— Прекрасно? — спросил Роман, подойдя и встав рядом со мной. — Ад строил козни, как разлучить вас и прикрыть свою задницу! Ради этого они сводили в могилу его невестку. Это вовсе не прекрасно. Все эти столетия вы с Сетом были игрушками в руках Ада. Снова и снова вы находили и теряли друг друга, ты боролась и мучилась, но все разваливалось от сомнений и недостатка информации. И ты допустишь, чтобы все шло так и дальше? Особенно теперь, когда ты знаешь, что они не дали тебе того, что обещали?
Я прислонилась щекой к стеклу, находя утешение в прохладе гладкой поверхности. Логические выкладки Романа ничуть не задевали меня.
— Но Сет меня не помнил, пока мы не «помогли» ему.
— Неправда. Он и раньше тебя помнил, — сказал Роман. — Он сам назвал тебя Летой. С этого-то все и началось. Оттого, что сделали мы, ничего не изменилось.
— Он меня ненавидит, — сказала я, прекрасно понимая, как жалко это прозвучало.
Роман не пытался отрицать очевидное.
— Люди склонны прощать.
Я ухмыльнулась.
— Разве?
— Конечно, — подтвердил Хью, встав с другой стороны от меня. — Сет должен простить, кем бы он ни был раньше. Твой муж. С чего бы он иначе стал ставить такие условия: прежде всего, найти тебя?
— Потому что он не помнил, что я сделала, — сказала я и встретилась взглядом с Хью. — Он знал только одно: я исчезла из его жизни.
— Ты сама ответила на свой вопрос, дорогуша. Его любовь к тебе была сильнее ненависти, раз он помнил одно и забыл другое.
Я хотела возразить, но не знала как.
— Я не могу… я не могу встретиться с ним. Вы не понимаете, каково это все. Это… — Страх всей моей жизни? Мой величайший грех? — Я просто не могу.
— Нам нужно знать подробности о его контракте, — сказал Роман, — каждую деталь, если мы собираемся довести дело до конца.
Хью шмыгнул носом.
— Ты продолжаешь говорить «мы», хотя я что-то не вижу тебя в роли истца, составляющего бумаги, чтобы оспорить контракт Джорджины с Адом. — Роман ничего не ответил, и тогда Хью добавил: — Для чего, по моим расчетам, нам не нужно больше никакой информации от Сета. У нас имеется достаточно фактов, чтобы подвергнуть сомнению правомочность ее контракта.
— Подвергнуть сомнению правомочность?! — воскликнул Роман. — У нас хватит сведений, чтобы порвать эти сети. — Снова метафоры, Роман испытывал страсть к драматическим эффектам. — Ад выпустил из рук свою нить соглашения. Они обещали, что тебя все будут забывать, но, очевидно, не справились с задачей.
— Может статься, это окажется нелегко. Ад поставит под сомнение то, что ты называешь очевидным свидетельством, — сказал Хью.
— Но ведь это можно сделать, правильно? — спросил Роман. — Ты знаешь, как составить необходимые бумаги?
Я оторвала взгляд от окна и сказала Хью:
— Нет, не стоит этим заниматься. Ты не знаешь никого, кто сделал такое, потому что ни один бес, который ценит свою работу и дорожит жизнью, не станет даже пытаться аннулировать какой бы то ни было контракт. Я не хочу, чтобы ты занимался этим ради меня.
— Хью, — сказал Роман, глядя поверх моей головы, будто меня тут вообще не было. — Ты можешь освободить ее. Ты можешь вернуть ей душу и покончить с этой вечной жизнью в постели с незнакомцами.
— Прекрати, — рявкнула я. — Прекрати вовлекать его в это дело. Он тут ни при чем. Это был мой выбор. Никто не завлекал меня обманом, чтобы превратить в суккуба. Мне внятно объяснили, какие будут последствия и что я получу взамен.
— И ты этого не получила, — тихо сказал Хью.
— Это не имеет значения, — отрезала я. Если я осталась без Сета, какая разница — все превратилось в ад.
— Я бы постарался для тебя, — сказал Хью. — Я подготовлю бумаги. Может, ты и знала, на что идешь, но это не означает, что ты не могла изменить своего отношения, особенно если тебя обманули. Если ты хочешь, я помогу.
— Зачем? — спросила я, вспоминая все те случаи, когда Хью тушевался, стоило только заговорить о нарушении статус-кво. — Чего ради ты будешь рисковать?
— Потому что ты мой друг, — сказал Хью, и его губы искривились в горькой усмешке. — А это для меня кое-что значит. Кроме того, положись на своего приятеля Хью: может быть, мне удастся все устроить и отделаться легким испугом.
У меня в груди возникло странное ощущение: сперва будто стеной поднялось напряжение, а потом оно внезапно спало. В этот день невероятные происшествия сменяли одно другое, как в калейдоскопе. Однако слова Хью делали невозможное чуть более реальным. Я так привыкла к мечтаниям Романа на тему: «Как бы подкопаться под Ад», что временами просто пропускала его разглагольствования мимо ушей. Но раз о том же заговорил Хью, значит, дело может выгореть…
Я сглотнула, чувствуя, что на подходе новая порция слез.
— Не могу себе представить мира, в котором я не принадлежу Аду. На что будет похожа моя жизнь? Даже не знаю.
— На то, чего тебе захочется, — сказал Хью и заключил меня в объятия. Я услышала, как у меня за спиной раздался вздох Романа.
— Ну, а я позабочусь о том, чтобы разорвать в клочки и швырнуть в лицо Аду другой договор. Я вот о чем: Сет ведь и так уже повязан Адом по рукам и ногам, не так ли? Безотносительно к тому, что здесь сегодня происходило.
Я вздрогнула. Это была правда. Душа Сета, когда-то сияюще чистая, стала темнеть после того, как он изменил Мэдди со мной. Он перебрался в мою постель, потому что любил меня, но все равно продолжал чувствовать себя виноватым. Печать греха лежала на его душе, и если бы он вдруг внезапно умер прямо сейчас, то наверняка попал бы в Ад.
Хью прочистил горло и отпустил меня, будто внезапно почувствовал смущение.
— Забавно, что ты упомянул об этом.
— Почему? — спросила я.
— Я давно не видел Сета и ничего не замечал… но сегодня здесь его душа… — Хью покачал головой. — Я не знаю всего, что он совершил, но его душа очистилась. Конечно, она не светится первозданным светом, но что-то изменилось. Будто порчу сняли, и я не думаю, что теперь он отмечен печатью Ада.
— Если не считать контракта, — докончила его мысль я. — Это цена, заплаченная за прожитые жизни. Не имеет значения, насколько он хорош. — Я снова почувствовала слабость в ногах, пришлось приложить усилия, чтобы не упасть. Сет искупил свой грех. Чем? Возможно, принесением себя в жертву семье. Он бросил ради родных то, что любил больше всего, — писательство и даже меня. Это был настоящий подвиг, мало кто из смертных способен поступить так. Обычно проклятые остаются проклятыми.
Но какое это имело значение. Душа Сета могла сиять, как сверхновая звезда, он все равно отправится в Ад, потому что в нем заключена та же душа, что и в Кириакосе — том человеке, который заключил сделку ради того, чтобы найти меня.
