— Как думаешь… почему они это… ну сдались, то есть, присоединились, вот? Я вот все в толк взять не могу, — почесал он подбородок глядя в сторону экрана, на котором на мгновения мелькнул весь новый контур обновленной России — хотя уж год как прошел с того момента.
Я, решил воздержатся от полемики с неизвестным, допивая остатки. Что неизвестный истолковал по-своему, продолжив говорить:
— Они ж такими гордыми были! Все такими гоголями ходили!.. — чуть не сплюнул он прямо на стол — при каждой встрече, что-то требовали. А если к себе звали, так не рад будешь, что скатался. А тут… а, извини, — взгляну он на меня, и осекся — ты, наверное, не в теме, да?
Я, поставил на стол стакан, и сказал ласковым голосом:
— Почему же?
Собеседник опять истолковал это по-своему.
— Ну… не знаю даже. Же… — развел он руками, и вновь осекся. Опустил конечности и вздохнул — Вот вообще не секу. Их действиям, фактически равны капитуляции, — заводил он ложкой по пустой тарелки — Но почему так внезапно? Ведь еще за неделю до того судьбоносного договора, они нам чуть ли не священную войну объявить хотели, и по нашим городам уже стреляли. А, извини… ты, наверное, не в курсе. — вновь взглянул он на меня — Тогда это все не особо то в прессе освещали. Так, меж строк меж нудиским концерте Киркорова, и новой причёской Баскова.
Вообще-то, тогда это довольно неплохо «освещали»! Пусть и не долго. И исключительно в том ключе, чтобы вызвать максимальное недоверие к текущему правительству у население. Не получилось. Им пришел большой веселейший пенок, пара арестов. А потом и поляки, явились, и казахи, подоспели со своей «капитуляцией», как раз вовремя, пока задницы репортеров еще не остыли, и желание подгадить своей стране и поработать за доллары вновь не возникло. В общем, всё вполне удачно сложилось.
Ничего из этого говорить своему болтливому компаньону за трапезой я естественно не стал, а, с милой улыбкой собирался уже было удалится, но важная шишка при мин обороне, уже заметил мою персону, и взял не самый лучший курс на сближение. И можно конечно тупо свалить, убежать поджав хвост, но зачем? Если он идет ко мне — значит ему что-то нужно.
Значит задницы в министерстве уже начали потихоньку остывать. А я… «нюх, нюх», уже совсем не пахну полем боя.
— Ох, ладно, что же это я всё о своём, да о своём, — улыбнулся мой собеседник — может вам тоже есть что сказать? Ну же, говорите, не стесняйтесь!
— О чем речь? — поинтересовался добравшийся наконец до столика зам большого человека.
— А… здравствуйте. — с невероятным пиететом поздоровался мужчина, подсевший ко мне без спроса, и разве что в поклоне не сложился, пред столь высоким человеком, до нас, маленьким, снизошедший. — Василий Степанович Весть — протянул он руку для рукопожатия, не забыв для этого встать со своего места и даже отодвинуть соседний стул, предлагая новому собеседнику присесть.
Зам министра сел, руку пожал, представляться не стал. Хотя, в прочем, все тут его и так знаю. Но для кого-то он Михаил Леонидович, а для кого-то — просто Мишка.
— Вы уже позавтракали? — с намеком «я мог бы метнутся» проговорил данный жополиз, когда зам министра уже опустил свой зад на стул.
— Да, я уже собирался уходит — взглянул «важный дядя» на меня, катающего последнею каплю по дну стакана — да вот услышал ваш разговор. Так, о чем беседа? — взглянул он на не успевшего обратно сесть человека.
— Да вот… — скривился тот как от лимона — о политике.
— Данный, незнакомый мне друг, — все же решил заговорить я, видя, что этот «друг» как-то совсем стушевался — никак не может взять в тол, почему гордые жители степи, в друг пришли на поклон нам, а не Америки.
— А! — улыбнулся во весь рот «главный за столом» — Так все очень просто! — и взглядом попросил все так же стоящего мужчину наконец сесть уже, и не маячить над душой словно дворецкий-привратник — Раньше они думали, нет — были уверенны! Что Россия слаба, что русских можно доить и обманывать бесконечно. Что можно будет прыгать пред западом, и получать помощь от нас бесконечно. Что две коровы всяко лучше одной. Да вот одна корова оказалась волком в овечьей шкуре, что уже проникла к ним в стадо, и начала овец резать. Да так, что пастух это заметил, только когда стадо порадело на половину. А вторая, корова, вообще — медведем оказалась. Что на нежную ласку по прощупке вымени, весьма злобно огрызнулась. — улыбнулся зам, глядя на меня.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Э… — протянул второй мужчина за столом, явно не до конца улавливая суть.
— В общем — взглянул человек из мин обороны по имени Михаил на своего собеседника по имени Васька — Они хотели и дальше быть и там и тут, получать от нас помощь и поддержку как государство-союзник, но при этом и не чураться общением с западам. Но у запада, естественно были свои планы, и они быстро закабалили всю страну. Думаю, вы слышали о кредитов, и визгах банкиров с Уолт Стрит.
— Да… мы и раньше то ничего купить из-за границе не могли, — понимающе пробормотал мистер «весть» — еще со времен двойного переворота… еще со времен союза! — а теперь совсем какая-то лажа. Фактически, они без церемоний заявили, что теперь мы им всегда и за всё должны. Если мы им что-то продаём — то денег за это не получаем. Если покупаем — то не можем за это заплатить, потому как даже валюта просто уходит «в никуда», а не на счета продавцов.
— Да уж, только натуральный обмен! — покивал головой зам министра — Люди Глеба молодцы! — похвалил он людей министра иностранных дел — На наш взгляд — сказал он, как понимаю, от лица всего своего министерства — так для России даже лучше, чем через бумажки. Мы сразу знаем, за что отдаем свой товар без всяких там «колебаний курса».
— Ну… не знаю. — проговорил на это Васька, вновь поковыряв ложкой по пустой тарелке — Вся частная торговля умерла на корню — на что зам министра чуть не подавился смехом, но Василий Весь этого не заметил — Да и вообще, тяжко стало что-либо продавать-покупать. Вы так не думаете? — взглянул он на собеседника, и тот помотал головой.
— Не думаю. — а затем, спустя непродолжительную паузу, решил продолжить тему, что начал — Так вот, помимо кредитов и прочего, загона населения страны в шахты и жёсткого расслоения, да даже утекания власти из рук правящей элиты! Было и еще кое что, что мало кто заметил — взглянул зам министра на мою, все так же скучающею со стаканом персону — Их гнали на нас, словно мясной щит, и плохо обученную армию, что тем ни менее могла выпить из нас тонны крови. И они даже были с этим согласны! Ведь Россия — слаба.
— Нда… — пробормотал собеседник на это — и они даже в чем-то правы.
— Россия не сможет дать сдачи, не пойдет против братского народа, да и вообще! — сделал паузу Мишка, смотря на меня, словно бы желая прожечь насквозь взглядом — Мы не будем действовать пока не станет поздно, и конфликт не затянется на годы. А там уж, и союзники из НАТО подоспеют, и вообще.
— Вы говорите о польско-литовском конфликте? — вдруг оживился человек по фамилии Весть.
Она вообще у него настоящая? Эта фамилия… что-то никогда такой не слышал…
— Нет. — снисходительно взглянул на него собеседник — Я говорю о флагах — и вновь выразительный взгляд на меня. — И они вдруг резко прозрели, осознав, что не будет никакого вечного конфликта и дружбы с западом. И их просто перемелют жерновами, оставив лишь прах и пепел. И сделали удивительно логичный и правильный выбор.
— Зато у нас теперь весь спектр среднеазиатских стран под боком — вновь не согласился с ним собеседник.
— На мой взгляд — вполне нормальные соседи! — усмехнулся на это зам министра, и взглянул на часы.
Вздохнул, встал из-за стала, вновь взглянул на меня.
— И это… министр, вас ждут в зале совета. Совещание начнется ровно через пятнадцать минут.
И ушел. Оставив меня уныло созерцать последнею каплю в стакане. А моего незнакомого друга-состольника, болтаться осадком напротив.
— Э… — протянул он — Василий — и вытянул через стол свою руку.
