— Стра-а-а-жа-а! — завопил Вистигейт, схватившись за лицо, и тут же получил ногой в живот.
Олвин уже ухватил рукоять меча магистра боя, и Эдвин, падая, лишь высвободил свое оружие из ножен.
Огромные двери тронного зала распахнулись, четыре латника рванулись к убийце.
Второе и последнее лезвие вонзилось в горло одному, тот свалился. Еще пока латники бежали, у дверей возник сенешаль, изо всех сил тряся колокольчик. Тот издавал пронзительный звон. Олвин схватил бутыль с отравленным вином, ударом о край стола отбил горлышко и, когда трое латников подбежали, выплеснул содержимое в ближайшего. Латник истошно завопил, прикрыл лицо руками. Не заметив, как мало их осталось, один из двоих кинулся на боевого вестника, который тут же парировал выпад меча и, не дав латнику опомниться, вспорол тому живот. А продолжая движение, отбил удар второго противника. Тот оказался ловчей или счастливей своих павших товарищей, ибо был еще жив. Еще выпад, Олвин парировал и его, сделав шаг назад. Еще выпад. Звон мечей и мерзкий звук колокольчика наполнили тронный зал. Латник тоже неплохо смог парировать несколько выпадов Олвина. Что ж, хоть этого чему-то выучили. Тоот сделал ложный выпад, затем резко перевел массу тела на правую ногу, и меч оказался в левой руке, которая попыталась достать врага клинком. Однако латник и тут не сплоховал, хотя серьезный порез в боку все же получил. Еще один ложный выпад и шаг назад.
Вдруг кто-то схватил Олвина за ногу. Вестник потерял равновесие и рухнул на пол. Эдвин Вистигейт! Проклятый магистр боя еще был жив и пытался помешать. Олвин резко выставил меч и уклонился от удара вражеской стали. Латник, видевший падение противника, допустил роковую ошибку, думая, что теперь осталось проткнуть тому горло, и ринулся вперед. Вышло не так, как он желал. Меч латника звякнул о пол рядом с шеей Олвина, а вот лезвие вестника вонзилось латнику в живот. Олвин вскочил на ноги, проворачивая меч и разрывая тело кричащего от боли и предчувствия смерти латника. А в коридоре уже раздавался грохот десятков пар ног и позвякивание доспехов и оружия. Тут уж ему не справиться.
Не успел он подумать об этом, как мимо просвистела стрела и ударила в золотого сокола. Времени на раздумья нет. Олвин бросился к раскрытому окну. Чертовски высоко. Однако чуть левей стояла большая телега с сеном, которую еще не разгрузили. Надо прыгать. Но вот меч… При таком прыжке он рисковал убить самого себя. Отбросив оружие, Олвин вскочил на подоконник, быстро оценил расстояние и прыгнул.
Резкий удар сотряс телегу, запряженная в нее пара быков испуганно замычала, пытаясь пуститься в бегство. Причем бежать они норовили в разные стороны, но их держала упряжь. Неуклюже перебирая копытами и мотая головами, они толкались то влево, то вправо. Сено полетело во все стороны, а Олвин выпрыгнул на мощеный двор цитадели. К нему бежал еще один латник, замахиваясь коротким мечом. Тоот перехватил его руку, резко вывернул, ломая кость и овладевая оружием. Затем в развороте ловко полоснул врага по шее, вскрывая вены.
Шагах в тридцати от себя Олвин вдруг увидел своего коня у коновязи. А главные ворота были открыты, чтобы пропустить еще одну телегу с сеном. Нет, на своем коне не уйти. Слишком сильно он загнал его минувшей ночью. Но вот за пределы цитадели надо выбраться, пока есть шанс и ворота открыты. Он бросился бежать. Слева послышался топот копыт. Краем глаза Тоот заметил, как на него мчится копейщик. Вестник метнул в того меч, однако всадник увернулся. Но и конь вдруг встал на дыбы: животное было напугано просвистевшим мимо головы предметом и странными действиями хозяина, который вдруг повис на его левом боку. Не теряя ни мгновения, Олвин метнулся к всаднику и выдернул его из седла. Копейщик выставил оружие, пытаясь пронзить противника, однако именно за копье Олвин и ухватился. Древко сломалось, Тоот схватил наконечник и воткнул упавшему в шею. Тут же вскочил в седло и погнал коня к воротам. Из окон цитадели уже слышались крики: «Закрыть ворота!» Засвистели стрелы, звонко ударяясь в камни стены и мостовой.
Копыта застучали по толстому дереву опущенного моста.
«Надо бежать! — думал Олвин, яростно стуча ботфортами по бокам коня. — Бежать как можно дальше и остаться живым. И дело не в страхе и желании жить. Дело в том, что я теперь один на все королевство знаю тайну, которая это королевство может перевернуть. Надо бежать! И выжить! Ты один ведаешь, что грядет в королевстве Гринвельд!»
ГЛАВА 10
Новый мир, иные нравы, бездна черных глаз и царский подарок
Слава богам, позади остались тяжкие дни, пока галера, именуемая «Соленый ветер», пересекала Срединное море. Только молчаливый Харольд Нордвуд не страдал морской болезнью, в то время как остальные были вынуждены постоянно свешиваться с бортов и дарить все съеденное и выпитое богу морей Феролину. Харольд с сочувственной улыбкой смотрел, как тошнота донимает Уильяма Мортигорна, сквайра Кристана Брекенриджа и самого принца Леона, порой придерживал их, дабы не свалились в коварные воды. Хуже всего приходилось пухлому Билли: того еще и понос периодически пронимал, и повезло ему, что не кровавый. Капитан «Соленого ветра», Вистлер, заявил, что, если Мортигорн поражен заразной болезнью, он выкинет его за борт, дабы уберечь остальных. Но отсутствие крови обличало не заразу, а лишь слабость нутра.
Наконец настал тот счастливый и долгожданный день, когда на горизонте показалась земля, обещая скорое избавление от утомительной качки и тошноты.
Столица империи, Эль-Тассир, предстала перед взорами ближе к закату. В городе преобладали золотые, янтарные, песочные и оливковые тона, архитектура заметно отличалась от привычной гостям. Множество больших зданий венчали широкие матовые купола, стены домов, как и окна, имели форму трапеций и несколько сужались кверху. Крыши были плоскими, иногда с матерчатыми навесами. В отличие от Гринвельда, где башни вонзались в небеса и пилили облака зубчатыми выступами, здесь преобладали мягкие линии, камень и кирпич прятались под штукатуркой, глиной или известью. Под крышами здания были обведены полосами геометрического орнамента, где смешались зеленый, синий, пурпурный цвет, иногда красный, белый и даже черный.
По окраинам строения были небольшими, но заметно подрастали ближе к центру. Возможно, это оттого, что город раскинулся на холме, вершину которого занимал императорский дворец. Только его купола блестели золотом и были окружены острыми высокими башнями.
На причалах столицы теснились галеры, триремы, биремы, драккары, нефы и барки. Порт шумел даже на закате. На высокие столбы при помощи веревок поднимали стеклянные фонари, при их свете продолжалась загрузка товаров. Шумели чайки, точно как в Белой Гавани. Но вот до собравшихся на палубе «Соленого ветра» донесся жуткий высокий рев.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
