Старика насторожил класс преступлений, гораздо более высокий, чем можно ожидать от озорующих юнцов. Полное отсутствие следов, стертые с рулевого колеса отпечатки пальцев и другие приметы почерка опытных преступников.
Но какую цель они могли преследовать? И Старик дал ответ — тренировка.
Николай Толстошеев когда-то был шофером, но за двенадцать лет, проведенных в колонии, естественно, утратил необходимые навыки. К тому же на работе он неудачно поднял мешок и сильно вывихнул левое плечо. Случилось это перед отпуском, и если предположить, что братьям понадобился водитель, то становится понятен их интерес к татуированному вралю Макогонову и объясняется та снисходительность к дилетанту, выдающему себя за отпетого рецидивиста, которая сразу же удивила Старика. Очевидно, судьба Макогонова была предрешена еще до того, как в него попала инкассаторская пуля.
Но полностью полагаться на Вальку бандиты не могли, он играл роль запасного варианта, и Николай, по предположению Старика, подлечив плечо солнцем и морскими ваннами, занялся тренировками, восстановив забытые способности.
Версия Старика подтверждалась тем обстоятельством, что во время нападения за руль захваченной машины сел не Макогонов.
Но Мишуев не оставил от нее камня на камне, и слова «беспочвенное фантазирование» были не самыми худшими из тех, которые он при этом использовал.
— Сами справимся, — повторил Старик. — Сами. Будет результат — тогда и посмотрим, кто чего стоит.
Вечером Старик встретился с Крыловым, описал сложившуюся ситуацию и изложил свой план.
— Вместе пойдем, — сказал Александр. — Я прикрою.
Он хотел добавить, что вообще-то положительный результат представляется ему маловероятным, но авторитет наставника оставался непререкаемым, и он промолчал.
Обговорили детали у Старика дома, за приготовленным на скорую руку немудреным ужином. Потом Крылов стал советоваться по делу о покушении на Нежинскую, но тут пришел Элефантов, и разговор пришлось прекратить.
— Я вот шел мимо, думаю — загляну на огонек… — сбивчиво начал Элефантов, чувствуя, что помешал. — Я на минуту, сейчас пойду дальше…
— Спешишь?
Он вздохнул.
— Да нет. Никто меня не ждет, дома пусто…
— Что так? — спросил Крылов, знающий, что от Элефантова ушла жена, но не докопавшийся до причин этого.
— Полоса неудач. И в одном, и в другом, и в третьем… А я всегда боялся стать неудачником.
— Неудачи — понятие относительное. То, что для тебя представляется дном пропасти, для другого — недостижимая вершина. Все зависит от точки отсчета.
— И от мнения окружающих, — вмешался Старик. — Каждый смотрится как в зеркало: каков он в глазах друзей, родственников, соседей? Нравится ли он им, уважают ли, любят? И волей-неволей старается угодить, сделать то, что от него ожидают. И здесь вся штука в том, какое зеркало перед глазами. Окажется кривое, начнешь приспосабливаться, искривишь сам себя, да так, что потом и не выправишь!
— Кривое зеркало! — повторил Элефантов. — Точно! Только как узнать, что оно кривое? Сразу, бывает, и не увидишь…
— Тут нет рецептов. Я тебе так скажу: надо веру в себя иметь, к душе прислушиваться, не спешить под других подстраиваться, так проще всего, но опасно — раз, два, три — и ты уже не ты. А когда произошло превращение — и сам не заметил.
Старик встал, стремительно прошелся по комнате, развернулся на каблуках.
— Да и не сразу оно происходит — превращението. Не бывает, чтобы заснул честным человеком, а проснулся преступником. Нет, последний шаг всегда подготовлен предыдущим. А знаешь, какой самый опасный? Первый шажочек…
— Работник уголовного розыска любой разговор к преступлению сводит, — улыбнулся Крылов. — Сергея-то это не волнует, у него дела не ладятся, в личной жизни непорядок, вот и упало настроение.
— Ничего! — Элефантов тряхнул головой и встал. — Все имеет свое начало, и все имеет свой конец. Я пошел.
— Ты не думаешь, что он как-то причастен к этому твоему выстрелу? — спросил Старик, когда они с Крыловым остались вдвоем.
— А почему я должен так думать?
— Мечется он что-то, мучается. Чувствуется — изменился за последнее время сильно. В чем причина?
— Работа не ладится. В один миг все, чего достиг со своими биологическими полями, могут объявить шарлатанством: завистников и недоброжелателей полно. Жена ушла к тому же! Причина?
— Может быть, может быть… А оружия у него нет?
— Вы что, действительно подозреваете…
— Не знаю, но сдается, что он прикасается каким-то боком к этой истории. Парень самолюбивый, в себе, видно, не очень уверенный, такие могут самые неожиданные штуки выкидывать. Чтобы доказать нечто окружающим, а чаще — себе. Так что проверь хорошенько все, что с ним связано. А я при очередной встрече присмотрюсь к нему хорошенько, прощупаю. Чувствую: там что-то есть!
Старику не суждено было больше встретиться с Элефантовым, потому что вскоре одному из них предстояло погибнуть.
— При очередной встрече — обязательно! Специально зайду в институт.
Когда у него появлялась версия. Старик загорался и шел до конца.
— И знаешь, он тоже почувствовал мой настрой. Готов спорить, что сейчас он думает как раз об этом!
Старик почти угадал.
Элефантов шел по вечерним улицам и думал, что хорошо бы встретить Крылова и Старика несколько лет назад. И хотя тогда их пути не могли пересечься, ему было приятно представлять такую возможность. Эти люди — твердые, цельные, будто высеченные из гранитной глыбы — пробуждали желание походить на них хоть в малой степени, хоть чуть-чуть…
И память Элефантова погрузилась в прошлое, когда он впервые заглянул в кривое зеркало и сделал первый шаг к происшедшему с ним превращению.
Глава двенадцатая
МАРИЯ
Когда организовывался Научно-исследовательский институт проблем передачи информации, Элефантова пригласили туда, и он охотно согласился: заниматься разработками, не вполне совпадающими с планами НИИ средств автоматики и связи, становилось все труднее, тем более что Кабаргин ставил палки в колеса при каждом удобном случае.
К этому времени его первое детище, бесконтактный энцефалограф, демонстрировался на ВДНХ, где удостоился серебряной медали за оригинальность конструкторского решения сложной технической проблемы. Элефантов получил авторское свидетельство на изобретение и 800 рублей премии.
Минздрав заинтересовался новым прибором, разрабатывалась документация для запуска его в серию, и товарищи шутили, что сумм вознаграждения Элефантову хватит до конца жизни. Завистники и недоброжелатели кисло добавляли, что иногда этих денег приходится ждать всю жизнь.
— Ничего, — отвечал Элефантов. — Главное — вовремя посеять, а всходы появятся раньше или позже. К тому же — не в деньгах счастье!
Он действительно так считал, хотя и говорил с оттенком иронии: на новом месте оклад вопреки обещаниям увеличился только на десять рублей. Но Элефантов был доволен — работа приносила удовлетворение и видимые результаты: одна за другой выходили публикации, его имя стало довольно известным в кругах специалистов.
И он продолжал сеять. Теория экстрасенсорной передачи информации, которую он рассчитывал создать, должна была стать делом всей жизни, а пока следовало собрать эмпирический материал — результаты опытов, экспериментов, наблюдений.
Директор НИИ ППИ профессор Быстров разрешил Элефантову заниматься экспериментированием вне плана, но заверил, что добьется для него отдела специально по этой тематике. Прошло два с половиной года, отдел так и не был создан, положение Элефантова оставалось неопределенным.
Личная жизнь текла размеренно и спокойно, летом они всей семьей ездили на море, по воскресеньям уходили в кино, зоопарк, иногда выбирались за город. Привычный, устоявшийся уклад.
Про Нежинскую Элефантов почти не вспоминал. Но однажды, случайно узнав от кого-то, что Марии предстоит удалять хронический аппендицит, заволновался, поехал к ней, долго разговаривал и, стараясь как-то поддержать, ободрить и успокоить, подбирал самые убедительные, неизбитые слова. Беспокоился он и в день операции, и в последующие дни, часто звонил, справляясь о ходе выздоровления. Неожиданно для самого себя он обнаружил, что Мария дорога ему, а проанализировав свои чувства, понял: в этой женщине есть какая-то изюминка, которая влекла его раньше и не меньше влечет теперь.
Через полгода, встретившись с Нежинской на улице, Элефантов услышал, что в НИИСАиС закончилась хоздоговорная тема, предстоит большое сокращение штатов и она подыскивает новое место. В их лаборатории как раз открылась вакансия, так они снова стали работать вместе.
Мария заметно изменилась за прошедшие годы. У нее появилось много модных дорогих вещей, со вкусом подобранных и максимально подчеркивающих достоинства фигуры. Шатенка, она перекрасилась в брюнетку, небрежно собранную на затылке косичку сменила продуманная стрижка, которая очень ей шла. Она стала больше следить за собой, чаще смотрелась в зеркальце, тщательно поддерживая незаметные штрихи умело используемой косметики.
