Лорду Фотону действительно было чем гордиться, это я вам без ложной скромности заверяю. Жениха я себе оторвала лучшего из всего, что вообще на данный момент было. Да и хозяйство замковое научилась вести постепенно. Думаете, это так просто? Ничуть! Одних слуг только чего стоит построить! За всем следить надо – и за чистотой (хорошо хоть для чистки серебра и натирания паркета с перилами в замке слуги были), и за доставкой продуктов, и за готовкой… да всего не перечислишь просто. Однако понимая, что мне в этом мире жить и жить, я старалась освоить все положенные мне средневековые премудрости изо всех сил. Причем иногда (как мне кажется) рвение даже было излишним. Во всяком случае, лорд Фотон порой смотрел на меня так, как будто я была морской картой, оказавшейся очень неточной и постоянно вводившей его в заблуждение. Похоже, ему было даже жаль со мной расставаться и снова оставаться в одиночестве. Я закинула удочку, спросив у лорда, почему он не женится еще раз, но тот отговорился вечной любовью к моей маман. Хотя реальной причиной, как я думаю, было то, что ему слишком нравилась свобода. Так же, как и моему старшему братцу Стивену. Отец до сих пор никак не мог женить наследника, которому уже исполнилось 30, и они постоянно ругались по этому поводу. Из‑за этих ссор видела я Стивена всего раза три. Ничего так себе молодой человек. Высокий, довольно интересный брюнет с темно – карими глазами. За ним и так девицы толпами ходили, вот он жениться и не хотел.
Помимо балов, покупки нарядов и ведения домашнего хозяйства было у меня и еще одно занятие – посещение замковой библиотеки. Книг там было, правда, не больше 50 штук, но таких нудных, что мне вполне хватало на почитать перед сном. Особенно меня забавляли различные рыцарские истории, при чтении которых я готова была согласиться с Шерманом в том, что рыцарство – это полный идиотизм. Ну, вот, например, забавный сюжет. Жили – были на свете двое влюбленных, Лавиния и Эней. Родители (неважно по какой причине) запрещали им жениться. Тогда Эней решил завоевать любимую. В прямом смысле этого слова. Набрал войско и пошел осаждать замок, в котором томилась прекрасная дама. Думаете, история повествует о жестокой осаде и военных подвигах? А вот и нет. О любовной переписке. Каким образом? О, это самое интересное. Лавиния, находящаяся в городе, осажденном Энеем, пускала с высоты башни стрелы с письмами в адрес прекрасного предводителя врагов. И Эней, и Лавиния в самом разгаре приступа строили друг другу глазки и посылали друг другу воздушные поцелуи. Самое забавное, что при этом Эней стоял во рву, а Лавиния смотрела на битву с башни. Ну и не бред ли это? Хе… не самый большой бред. Забавляла меня и местная средневековая поэзия. Помимо обычных вирш о том, как верный рыцарь умирает от любви к прекрасной даме, здесь были еще и весьма занятные стихи, называемые сирвентами. Не редко они посылались врагу вместо вызова на войну. Причем если вражеский поэт желал ответить на сирвент, то он был обязан сохранить в своем ответе ту же форму и воспроизвести те же рифмы. Сирвенты не щадили никого, не останавливаясь, не замолкая ни перед кем. Не было такого величия, которое могло бы остановить их убийственный полет. Они летели в любого без разбора, как никого не разбирает на войне пуля. Надо ли говорить, что авторов сих произведений крепко недолюбливали? Некий поэт Маркабрун даже заплатил жизнью за сирвент, на который было трудно возразить.* Нда. Творческие личности – народ импульсивный.
* реальная история, кстати.
Кстати, о творчестве… то, что я лишилась лютни, отнюдь не значит, что я прекратила свои выступления. Просто теперь это делалось в салонах и на клавесине. Между прочим, мой талант помог мне и на Патрика впечатление произвести. Увидев, что неподдающийся шатен скучает у стенки, я исполнила «Песнь о Роланде»[2], вновь с благодарностью вспомнив двоюродную сестру с ее курсовой по средневековой западноевропейской литературе. Эффект был потрясающим. Даже мой папенька пустил слезу и потом частенько просил меня исполнить это произведение. А Патрик, наконец, пригласил‑таки меня танцевать. Я воспользовалась ситуацией и намекнула, что в следующий раз спою нечто не менее интересное. И, при первом же удобном случае, «добила» понравившегося мне кавалера «Сидом»[3], благо данная пьеса входила в число моих любимых еще со школьных уроков по мировой литературе.
Интересно, понравилась бы данная эпопея Шерману? Господи, как же я все‑таки скучаю по этой сволочи!
* * *
Шерман проводил взглядом Брин и выругался. Длинно, грязно и с большим чувством. Да будь проклят Яргел, который перестраховался и заставил его дать клятву у Черных Камней! Будь проклята Эльтель с ее медальоном, который принес норлоку столько неприятностей! Будь прокляты эти эльфы, установившие за ним усиленную слежку! Шерман знал, что стоит ему сделать от повозки несколько шагов в сторону Озера Фей, об этом сразу же узнают. И его снова арестуют. Отряд эльфов, сопровождавших повозку, был виден невооруженным взглядом. Разумеется, листоухие ничего не знали о медальоне, но они наверняка могут заподозрить неладное. До Озера, конечно, норлок доберется, сомнений нет, его скорость позволит ему обогнать эльфов. Но вернуться назад… не реально. Эльфы и так его ненавидят, и отпустили на волю с большой неохотой. Шерман знал, что они ждут только повода, чтобы снова заковать его в цепи и вздернуть‑таки на центральной площади. Эльфы не могли ему простить ни похищения Эльтель, ни собственных многочисленных военных поражений.
Гоблин зеленый! Ну почему, почему все сложилось столь неудачным образом? Шерман вообще не хотел говорить Брин о медальоне! И не сказал бы, если б не крайний случай! Он слишком хорошо понимал, чем это может кончиться! Естественно, Брин на него разозлилась и послала его куда подальше. Она не хотела слышать ни объяснений, ни оправданий. Ее глаза, в которых еще недавно светились теплота и нежность, превратились в два черных омута. И Шерман не знал, что с этим делать. Он безумно боялся, что Брин не сможет ему простить обмана. И не захочет больше его видеть. Судя по тому, в каком настроении она отправилась в лес, это было вполне вероятно. Однако Шерман и думать не мог о том, чтобы потерять Брин. Потерять сейчас, когда они оба, наконец, стали свободны! Его ждал титул принца – бастарда, деньги и власть. Рядом с ним была женщина, которой он был безумно увлечен, и которой он мог теперь многое предложить. И он не собирался с ней расставаться, как бы там ни сложились обстоятельства! Потому что потерю Брин ему не заменят ни деньги, ни власть. Потому что жить без этой женщины Шерман просто не сможет. И не захочет. Потому что…
– Шерман, нам пора, – прервал его размышления Мимел.
– Что значит «пора»? – дернулся норлок. – Брин еще не вернулась.
– Эльфы разрешили нам остановиться всего – навсего на час, чтобы пообедать. Они дали знак двигаться дальше. Мы не можем их ослушаться.
– Час? – в ужасе повторил Шерман. – Но я чувствую Озеро, до него всего‑то минут пятнадцать ходьбы, Брин давно должна была уже вернуться!
– Однако она не вернулась. А ждать ее мы больше не можем, – упрямо гнул свою линию Мимел.
– Можешь ехать куда хочешь, но я не сдвинусь с места, пока Брин не появится, – решил норлок.
– Совсем ополоумел? – рыкнул Мимел. – Только дай эльфам повод тебя схватить, и они порвут тебя на части!
– Ты думаешь, я об этом не знаю? – язвительно поинтересовался Шерман. – Ты даже не представляешь и сотой доли той ненависти, которую испытывают ко мне эльфы. Однако я не оставлю Брин. Бери ее повозку и езжайте!
– Вы чего застыли? Поехали! Эльфы уже дали повторный сигнал! – подошел к спорщикам обеспокоенный Тор.
– Вот, полюбуйся на него, он собирается остаться здесь и ждать Брин, – махнул рукой Мимел.
– Ты серьезно? – поразился гремлин, недоверчиво глядя на Шермана.
– Любой из нас, кто попытался бы дойти до Озера, умер бы, – напомнил норлок. – Поэтому я и рассказал Брин о медальоне, поэтому она и пошла к Озеру Фей!
– Если мы останемся здесь еще хоть на несколько минут, мы все равно умрем, – хмуро возразил Тор. – Мы не нанимались нести медальон и не давали клятв, мы вообще не знали о его существовании! И не собираемся из‑за него умирать.
– Но как же быть с Брин?!
– Она не моя женщина, – спокойно сказал гремлин. – Более того, за все время путешествия Брин не смогла стать нам другом. Да и не хотела. Она – просто наша спутница. Хорошая спутница. Но не настолько, чтобы из‑за нее умирать. Ты и сам на нашем месте поступил бы так же. И поступал. Не раз. Ты не можешь требовать от нас верности или особого отношения. Потому что ты нам тоже не друг. И никогда не пытался им быть. Тебе не нужны друзья. Тебе вообще никто не нужен.
– Мне нужна Брин, – решительно возразил Шерман. – Езжайте, я иду за ней и выясню, что случилось.
