Мой муж улыбнулся, а Ибан побледнел, осознав реальность ситуации, которая не приходила в голову никому из нас. Мы почти ничего не знали о Люцифере Утренней Звезде и еще меньше об архидемонах, которых он привел с собой.
— Но мы оба знаем, что я не Сосуд, — просто сказал он.
Все во мне замерло, даже когда я заставила себя принять безразличное выражение лица. Я сглотнула, стараясь не думать о том, сколько раз мы занимались сексом. Я ежемесячно принимала противозачаточные средства, и месячные всегда были в норме, сколько я себя помню.
Мне ничего не угрожало.
Но я не знала, знает ли об этом мой муж. Не знала, знает ли он о мерах, которые я предприняла для предотвращения беременности в случае, если мужчина возьмет то, что я не предлагала. Мой мир был суров и жесток, и я не знала, в каких ситуациях могу оказаться, придя в Ковен.
Никогда еще я так не ценила свою паранойю, как сейчас.
— Будет ли ребенок ведьмой? Или Нефилимом5? — спросил один из Дево, подавшись вперед, чтобы задать вопрос. Он был спокоен, собирая информацию, пока его мозг перебирал имеющиеся в нашем распоряжении варианты. — Ребенок — Нефилим не продолжит наследие наших домов-основателей.
— Невозможно знать наверняка, — ответил Грэй, вернув себе спокойный и собранный вид. — Но я также единственное живое существо, способное создавать новых ведьм. Я просто могу наделить силой Зеленых и Черных смертных по своему выбору, если наши с Уиллоу дети окажутся слишком сильными для этой роли.
Я сдержала изумленный возглас, ненавидя то, что мы сидели и обсуждали возможность рождения детей, о которых я даже не знала, хочу ли я этого. Я промолчала, полагая, что Грэй знает, что делает. Я бы поспорила с ним позже, когда любопытные глаза членов Ковена уже не будут пристально следить за каждым нашим шагом.
— И чего же ты ждешь в обмен на такую сделку? — спросил Дево, изогнув бровь.
— Ковен примет Уиллоу, как они и обещали в ту ночь, когда вы поклонились ей, и когда придет время, она навсегда снимет печать и позволит нашим народам приходить и уходить между нашими землями по своему желанию, — сказал Грэй, и я едва сдержала обиженный вздох.
Еще одна мотивация, еще одна цель, которую мы не обсудили.
— Мы обсудим это наедине, — сказал Дево, подняв подбородок.
— Меньшего я и не ожидал, — сказал Грэй, подойдя ко мне.
Он взял мою руку и, поднеся ее ко рту, нежно поцеловал тыльную сторону ладони. Это на мгновение успокоило мою боль, позволив пережить это представление, чтобы я могла вырвать ему горло наедине, если мне захочется.
— Ты не можешь мириться с этим, — сказал Ибан, заставив меня снова обратить на него внимание. — Девушка, которую я знал, никогда бы не позволила…
— Девушки, которую, как ты думал, ты знал, не существует, — сказала я мягким голосом, произнося слова, которые, как я знала, причинят боль.
Это была моя собственная вина, что Ибан превратил наши отношения в нечто большее, чем они были на самом деле. Использовала его, чтобы заставить Грэя ревновать, и позволила ему поцеловать меня, когда знала, что мое сердце принадлежит другому.
— Потому что она была чем-то, что ты создал в своем воображении. Настоящая Уиллоу не живет ради твоего одобрения и не делает выбор, основываясь на том, что ты о нем думаешь. Либо прими это, либо нет, — добавила я, скрещивая ноги и полностью усаживаясь в кресло. — В любом случае мы с тобой закончили.
Ибан вздохнул, его плечи опустились, и он уставился на меня. Я надеялась, что у него хватит ума уйти и понять, что публичное собрание, подобное этому, — не место для выяснения деталей, если мы хотим сохранить хоть какое-то подобие дружбы.
— Я разочарован в тебе, — сказал он, покачав головой.
Я не могла позволить ему оставить за собой последнее слово, ведь это могло заставить меня выглядеть слабой, когда мне нужно было выглядеть сильной.
— Тогда назови меня своей королевой разочарований, и я добавлю это в список вещей, на которые мне плевать, — огрызнулась я, тут же пожалев о своих резких словах.
Мне просто хотелось вернуться в нашу спальню, принять душ и заняться куда более насущными делами, чем уязвленное самолюбие Ибана.
— Хватит. Назови своих соучастников, — сказал Грэй, подойдя ко мне.
Его глаза впились в мои, и властный взгляд заставил меня отбросить мысли о раскаянии. Я поняла, что Грэй видел, как это поднималось во мне, не давая мне взять назад суровый выговор, в котором, как я подозревала, нуждались мы с Ибаном оба.
Я больше не была ему ровней в глазах Ковена, и он должен был научиться уважать новые границы нашей дружбы, если она у нас будет.
— Я не знаю их имен, — призналась я, хотя глаза мои блуждали по каждому из них.
Столько людей, за которых я несла ответственность, и я даже не могла назвать их по имени, когда посылала их на смерть.
Я закрыла глаза, когда Грэй перевел внимание на человека, которого я выделила в качестве лидера.
— Значит, так и будет, — сказал он, кивнув головой.
Вельзевул и Левиафан двинулись, протискиваясь сквозь толпу, чтобы взять Ибана за руки. Они подняли его на ноги и вынесли через двери зала Трибунала, а Грэй последовал за ними. В последний момент он обернулся, и его взгляд встретился с моим, в нем был приказ, которому я должна была подчиниться, даже если бы мне потребовалось все, чтобы не бросить ему вызов.
Я бы потребовала точного возмездия, если бы кто-то из его подчиненных обидел ведьм.
— Никто не уйдет, пока я не получу нужные мне ответы.
34
ГРЭЙ
![]()
Левиафан и Вельзевул затащили Ибана в один из соседних классов и бросили его на пол в центре парт. Мужчина, спотыкаясь, поднялся на ноги и уставился на меня, а Вельзевул отступил в сторону, чтобы дать мне пройти.
— Должен признать, ты заставил ее отвернуться от тебя гораздо раньше, чем я ожидал, — сказал я, сделав несколько шагов, пока не остановился прямо перед ним. — Я почти рад, что ты пережил свое маленькое падение на днях. Видеть, как ты разбиваешься и горишь в одиночестве, стоило того. Я думал, что мне придется ждать годы, чтобы избавиться от тебя, но ты сделал это так мучительно легко.
Он побледнел, когда я сделал еще один шаг, вскинув руки, чтобы защититься, хотя я не собирался причинять ему вред.
— Ты не можешь причинить мне боль. Она не простит тебе этого, — сказал он, его рациональный мозг пытался ухватиться за единственную надежду.
— Она видела, как я отводил тебя в укромное место, — сказал я, раздраженно сморщив нос.
Засохшая кровь просочилась в мою рубашку и терлась о поверхность кожи, вызывая раздражение. Я хотел поскорее покончить с этим делом, чтобы отвести Уиллоу в душ и позаботиться о ее нуждах, одновременно удаляя с моего тела все симптомы ее предательства.
— Как ты думаешь, что конкретно она считает происходящим?
— Она не готова смотреть, как я умираю, — сказал Ибан, покачав головой.
Даже если Уиллоу отдалилась от своего бывшего друга и признала, что он преследовал собственные интересы, она все равно не хотела его смерти. С того момента, как он впервые предал девушку, с которой даже не был знаком, заключив с ней соглашение, не заботясь о ее чувствах, он действовал с одной целью.
Служить себе.
Он продолжал доказывать ей это с каждым вздохом, загоняя ее все глубже в мои объятия. Такая женщина, как Уиллоу, задохнулась бы в браке, в котором контроль был бы не менее важен, чем выполнение того, что от нее ожидали.
Ей нужно было бросить вызов ожиданиям, процветать с мужчиной, который ценил ее склонность сначала наносить удар, а потом задавать вопросы, и скрывать свои уязвимые места с помощью тщательно подобранных колючих слов.
— Кто говорил о том, чтобы убить тебя? — спросил я, склонив голову набок.
У меня не было намерения покончить с жизнью Ибана, не тогда, когда его жизнь принесла бы гораздо больше страданий.
