самом центре помоста, рядом с ним с кипой скрученных папирусов в руке находилась Сунда. При виде Вирты её глаза на секунду оживились, но тут же потухли, когда заговорил Мейар.
— Рад, что нашему доброму другу из Разнана лучше.
Выделив происхождение Вирты, Мейар тем самым дал понять, что более разнанцы не являются временными жителями Тулсахи, теперь они чужаки.
— Для начала мы хотим выразить благодарность за спасение одного из нас. Сатье?
Оказывается Буба и Сатье тоже были здесь. Они ждали в первом ряду. Там же Манис заметила холодные глаза Манчи.
Сатье кивнул отцу и мягко, даже снисходительно, улыбнулся Вирте. Он взошёл на помост и, встав перед разнанцами, протянул руку в знак уважения и благодарности. Вирта тотчас пожал её.
— То, что ты сделал, зная наперёд, что Тулсаха не примет тебя, дорогого стоит. Спасибо.
Буба, в свою очередь, низко поклонился, поддерживая слова сына.
— А теперь перейдём к грустной части, — быстро продолжил Мейар. — По правилам Тулсахи, принятым первыми основателями, магия на острове под запретом. Мы не расправляемся с магами, но и не живём с ними под одной крышей. До этого момента мы с Манчи рассматривали вас как постоянных жителей города, поэтому, если бы вы захотели остаться, мы бы разрешили. Однако теперь… дело не только в магии. Один из столпов, на которых базируется островитянская жизнь — это доверие. Ты не рассказал о силе, Вирта, и поэтому больше не можешь продолжать жить с нами. Дожидаться прибытия очередного корабля тебе придётся в домике у океана. Еду тебе выделят, но город отныне для тебя закрыт.
Желваки на скулах Вирты ходили ходуном. Он смотрел в пустоту, принимая уготованный месяц одиночества.
— Это я заставила его соврать, — Манис вышла вперёд. — Я сказала ему соврать, чтобы вы приняли нас.
Вирта встревоженно дёрнул Манис за руку, но та лишь отмахнулась.
— Ложь на моей совести. Он виноват лишь в том, что родился в семье мага и человека. Разве за это его нужно наказывать? Он не использовал силу до и не будет использовать после, так почему он не может остаться? Многие из вас знают его. Вирта хороший человек, честный и трудолюбивый. Он не заслуживает жизни в одиночестве.
— Манис, — всё пытался остановить её Вирта.
— Скажи мне, Мейар, почему он не может остаться? Он спас жизнь Сатье, разве этого мало, чтобы проникнуться доверием к одному из нас?
Толпа загудела, похоже, их тоже интересовал ответ годового руководителя, хотя многие жители отрицательно качали головами.
Мейар с доброй грустью поджал губы.
— Манис, наша бойкая и любопытная разнанка. Ты много узнала об острове и должна понимать, что Тулсаха всё ещё существует благодаря правилам. В масштабе одного Вирты решение было бы принято однозначно в его пользу, но давай посмотрим на это более глобально. Вирта не проживёт жизнь в одиночестве. Он красивый и здоровый молодой мужчина, который когда-то захочет завести семью. Если он останется с нами, то женщина, которую он полюбит, родит детей, и эти дети могут оказаться магами. Затем они вырастут, родят своих детей, и через несколько поколений мы получим новый слой общества. Так или иначе, люди сравнивают себя друг с другом, они выявляют недостатки, как в себе, так и в человеке, взятом за сравнительный эталон. Маги будут сильно выделяться в островитянском обществе, и они, будь уверена, используют подобную возможность. Пусть не все, но хватит и одного человека с такими мыслями. Он вознесёт себя над обычными жителями, и мы получим повторение истории континентов. Теперь понимаешь? Магия слишком весомое различие, она равна деньгам, которые до сих пор делят континентальное общество на части. У нас же нет ни денег, ни магии. Одна монета, один маг — и всё, Тулсахе придёт конец. Поэтому, как бы больно и обидно мне не было, я обязан не дать Вирте остаться здесь. Общество равенства не подходит для такого, как он.
Но мы можем позволить тебе остаться с нами, Манис.
Вирта поднял голову, бросив сначала короткий взгляд на Мейара, затем на Манис.
— Соглашайся, — тихо произнёс он, — когда я вернусь, то сообщу твоим родителям, что ты в безопасности.
— Нет.
Унимая снова разбушевавшееся сердце, Манис повернулась к Вирте.
— Я вернусь вместе с тобой.
— Но почему? — всё так же тихо говорил парень. — Тебе же здесь нравится, и ты сама сказала мне, что хочешь остаться. Для меня остров теперь закрыт, но ты…
— Я не останусь здесь… без тебя… — снова отвела взгляд, снова покраснела Манис.
— Но почему?
— Потому что… потому что я так хочу. Потому что из-за меня мы здесь. Я должна вернуться и всё объяснить в Разнане…
— Это не ответ.
— Другого ты сейчас не услышишь.
Вирта нахмурился, но больше ничего говорить не стал.
— Полагаю, решение принято. Из-за сокрытия правды мы отправляем Вирту в уединение, Манис может дожить месяц в выделенном доме…
— Мейар! — знакомый грудной голос раздался из середины толпы. — Но ведь и мы не были с ними до конца честны, не так ли?
— Беруха?
Главный растениевод подошла к помосту, широким жестом поздоровалась с остальными присутствующими и поднялась по ступеням. Жители встретили её тепло: кто-то хлопал по плечам, кто-то тянулся, чтобы пожать руку.
— Манис, Вирта — вы не первые, кто попал на остров и, уверена, не последние. И каждый раз годовой руководитель не говорит гостям, что уплыть с острова можно буквально через пару недель, ведь несколько тулсахских кораблей ходят к берегам Чимеки и к островам архипелага достаточно часто. Они просто приходили в порт соседнего города, поэтому вы их не видели.
Разнанцы переглянулись.
— Это сделано для того, чтобы жители континента могли привыкнуть к нам, полюбить наш образ жизни и не хотеть уничтожить его, если решат вернуться. Пелар! Где ты? Подтверди!
В той же толпе, только приютившись у самого её края, лучился улыбкой Пелар, руководитель разносчиков. Он вытянул руку вверх, чтобы обозначить Берухе своё местоположение.
— Многие из вас давно забыли, что Пелар прибыл с континента. Мальчишкой он плыл через океан на корабле, одном из тех, что управлялись магами. Корабль потерпел крушение — напоролся на рифы, маг сразу покинул судно на лодке, оставив людей погибать. Выжил только Пелар. Тогда тулсахцы подобрали его и привезли на остров. С тех пор он живёт с нами,
