чарли — придирчиво и жадно, как голодный покупатель рассматривает ветчину на витрине. Ей показалось сначала, что по коже ползают слизни. Потом эти слизни проползли по шее, заползли в глаза, и почему-то сразу стало очень приятно и как-то томно. Ужасно захотелось, чтобы он приблизился, чтобы прикоснулся, попробовал ее на вкус этими восхитительными белыми клыками, упился бы ею всласть, до дна, она же такая вкусная, нежная, горячая…
— Конфеточка. Сладенькая, — сказал этот самый милый и желанный на свете мужчина хриплым полушепотом, медленно подаваясь вперед. Она расслабилась в ожидании, часто дыша сквозь приоткрытые губы, чуть откинула голову: «Ну, давай же! Ну пожалуйста!..»
— Майкл! — резко произнес Лядов. Желанный длинно сглотнул, отвел глаза. Чарли заморгала, стряхивая с ресниц остатки наваждения. Прошло не сразу. Ничего себе работают изначальные!.. Срочно и намертво зарубить себе на носу: никогда не смотреть мертвецам в глаза! Она покосилась с опаской: перед ней вновь сидел покойник с запыленными глазами и добродушно улыбался Лядову — а как еще можно описать столь полнометражный оскал на в высшей степени «несвежей» физиономии?..
— Пожалуй, я у тебя ее возьму, — отрывисто сказал Майкл, клацнул зубами, как волк после зевка, и наконец их спрятал. Чарли поняла, что это была отнюдь не милая улыбка, а что-то вроде челюстных судорог.
Лядов кивнул, гнусно ухмыляясь:
— С изюминкой девочка, а? Вполне стоит твоего родового имения.
Майкл скривил рот:
— Сорок пять тысяч акров за обыкновенную живую шлюшку?
Чарли впилась ногтями в ладони, чтобы не сорваться и не учинить в заведении дебош с приготовлением рагу из мебели с заплесневелыми мясными добавками. Она пришла сюда наблюдать и имеет пока право только безразлично отметить: торговля идет по всем правилам — продавец нахваливает, чтобы повысить цену, покупатель поругивает, чтобы ее понизить.
— Сорок пять тысяч акров и небесный особняк, — уточнил Лядов.
— Погоди, сейчас попробую угадать. — Покойник уставился на Чарли, задрав брови и приложив палец к углу рта. Происходящее его явно забавляло. Чарли поспешно перевела взгляд на девушку напротив: та пребывала в оцепенении, сидела прямо, не двигаясь и почти не мигая. — У нее зеленая кровь! — радостно заявил Майкл. — Нет?.. Знаю! Это пропавшая дочка Зилы-Рокфеллера! А может быть, самого блаженной памяти императора Рида?
— Обижаешь. Что теперь возьмешь с императорских дочек? Не больше, чем с простых шлюх.
— Ну как же! — Майкл от души веселился. — А тайна местонахождения правительственной казны и сокровищ короны?
— Эту тайну я тебе раскрою без всяких дочек. Если что и хранилось на Земле, то в Швейцарии, швейцарцы все давно разграбили и теперь ходят по своему швейцарскому квадрату обвешанные императорскими сокровищами. А что касается дочки Зилы, то зачем бы мне предлагать ее тебе? Куда выгоднее было бы самому растрясти папашу.
— Потому что тебе приглянулось мое имение, — сказал Майкл с улыбкой.
— Нет. То есть имение, конечно, приглянулось. Но в остальном ты ошибся. Хотя за цвет крови не поручусь — не проверял.
— Тогда сдаюсь, — Майкл развел руками. — Признаться, не догадываюсь, ради каких еще достоинств этой юной леди я должен жертвовать своим имением.
«Прогресс!» — подумала Чарли. «Юная леди» была, несомненно, шагом вперед по сравнению с «шлюшкой».
— Она Партнер, — сказал Лядов.
Чарли навострила уши.
— Что? — Майкл чуть наклонился, словно недослышал.
Лядов повторил медленно и раздельно, специально для тугоухих:
— Она — Партнер.
Майкл перевел взгляд на Чарли — теперь он глядел на нее совсем, совсем иначе. Цвет его лица начал медленно меняться — из болотно-зеленого он стал бледно-синим. Он нервно осушил свой бокал, поставил и произнес жестко:
— Я нахожу твою сегодняшнюю шутку не очень удачной.
— Ты меня хорошо знаешь, Майкл. И давно. Разве я имею привычку шутить, когда речь идет о продаже?
Майкл натянуто усмехнулся:
— Значит, ты утверждаешь, что захватил Партнера. — Лядов кивнул. — В то время, как нам всем известно, что это невозможно.
Лядов самодовольно развел руками:
— До сих пор мы действительно так думали. Но сегодня выяснилось, что мы заблуждались.
— Как же тебе удалось ее разоружить?
Лядов беззвучно засмеялся:
— Это безоружный Партнер.
— Так не бывает.
— Как видишь, бывает.
«Выходит, меня не так-то просто разоружить! Это мы учтем!» — подумала Чарли.
Майкл нарочито неторопливо достал сигареты, закурил, глядя на собеседника из-под приспущенных век:
— Не вижу смысла в безоружном Партнере.
— Ты, безусловно, не видишь. Будь ты Игроком, ты бы, конечно, вооружил своего Партнера до бровей. А я, пожалуй, предпочел бы обойтись без Партнера («Ты бы его выгодно продал», — подумала Чарли). Каждый имеет право на свою игру. И на свои маленькие причуды.
«Обидно как-то», — подумала Чарли. По всему выходило, что она — существо редкостное и невероятно могущественное. В то же время они торговались у нее на глазах, ничуть ее не боясь и даже не стесняясь. Неужели Лядов решился на это, полагая ее безоружной?.. Погубит паука его беспечность!
— Игрока ты, конечно, тоже взял, — сказал Майкл. — И, разумеется, без особого труда при таком-то Партнере. Хочешь оставить его себе?
Чарли поняла, что он уже верил в то, что для нее самой было открытием, пока непонятным и к тому же весьма спорным. Во-первых — чей она Партнер? И какая ей с этого выгода? А ведь должна быть выгода, и немалая, раз за нее назначают такую цену. Сколько же тогда стоит Игрок?.. Как это ни смешно, но эти двое, кажется, тоже держали за Игрока малыша Ника.
Лядов беззаботно пожал плечами:
— Не ты ли весьма убедительно доказывал, что Игрок — самая слабая фигура?
— Я никогда не называл Игроков фигурами. Игрок — не фигура. Игрок это Игрок. Поначалу они действительно были слабы и неопытны, как дети (Лядов едва заметно усмехнулся). Вернее, как начинающие. Шагу не могли ступить без Партнера. Но, как выяснилось, они быстро учатся.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
