несколько лет, пока последний был занят борьбой со своими братьями. Только в 1200 г. ряд инцидентов привел к разрыву их отношений. Во-первых, поднял восстание правитель фемы Миласса и Меланудион (около устья Меандра) Михаил Дука – незаконнорожденный сын Иоанна (Ангела) Дуки севастократора. Будучи изгнанным из империи, он бежал в Конью, где Рукн ад-Дин, как уже не раз делали сельджуки, дал ему войско, чтобы опустошить берега Меандра. В это время Алексей III вызвал раздражение султана парочкой коварных ударов. Когда однажды торговое судно потерпело крушение в Черном море у Керасунта, император послал Константина Франгопулоса с галерой формально посмотреть, что можно спасти, но на самом деле с поручением грабить корабли, торгующие с Аминсосом – портом, недавно попавшим в руки турок. Этот шаг имел своей целью прекратить торговлю с Аминсосом и обогатить имперскую казну долей награбленного. Этот пират вскоре включил в сферу своих интересов все корабли на Черном море и убил многих своих пленных. Император цинично отказался принимать во внимание жалобы византийских купцов, при этом наполняя свои карманы деньгами от продажи их товаров. Но турецкие купцы обратились к Рукн ад-Дину, и тот потребовал от императора компенсацию. Когда Алексей снял с себя всю ответственность за действия своих подданных, султан повторно потребовал пятьдесят фунтов серебра и прекратил обсуждение условий соглашения, о котором в то время велись переговоры. Алексей поручил некоему Хасисиосу убить султана, но тот был схвачен, а письмо с оговоренными полномочиями – обнаружено. Если Алексей чувствовал себя оскорбленным помощью сельджуков Михаилу Дуке, то Рукн ад-Дин был вдвойне оскорблен византийцами.
При обычных обстоятельствах началась бы полномасштабная война, но у обеих сторон было слишком много других дел, чтобы вступать в серьезный конфликт. Осенью 1200 г. император выступил в поход, чтобы еще раз продемонстрировать свою силу в Вифинии, но не пошел дальше терм в Пифии (очевидно, современный Чекирге неподалеку от Бурсы). Он послал Рукн ад-Дину письмо, призывая султана, согласно автору Евфимию Торнику, заключить мир, или ему придется испытать тяготы войны. Прибыли турецкие послы, которые, по отзывам сенаторов, простерлись ниц у ног Алексея и заключили мирный договор. Полное молчание византийских источников относительно его положений наводит на мысль о том, что договор был неблагоприятным для Византии, но он все же установил мир до конца правления Алексея. Однако Рукн ад-Дин использовал эту возможность, чтобы укрепить Конийский султанат, и сместил Мухий адДина с поста правителя Анкары. Это повторное объединение наследства Кылыч-Арслана II не предвещало ничего хорошего для будущих правителей Византии.
По возвращении императора с этих переговоров произошел ряд инцидентов, которые Никита Хониат счел достойными включения в свою «Историю». В конце года, когда император плыл на корабле из Вифинии, в заливе Астакенос вблизи Никомидии корабль попал в страшную бурю. Ветер дул со всех сторон и нагромождал одну волну на другую. По словам Торника, тогда наилучшим образом проявилось хладнокровие императора, так как посреди этого хаоса он один оставался спокойным, словом и личным примером вселяя мужество в сердца гребцов. Корабль благополучно достиг Принцевых островов и, когда шторм утих, отправился дальше в Халкидон. Император вместе со своей свитой отдохнул там некоторое время перед тем, как отважиться доплыть до столицы, где он отпраздновал свое возвращение турнирами и играми на Ипподроме. Из суеверия Алексей не хотел проводить первую неделю Великого поста в Большом дворце. Когда он спросил у астрологов, когда самый подходящий момент переехать во Влахернский дворец, они решили, что суббота перед Великим постом 3 февраля 1201 г. будет наименее неблагоприятной, особенно если переезд состоится до того, как дворца коснутся солнечные лучи. В назначенный день, когда корабль был готов, родственники императора собрались у его спальни с факелами для процессии. И то ли в результате толчка землетрясения, то ли из-за слабости конструкции пол императорской спальни проломился, и Алексей Палеолог вместе с группой других аристократов упал в образовавшийся провал. Сам император не получил повреждений, но один из евнухов погиб при падении; этим несчастливым происшествием завершился поход Алексея III против турок.
Алексей проявлял осмотрительность и такт по отношению к делам религии. В то время как настойчивое стремление Исаака Ангела назначать патриархов по собственному выбору неоднократно вызывало сопротивление, Алексей был осторожен, но при этом не менее деспотичен. Правящему патриарху Георгию II Ксифилину, который с неохотой принял нового императора, было позволено остаться на престоле. После его смерти 7 июля 1198 г. его преемником стал Иоанн X Каматир (5 августа 1198 г. – апрель/май 1206 г.), который пользовался двойным преимуществом, будучи уже высокопоставленным должностным лицом в патриаршем бюрократическом аппарате (чартофилаксом, отвечавшим за официальные документы и записи в Греческой православной церкви. – Пер.) и близким родственником императрицы. Алексей также имел возможность эффективно контролировать назначения в епископские епархии. Никита Хониат отмечает, что священнослужители, приданные патриархату, были в основном льстивыми слугами императора. Лишь в одном случае Алексей встретил сопротивление церкви: когда он попытался получить аламаникон («немецкий налог», введенный для того, чтобы заплатить императору Генриху VI дань в размере 1600 фунтов золота. – Пер.), церковнослужители столицы присоединились к сенаторам и членам ремесленных гильдий и отказались его платить. Тогда, чтобы удовлетворить требования германского императора, Алексей потребовал у церкви отдать ему золотые и серебряные украшения, не стоящие на алтаре или не используемые во время богослужений. Однако начались такие протесты, что он был вынужден отказаться от своих требований и искать другие источники. Исаак своевольно распоряжался церковной собственностью, но Алексей считал целесообразным воздержаться от этого, так как церковь могла оказать поддержку свергнутому Ангелу и его сыну.
К монастырям Алексей был более снисходителен, чем его предшественник. Только в одном случае он позволил Георгию Ксифилину продолжить сопротивление ставропигиальным («ставропигия» переводится как «установление креста»; этим термином обозначают статус, который присваивается некоторым православным монастырям. – Пер.) учреждениям. 24 февраля 1197 г. епископ Лимни Михаил предстал перед патриархом и синодом, чтобы пожаловаться на то, что в церквях и часовнях, построенных на землях, принадлежавших таким монастырям в его епархии, священники не упоминают его в своих молитвах и он не получает обычный каноникон – ежегодное пожертвование. Патриарх постановил, что монастырь и монастырская церковь подчиняются только ему самому, но епископ сохраняет свою пастырскую власть над другими церквями, построенными на ставропигиальных землях, и должен поминаться во время литургии и получать каноникон. В других случаях во время правления Алексея монастыри неоднократно получали в дар собственность и привилегии. В 1184 г. лавра Святого Афанасия на горе Афон подала жалобу на стратиотов (солдат) фемы Моглена и крестьян, принадлежавших местному епископу, которые не платили десятину, положенную к
