Совсем стемнело. Во мраке приблизились к лесу, глядели по сторонам с опаской.
Кто-то показался на дороге, за дождем не разобрать — кто. Не один и не двое. Остановились. Чуть не доехав до встречных, попридержали коней и обозники. Ждали.
— Почто стоите? — наехал на передних нетерпеливый гридень.
— Да вон, людишки впереди незнакомые, — отвечая хриплым шепотом, ткнул во тьму кнутом один из обозников.
— Каки еще людишки? — рассердился гридень. Что-то добавить хотел, но махнул рукой, поскакал безрассудно вперед.
— Куды, куды ты! — рванулся за ним Ян.
За пеленой дождя послышалась возня, чужая настороженная речь. Гридень как сквозь землю провалился.
Знакомо фыркнула опереньем стрела, кто-то вскрикнул:
— Ляхи!
Бросив коней, обозники кинулись в чащу. Дышали тяжело, чавкали шкуряками по вязкой грязи.
— Стой! Стой! — поскакал наперерез им Ян.
Впереди на дороге звенели мечи — это гридни вступили в схватку. Но чувствовалось, что ляхов им не одолеть — все ближе подходили они к обозу, все реже звенели мечи, потом и вовсе стихли. Негубка с Митяем не стали ждать беды — тоже порскнули за деревья. Один только Ян остался на дороге. Некуда было ему подеваться — он за всех в ответе. Окружили его вершники, кричали, перебивали друг друга. Потом Ян стал звать обозников:
— Выходите, вас они не тронут.
В лесу надежно — попробуй, сыщи за стволами. Обозники не отвечали.
— Худо Яну, — шепнул купцу Митяй. — Ой, как худо!
— Чего уж Яна-то жалеть, — отвечал Негубка. — Он им нужен, его они не посекут. А вот мы сызнова без товару…
Пошумев без толку, ляхи сами взялись за обоз. Да не тут-то было. Глубже прежнего увязли возы — их и на волах не вытащить, не то что лошаденками.
Снова приступились ляхи к Яну, и снова стал звать Ян обозников. Глухо в ночном лесу, ни звука в ответ.
Дождь так и лил не переставая. Истощилось у ляхов терпение, спешились они и, сбившись в кучу, сунулись в чащу. Обозники, а вместе с ними и Негубка с Митяем побежали без оглядки во влажную лесную глубину. Долго бежали. Устав, остановились, стали прислушиваться, нет ли погони. Погони не было, тишина стояла вокруг, только дождь пробегал по листочкам. Пристроились под кроной старого бука, пригрелись да так и не заметили, как задремали.
Проснулись от шума, протерли глаза, вскочили. Светло уже было. Дождь перестал. Вокруг стояли люди, обличьем русские.
— Челом тебе, купец, — сказал, лукаво улыбаясь, один из воинов. — Хорошо ли спалось, покуда справлялись мы с ляхами?
— Погоди, погоди, — смутился Негубка, — а ты отколь взялся тут?
— Думал, пригрезилось?
— Ей-ей.
— Не боись. Пощупай, коли так.
Негубка и впрямь пощупал его. Стоявшие рядом обозники добродушно смеялись.
Веселой гурьбой возвращались к дороге. Подшучивали друг над другом, вспоминали ночное происшествие:
— Ай да пугнули нас ляхи!
— Кабы не подоспели вовремя дружинники, так и бежали бы до самого Галича.
— Спасибо Роману, позаботился о нас.
— Не о нас, а о своем обозе…
Подъехал Ян, остановился над купцом. На левом его глазу красовался синяк.
— Добро, хоть сыскали тебя, Негубка. А то стронуться не решались. Туды-сюды сунулись, нет купца…
Злобно зыркнул на Яна Негубка:
— Помню, помню, как уговаривал ты обозников. Что — своя жизнь дороже? Ась?..
Смутился Ян, густо покашлял и молча тронул коня.
— То-то же, — смягчившись, пробормотал ему вслед Негубка.
3
Опасаясь новой встречи с рыскающими по дорогам дозорами Лешки, окольными путями добрались наконец Негубка с Митяем до осажденного Сандомира.
Тревожно было в городе, ждали худшего. Невесело встречал сандомирский купец своего гостя.
— Что-то лица на тебе, Длугош, нет, — проходя за хозяином в дом, сказал Негубка, — Вроде бы и не рад ты мне.
— Рад я тебе, да время-то какое! — вздыхал и охал Длугош. — Ссорятся наши князья, а ваш Роман, пользуясь смутой, сеет вокруг себя смерть… Видел ли ты, сколько набежало в крепость народу? Всё лишние рты, а нам и самим прокормиться нечем.
Сильно изменился Длугош, совсем не узнать было в нем когда-то живого и напористого собрата. Взялся успокаивать его Негубка, но напрасно старался.
— Езус-Мария! — закатывал Длугош помутневшие от страха глаза. — Что же делать нам, что же делать?
Помню я ужасные времена: голодные толпы громили склады, безжалостно растаскивали наше имущество, отца моего зарубили на пороге вот этого дома. А у меня четверо ребятишек…
Сверху спустилась жена Длугоша, такая же бледная и испуганная.
— Посмотри только, Андзя, кто к нам прибыл! — изо всех сил стараясь бодриться, однако же уныло воскликнул Длугош.
При виде гостей продолговатое лицо хозяйки еще больше вытянулось, сморщилось, и печальные ее глаза наполнились слезами.
— Располагайтесь, гости дорогие, будьте, как у себя, — сказала она срывающимся голосом и пробежала мимо них, захлебываясь от рыданий.
— За детей скорбит, — сказал Длугош. — Вот уж который день с нею так. А то сидит, молчит, слова из нее не вытянешь…
— Да, — согласился Негубка, — материнское сердце беду чует. Но сдается мне, всполошились вы до срока. Сколь известно мне, Роман надеется миром поладить с вашим Лешкой.
— А тебе откуда знать?
— Дак шел я до вас с Романовым обозом.
Оживился Длугош: вот удача — из первых рук обо всем узнать.
— Скажи, Негубка, — стал выпытывать он у купца, — верно ли, что Роман пашет на пленных?
— Это вас войты ваши запугали, — сказал Негубка. — Отродясь такого не было, чтобы пленных впрягали в орало, яко скот. Обычай мягкий на Руси — сажает Роман ваших людей на новые земли, вот и весь сказ. А поле и наши смерды пашут, так что с того? Хлебушко с неба не дается, потом поливается…
— Успокаиваешь ты меня, купец, — не поверил ему Длугош. — Сердце у тебя доброе.
— Охота мне тебя успокаивать. Или сам не хаживал в наши края?
— Что правда, то правда, — кивнул Длугош, — и я не замечал, чтобы впрягали у вас людей в орало.
— Слава богу, волы еще не перевелись. Не верь своим войтам, Длугош. Мне поверь. А ежели кого и стеречься тебе, то сам знаешь. Сам про то мне только что говорил. Однако же, — он постучал костяшками пальцев по столу, — князья дерутся, а нам промышлять.
Приехал я, чтобы звать тебя с собой в Гданьск.
— Куда звать? В какой Гданьск? — опешил Длугош. — Гостевать у меня гостюй, а ни в какой Гданьск я с тобой не поеду. Что же мне, семью бросить на произвол? Нет, дам я тебе надежного проводника, вот и ступай.
— Да, видно, нам не сговориться, — сказал Негубка.
— И не проси.
— Кто знает, может, ты и прав. Я-то и сам, поди, своих в беде бы не бросил. Прости меня, Длугош, показывай, где ночевать. И проводника твоего мне не нужно — не впервой, доберусь до Гданьска. А там погляжу.
Прощаясь на зорьке с Длугошем, заметил Негубка — облегченно вздохнул купец.
— Все слышал, Митяй? — спросил он своего спутника, когда они отъехали от Сандомира и пылили на возу по хорошо укатанной дороге. — А слышал, так запоминай. Не токмо незнакомых людей разделяют княжеские ссоры, но и друзья забывают, как вместе делили хлеб и соль. Разве я не смекнул, отчего так забеспокоился Длугош? Боялся он не столько Романа, сколько своих доводчиков. Прознал бы войт, что остановился у него русский купец, так возвел бы на невинного человека напраслину, потянул бы к ответу. В такое время ухо держи востро, гляди да оглядывайся, говори, да не заговаривайся. Даже лучше, что не поехал с нами Длугош: от испуганного человека пользы не жди… Сами мы с усами, а язык не токмо до Киева, но и до Гданьска доведет.
— Почто ты, дядько, сподобился идти на Гданьск? — полюбопытствовал Митяй. — Мог бы и в Сандомире обменять свой товар, а отсюда на Русь ближе.
— В Сандомире сейчас переполох. Честного торга нет. А без честного торга не мена — грабеж, — сказал Негубка. — В Гданьске будем с немцами торговать.
— Торговали уж, — намекнул Митяй на то, как однажды возвращались они из Поморья без товару и без ногаты за душой.
— Про что ты думаешь, так это завсегда за нами не пропадет, — отвечал Негубка. — Зато на хорошем торгу стоит наше купецкое счастье. Редких товаров наберем мы в Гданьске — в Новгороде им большая цена.
Эко товар, подумал Митяй. Раньше ходили они длинным обозом, а нынче Негубка поскупился, не все сгрузил с лодии, — прощаясь в Киеве, наказывал корм щику подниматься по Днепру и переволакиваться в северные реки. Встречу назначил в Новгороде.
Храбрился купец, но рисковать, как это раньше бывало, не хотел…
Через несколько дней однообразного пути по чужой земле прибыли они в Гнезно. Погостили недолго, отправились к морю.
