Я знал одного мальчика, который заикался до невозможности. Ему тогда было семь лет, недавно встретились – оратор. А до этого его пять лет лечили от заикания. А он понял идею и перестал пользоваться заиканием. Знаете, когда человек заикается, он начинает извлекать из этого недостатка пользу: не так строго учителя подходят, если надо пойти что-то купить, заику не просят – идет кто-то другой. А он нашел свою выгоду – и перестал заикаться. Кстати, все это я говорю для того, чтобы вы овладели ораторским искусством. Я же вас заставляю зачитывать ваши отчеты. Но когда речь написана – это очень легко. Ничего не упустишь, верно? А когда не записана, вы говорите, что думаете, а потом жалеете: ой, плохо все, надо было вот так сказать…
Разговор с Владимиром о семье как фундаменте карьеры
Владимир:
– Я был на вашем семинаре в июле в прошлом году. Вы предложили написать письмо. Отправил письмо – стало легче, но все равно было по-прежнему тяжко.
Литвак:
– А знаешь почему легче становится после того, как отправил? Это как в шахматах: я думаю, думаю, наконец сделал ход – теперь пусть мой соперник думает. Мне уже думать не надо десять раз, потому что я же не знаю, какой ход сделает партнер. Уже легче становится. Вот почему надо обязательно записать свои проблемы и желательно отправить.
Владимир:
– Я месяц работал над собой. Довольно быстро стало полегче. Потом был в отпуске, потом пришло четкое понимание, что такой, какой я есть на данный момент, я не смогу быть рядом с одной женщиной. Надо работать над собой.
Литвак:
– Да, помню: шла речь о любовной тягомотине. Он написал, а письмо будет явно необычным, и когда она получит это письмо, тогда она начнет думать, что с ним что-то случилось. И в конце концов она будет с ним жить.
Владимир:
– Я уже полтора месяца с ней не общаюсь. Стал думать о себе, о смене работы, о своем развитии, стал бегать, учить английский, и самое главное – стал замечать мир вокруг.
Литвак:
– Да, это крайне важно. Любовная тягомотина наносит страшный вред. Я, честно говоря, раньше думал, что любовная тягомотина приводит к нервозам. А когда работал в терапии, то увидел, что, казалось бы, не имеющие никакого отношения к любовной тягомотине болячки типа панкреатит или язвенная болезнь тоже связаны с любовной тягомотиной. Один больной к нам в стационар попадал шесть раз с рецидивирующим панкреатитом. Причиной, оказывается, были проблемы с женой. Мы решили проблемы с женой, и он перестал болеть. А болезнь – она для чего нужна? Во время болезни мы о ком думаем? О себе. Потом выздоровели – опять начинаем о ком-то думать и опять заболеваем.
Я, честно говоря, раньше думал, что любовная тягомотина приводит к нервозам. А когда работал в терапии, то увидел, что, казалось бы, не имеющие никакого отношения к любовной тягомотине болячки типа панкреатит или язвенная болезнь тоже связаны с любовной тягомотиной.
Владимир:
– Сейчас по-прежнему иногда тяжело, но состояние спокойное. Сплю хорошо, ем хорошо.
Литвак:
– А письма ей пишешь или нет?
Владимир:
– Еще одно письмо написал на той неделе. Все нормально. Реакции пока нет…
Литвак:
– Да-да, все нормально. Я рад, что ты очень хорошо себя чувствуешь. Ты правильно делаешь, что не хочешь общаться с ней. Выжди паузу, а потом напишешь: спасибо, что не ответила, я уже чувствую себя лучше, я уже о тебе почти не думаю. Поскольку вы сами невротичны, ваши партнеры тоже невротичны, а у невротика есть такое одно свойство – он может любить, может не любить. А его любить обязаны. И когда она начнет думать, что, оказывается, он уже от нее уходит, она взорвется. Обычно взрываются тогда, когда любви осталось 30 процентов. А иногда меньше. Один так же писал-писал письма любимой девушке, а она его игнорировала, и он начал свою любовь к ней уменьшать по 10 процентов, а потом, когда всего 10 процентов осталось, он стал уменьшать свою любовь по одному проценту. И она взорвалась на 5 процентах любви.
Я уже давно убедился, что наша техника, которая позволяет следить за поведением людей, довольно профессиональная, она действительно работает. Отступитесь от этой профессиональной техники – и ничего у вас не получится. Вот когда Владимир один раз отступился – и у него не получилось. Он стал выполнять нашу технику – стало получаться лучше. И уже можно сказать, что он избавился от своей любовной зависимости.
Владимир:
– Еще у меня есть вопрос. Почему я на работе засыпаю? В связи с этим хочу ее поменять, но чувствую, что я еще не все узнал по этому роду деятельности и хочу еще остаться.
Литвак:
– Засыпаешь на работе потому, что, наверное, тебе не все там интересно. Сон иногда выполняет функцию защиты. Или, может быть, ты еще продолжаешь по-прежнему много думать об объекте своей любви.
Владимир:
– Может, 50 на 50.
Литвак:
– Сколько ты уже убрал?
Владимир:
– 30 процентов любви убрал.
Литвак:
– Сколько осталось?
Владимир:
– 70 процентов.
Литвак:
– Напиши ей следующее письмо, что у тебя любовь наполовину прошла… Ну что делать: он где-то в глубине души не очень верит в нашу методику.
Владимир:
– Нет, верю.
Литвак:
– А почему тогда письма затягиваешь? Инструкция какая была? Когда тебя начинает мутить, тогда пишешь: спасибо, что не ответила, мне уже стало лучше.
Владимир:
– Меня пока не мутит. Просто одна мысль приходит и мешает жить.
Литвак:
– Вот я о чем тебе и говорю. Надо, чтобы не приходила. Для этого надо писать письмо. Как только опять мысль приходит – так опять пишешь. Действует великолепно. Ну, в общем, тогда ясно: он не высыпается, потому что еще думает о ней…
Важное отступление О КАРЬЕРЕНесколько замечаний для тех, кто хочет быть психотерапевтом. Я погружаюсь в проблему клиента. Начинаю ее решать как могу. Вы видите спектакль двух артистов. Причем это гораздо лучше, чем любой другой спектакль. Почему? Потому что мы не по роли идем. А каждый раз что-то получается неожиданное. И в последнее время я так веду: я не беспокоюсь, чтобы все обязательно прошли через мои семинары. Но если пришли на семинар, то все участвуют. Почему? У нас однородная группа: у вас у всех проблемы, связанные с недокарьерой.
Хотя некоторые считают, что у них любовные проблемы. Это ерунда. Почему? Когда с карьерой все складывается нормально, то любовные моментально решаются. Я иногда говорю: научитесь зарабатывать 10 000 долларов в месяц, а лучше 50 000, а 100 000 – вообще хорошо. И сексуальные проблемы тогда моментально решаются. Вообще, надо заниматься чем-нибудь одним. А что-нибудь одно – это «Я». То есть надо собою заниматься. Тогда автоматически решится все остальное.
Разговор с Петром о поисках высокой зарплаты
Петр:
– Здравствуйте, меня зовут Петр. Мне 31 год. Образование высшее, я хирург. Но работаю не по специальности. Занимаюсь медоборудованием уже третий год. Но сейчас думаю, что хочу возвратиться в медицину.
Литвак:
– А хирургом ты сколько работал?
Петр:
– Я интернатуру, ординатуру закончил, поступил в аспирантуру и, собственно говоря, из аспирантуры ушел.
Литвак:
– Это негоже – не заканчивать дела. По-любому надо было закончить, даже если тебе аспирантура сто лет не нужна. Но если ты начал, надо это закончить. Хотя опять-таки, это не в ста процентах случаев. Если что-то ценное наметилось, то можно и бросить. Один мой коллега всех своих студентов гонит в аспирантуру. Но не для того, чтобы все стали кандидатами наук, а чтоб сменили тусовку. Нельзя все время находиться в одной среде. Нельзя все время в одном бульоне вариться. А в аспирантуре другой будет бульон. Все равно – станете кандидатами, не станете, но придется работать с людьми более высокого уровня, чем вы. На каком году из аспирантуры ушел?
Петр:
– 1,5 года я отучился по специальности абдоминальная хирургия.
Литвак:
– В абдоминальной хирургии оперируют на животе, значит, твои пациенты – это люди с язвами, аппендицитами, с проблемами толстого кишечника и печени. И конечно, если бы ты шесть или семь лет позанимался бы хирургией, то получил бы специальность… Я знаю одну докторшу, которую я заставил заниматься диссертацией, она стала кандидатом наук, но теперь бросила терапию и организовала медицинскую фирму по организации лечения наших пациентов в Германии. И думаете, как ей, легче теперь, когда она кандидат наук? Конечно легче. Представляться солидней. Хотя у нее такая вшивая была диссертация… Но, думаю, все кандидатские диссертации ничего не стоят. Но и многие докторские, наверное, еще хуже. А знаете почему? Почему говорят, что кандидатская лучше докторской? Потому что кандидатские диссертации пишут доктора наук, а докторские диссертации пишут кандидаты наук.
