Секретную разведывательную службу представляла Анджела Макинтайр, первый директор службы – женщина.
Конечно, длинную череду предшествующих ей директоров сложно было затмить… но она и не пыталась. Она объявила, что работа, которую проводили перед ней, изобиловала ошибками – такими, которых она не допустит. Этим самым она показала только свою ограниченность, мстительность, дурной характер и несоответствие занимаемой должности. Ниспровергать и тыкать пальцами в ошибки, которые допускает любой делающий сложную работу человек, конечно же, легко, а вот ты попробуй сам сделай эту же работу лучше! Трагически погибшие перед ней директора Службы – при всех их недостатках – действительно были гениями игры. Макинтайр была всего лишь добросовестным служакой, мало того, еще и любительницей женщин, лесбиянкой. Раньше выявленный половой извращенец увольнялся в двадцать четыре часа, даже без рассмотрения личного дела дисциплинарным комитетом – считалось, что извращенец гораздо менее устойчив к шантажу и вербовке, чем нормальный человек – и в разведке такого допускать ни в коем случае нельзя. А сейчас в высшем совете Британии по вопросам безопасности треть присутствующих была извращенцами, и это считалось нормальным. Впрочем… что тут говорить, это же Англия.
Конечно же, Макинтайр была за любую операцию против кого угодно, даже с плохо просчитанными последствиями и опасную. Она мечтала о звании Дамы и как минимум ордене Бани. В ее убогом понимании это бы как-то изменило отношение к ней работников Службы, которые втайне над ней подшучивали. Ветераны, помнящие игры прошлого – несмотря на то что творилось сейчас, лишь грустно улыбались. Раньше ведь даже злодеи были великими, а сейчас так…
Мелкие пакостники.
Итак, в сем благородном собрании умеренным можно было назвать только премьера, и он мог рассчитывать максимум на два голоса, в то время как сэр Алистер мог рассчитывать на все остальные. Но было одно обстоятельство, которое делало позиции премьера предпочтительными, – на его стороне был Король…
Подземный бункер под Даунинг-стрит, десять был построен еще в тридцатые годы, когда стало понятно, что русские и немцы создали самолет, способный донести до Лондона пять тонн бомб и вернуться обратно на континент. Строили примерно так, как и строят в Великобритании – скромно, странно, несколько неудобно. Потом этот комплекс переделывали в шестидесятых, а в восьмидесятых, когда на вооружении основных сверхдержав появились ракеты, способные доставить боеголовку мегатонного класса за несколько сотен километров в квадрат со стороной в несколько футов, этот комплекс временно забросили и создали новый, заглубленный, севернее Лондона. Туда можно было добраться по британской железной дороге, спецпоездом или на вертолетах. Но в девяностых на Даунинг-стрит стало катастрофически не хватать места, и тогда вспомнили про убежище под землей. Теперь там проводили даже праздники…
После того как не посвященные в тайну люди из Большого кабинета покинули резиденцию премьера, недоумевая про себя, какого черта понадобилось созывать их всех ради такой ерунды, оставшиеся спустились в погреб – так это здесь называлось. Вопреки мнению досужих обывателей, которые ждут от подобных объектов некоей монументальности, здесь все было просто и скромно. Люк с кремальерами, как на подводной лодке, тамбур, который вместит человек десять, если потесниться, снова люк. Затем – площадка, на которой стоят двое охранников – и уходящая вниз винтовая лестница, как на маяках, только там лестница уходит вверх. Все сделано из бетона, серого, ноздреватого, не самого лучшего. Несмотря на предпринимаемые меры, остро чувствуется сырость, а кое-где на стенах видна зеленая сыпь – грибок, разрушающий даже бетон. Бетона при строительстве использовано много, а вот стальной строительной арматуры – мало, потому бетон глушит шаги. Лестница узкая – это нужно, чтобы гасить воздействие ударной волны, освещение никакое, и приходится спускаться, светя под ноги фонариком.
Спустившись метров на двадцать, ты выходишь в коридор, прямой. Светильники современные, лампочки с кристаллом вместо вольфрамовой нити – одна из немногих современных вещей в этом лабиринте. Еще одна – коврик из специального, пористого, чуть пружинящего под ногами материала – материал собирает влагу, и раз в несколько дней его натуральным образом выжимают в большой чан, а потом стелют опять. Над головой можно увидеть прямые линии – для укрепления потолка и создания каркаса использовали старые рельсы лондонской подземки, русские или германские инженеры только посмеялись бы над таким решением. Двери старые, солидные, мореного дуба, с мощными затворами. За ними – прилично, но старомодно обставленные комнаты, жилые блоки, больше походящие на каюты для младшего офицерского состава на кораблях. Одни двухэтажные кровати чего стоят. На всем печать благородного аскетизма и умеренности в сочетании с непоколебимым британским достоинством.
Сейчас в подземном комплексе тоже работали, поэтому внизу были люди, в коридоре стояли сотрудники спецслужб. Пропуская министров силового блока Империи, все вынуждены были прижиматься к самой стене, потому что коридор был узким. И длинным – им пришлось пройти его весь, прежде чем они пришли в нужное место – воссозданный под землей зал для заседаний кабинета министров. Там уже все было готово, это помещение было последним. Если свернуть не направо, а налево, то там будет тамбур и длинный ход, ведущий на секретную станцию лондонской подземки, по которой и сейчас должно было эвакуироваться правительство при угрозе ядерной войны. Журналисты всегда интересовались: как смогли построить такой комплекс, притом что никто ничего не видел, ни строительной техники, ничего другого. Ответ прост – его строили как метро, начиная как раз из-под земли, подвозя технику, рабочих, вывозя вынимаемый грунт на замаскированных под обычные вагоны грузовых вагонах метро, специально построенных для такой цели. Это место строили лучшие в мире валлийские рудокопы – и они все сделали как надо…
Они зашли в помещение – его уже прогрели, приготовили напитки… единственно, чего здесь не было, так это нормального камина, была лишь его имитация. Сэр Алистер по своему желанию вызвался быть церемониймейстером – то есть стоять у двери и смотреть, не идет ли король. Для остальных в ожидании короля была уготована беседа и напитки.
Премьер думал, что остался в одиночестве, но тут увидел, что к нему идет сэр Генри Четвуд с бутылкой и бокалами.
– Виски?
– Если только немного. Чтобы согреться.
– Да… здесь холодно.
Сэр Генри плеснул в бокал виски, буквально на дно, передал его премьеру. Виски был хорошим, «Гленфиддич», поэтому барон не счел правильным поганить его вкус содовой или чем-либо еще…
Себе он налил немного больше, но это было объяснимо. Любой разведчик и дипломат умеют пить не пьянея.
Премьер отпил немного… скорее даже смочил губы. Разговор предстоял серьезным, во время него быть пьяным не годится.
Барон кинул острый пронзительный взгляд в сторону, там, у карты, – мадам Макинтайр, единственная женщина в этом благородном собрании, кокетничала с военными.
– Чертова извращенка… – пробормотал он так, что даже прислушивающийся со стороны человек вряд ли бы разобрал его слова.
– О чем вы?
– Об этой подстилке…
– Я слышал, она, э… немного не в той лиге играет.
– Это точно. Знаете, как она начинала карьеру?
– Нет.
– В Санкт-Петербурге. Лучшее место для того, чтобы сделать быструю карьеру или оказаться за бортом. Она прибыла туда еще стажером при миссии. Ей взбрело в голову по вечерам ходить по городу мимо военных и разведывательных министерств и смотреть, сколько окон горит и какие – это, вроде как, чтобы понять, кто работает. Нет ли аврала. Потом русские устроили провокацию, вышибли ее – это так думают.
Премьер снова скосил взгляд. Макинтайр оживленно разговаривала, а вот сэр Антон стоит, прикрыв глаза. Не исключено, что слушает – у тех, кто служил в Индии, развиваются способности отключать одни органы чувств, максимально обостряя при этом другие, в данном случае – прикрыть глаза, чтобы лучше слышать. Не исключено, что сэр Антон так и делает.
– А на самом деле?
– А на самом деле ее пригласили на прием, она возмутительным образом напилась и стала там приставать к русской, какой-то графине. У русских с этим не так свободно, как у нас… к сожалению. Ну и…
Премьер усмехнулся:
– Да… Та еще штучка.
– Все думали, что ее вышибут со службы. Но она осталась, правда, на технических должностях. Я сам работал и знаю, как к ней относятся. Ее просто не уважают, а в нашем сообществе это еще хуже, чем ненависть, потому что ненавидят лишь достойных.
Премьер ожидал, пока барон перейдет к делу – просто так такие разговоры никогда не велись.
