Но бог всё равно есть на свете! Даже тут, в этом кресте! И всё равно я им отомщу! Не знаю ещё как, но отомщу!
Я соскочила с топчана, где вязала Акимычу радикулитный пояс, и побежала дёргать рычаг. Точнее у меня получилась карусель: сперва первый рычаг дёрнула, затем, – второй, и уже вернулась и села на топчан – как звякнуло, что пора дёргать третий. Сбегала, дёрнула.
Вернулась, достала тетрадку и мелко отметила карандашом: второй рычаг я дергала уже трижды, третий – первый раз.
Можно еще пропитать ядом страницы книги. И Щукарь раскроет её. Яд попадёт в организм, и он умрёт. Но для этого он должен послюнявить пальцы. А он, может, не делает так никогда. Я вот никогда так не поступаю. Это негигиенично. Нельзя так с книгами поступать. Да и яда у меня такого нету. И книгу Щукарь от меня не возьмёт. А сообщников у меня здесь нету. А если передать книгу через кого-то, то не факт, что этот третий человек не захочет перед передачей сперва сам прочитать эту книгу, послюнявит пальцы и умрёт.
Да и яда у меня нету. Я уже говорила.
А у Фавна теперь и пальцев особо нету, нечего там слюнявить. Я рассмеялась. И тут лязгнуло у кормильни. Я побежала получать свой приз. Мне дали какой-то масляный бисквит, очень ароматный и бутылку, точнее полбутылки, вина.
И тут я вспомнила, что мне говорил Анатолий. Да и откуда-то я помнила, что на некоторых химических заводах, тем работникам, которые не пьют молоко, им позволяют пить пиво. Потому что оно тоже хороший сорбент. Я не знаю, как там с вином, но я ещё недавно перенесла серьёзное отравление. Я уверена, что яд не вышел из моего организма и что мне всё это ещё ой как аукнется в будущем. Поэтому я решила выпить вина. Там было чуть больше, чем полбутылки. Я столько не выпью. Но оставлю на потом. Или же сделаю лосьон для лица. Тоже вариант.
Я умостилась на топчане, отложив своё вязание подальше. Аккуратно расстелила салфетку, где расставила бисквит и вино. Стакана или чашки у меня ещё не было (да если бы даже и были, то я, скорей всего, использовала бы их как ёмкость для выращивания рассады). Поэтому буду пить прямо с бутылки. Всё равно меня никто не видит.
Буду считать, что у меня такой себе декаданс. Бункер и мрачное настроение в наличии имеются, только вместо абсента – вино.
Я осторожно начала вытаскивать пробку. Думала, намучаюсь, как обычно с пробкой от шампанского бывает, но нет, эта пробка пошла легко и уже через пару секунд у меня в руке была пробка, которая вдруг взяла и распалась напополам.
Я рассмотрела обе половинки. Внутри одной была пустота, в которой находился тоненький клочок бумаги, похожей на кальку. Я взяла ржавую скрепку, которой обычно полола почву в зимнем саду, и осторожно подцепила бумажку и вытащила.
Записка! Я прочитала: «Не рази его! Не дергай третий рычаг! А коли хочешь узнать ответы, напиши мне послание. Помести лупроса, чей свет разгоняет тьму, в бутыль. Добавь туда немного пищи, она передана тебе вместе с лупросом. Закупорь бутыль. Не допусти коснуться лупроса, молю тебя! Брось в дыру. Мы ответим тебе. Жди!».
Сказать, что я обалдела – это, мягко говоря, ничего не сказать. Я минут несколько сидела в полной прострации. Потом чуть пришла в себя. Перечитала записку раз восемь.
Так! Нужно взять себя в руки и успокоиться! Нужно успокоиться!
Машинально я отхлебнула вина. Хм. Вкусное, ягодичное, чем-то похоже на чёрный пино, только более ягодный и менее сладкий. Я отхлебнула ещё, в груди стало теплее.
Думай, Мария, думай!
Так, есть задача. На меня извне вышли какие-то люди. Причём это не тюремщики. Стопроцентно. Иначе зачем им тайно передавать все эти записки? Значит, это какая-то оппозиция. И у них есть доступ к еде, которую узники получают. Возможно, они готовят еду, возможно – только транспортируют к крестам. Этого я сейчас не узнаю, нет вводных, поэтому данный вопрос отодвигаем на потом.
Дальше. Эти люди предупреждают, чтобы я не дёргала третий рычаг. Именно об этом и говорил Анатолий. И подчеркнул, чтобы я не обращала внимания на эти записки. Значит, он тоже получал их. Я уверена, здесь почти все их получают. Но тем не менее и рычаг дёргают, и поощрительные призы получают за это.
Готова ли я отказаться от вина и бисквита? Ну, как бы это не предметы первой необходимости. Я отхлебнула ещё вина. Поэтому вполне могу обойтись без спиртного и без жирного сладкого теста, от которого только жопа растёт. Но, с другой стороны, сегодня дали вино и бисквит, а прошлый раз – мыло. Где гарантия, что в следующий раз мне не должны выдать тот же зубной порошок или что-то из одежды? Готова ли я отказаться от этого? Нет! Кроме того, то же вино отлично идёт на обмен.
Дальше. А что если я действительно перестану дёргать? Вот интересно, многим это помогло? Думаю, если бы были прецеденты, что кто-то перестал дёргать и его выпустили досрочно – я бы об этом точно узнала. Тогда бы все сразу прекратили дёргать. И необходимости в тайном обществе Свободы, в котором состоят Анатолий и Вера Брониславовна, не было бы вообще.
А общество существует. Значит, не работает этот вариант с записками. Какая-то лажа. Или подстава. Надо бы подняться потом наверх и расспросить Анатолия. А уж потом решать – дёргать или нет.
Я опять отхлебнула вина.
В общем, из всего этого понятно одно – мои тюремщики внимательно за нами следят. И параллельно существуют два тайных общества
