— Должен признать, что он не слишком приводит в восторг, — подумав, ответил Робаут.
Котов почувствовал недовольство ковчега подобным снисходительным тоном, но быстро успокоил его, когда начал понимать.
Как же легко забыть об ограничениях смертных!
— Конечно, вы же не подключены к ноосфере.
— Нет, не подключён.
— Я принял как нечто само собой разумеющееся, что вы видите тоже, что и я.
— Никогда ничего не считайте само собой разумеющимся. Именно тогда вы начинаете ошибаться.
Раздражённый поучениями меньшего смертного Котов сделал сложный тактильный жест, и рядом с вольным торговцем из диафрагмированной палубы появилось ковшеобразное сиденье. Сюркуф откинул полы длиннополого кителя и сел, размотав тонкий изолированный кабель из изогнутого подголовника. Потребовалось несколько мгновений, чтобы найти разъём под волосами на затылке у шеи, он вставил соединительные штыри и защёлкнул зажим. Его тело дёрнулось с системным шоком от внезапной загрузки, но он расслабился с быстрой непринуждённость опытного космического путешественника.
— А, — сказал он. — Теперь я вижу. Да, очень впечатляюще, архимагос.
— Мы почти в Шраме Ореола. Вы по-прежнему уверены, что сможете провести нас на противоположную сторону?
— У меня есть диск с астронавигационными данными, не так ли?
— Так вы утверждаете, но я пока не увидел никаких доказательств.
— Тогда вам нужно просто доверять мне, — ответил Сюркуф, кивнув на главный каскадный экран. — Перед нами манифольдная станция?
— Именно так.
— И это последнее место, получившее сообщение от Телока?
— Я полагал, что вы уже знаете эту информацию.
— Я читал её. Я думал, что станция Валетте всё ещё функционирует.
— Так мы считаем и сейчас.
Сюркуф покачал головой. — По этой штуковине не скажешь, что она долго работала.
— Вы правы, — согласился Котов. — Все излучения свидетельствуют, что комплекс находится в режиме бездействия.
— Вы знаете почему?
— Ещё нет, но скоро узнаю.
— Она похожа на космический скиталец, — сказал Сюркуф, сотворив знак аквилы на груди.
— Суеверия, капитан?
— Здравый смысл.
— Уверяю вас, что на манифольдной станции нет ничего предосудительного.
— Откуда такая уверенность?
— Наши топографы не обнаружили ни малейшего источника угрозы.
Сюркуф ненадолго задумался. — На станции была команда?
— Нет необходимости использовать прошедшее время, капитан. Станция укомплектована магосами, пятью техноматами, тройкой астропатов и полукогортой сервиторов.
— Когда кто-нибудь прилетал сюда в последний раз, чтобы проверить, что они живы?
— Последний контакт со станцией Валетте произошёл восемьдесят стандартных терранских лет назад, когда магос Парацельс отправился с мира-кузни Грайя, чтобы заменить магоса Гефеста в рамках регулярного цикла командования. Парацельс выгрузил запись о прилёте в соответствии с графиком.
— Предположу, что Гефест вернулся на Грайю?
Котов помедлил перед ответом, снова сверяя соответствие информации из своего архива с тем, что располагался на “Сперанце”.
— Неизвестно, — наконец ответил он, не желая делать такое допущение. — Записи про магосов после их перевода на Валетте неполные.
— Неполные? Вы хотите сказать, что не знаете, что произошло с кем-либо из них?
— Учитывая общегалактические масштабы информации нет никакой тайны в том, что некоторые данные… теряются по пути.
— Хотел бы Эмиль услышать это от вас, — сказал Сюркуф, широко усмехнувшись. — Значит, вы не знаете, что случилось с Гефестом или предыдущими должностными лицами, и не знаете, что произошло с тех пор, как Парацельс добрался сюда.
— Я начинаю уставать от ваших постоянных расспросов, капитан Сюркуф.
— А я начинаю уставать от ваших постоянных недомолвок, — парировал Робаут. — Если на станции есть экипаж, почему они не отвечают? Если там всё в порядке, почему вы перестраиваете эскорты для атаки? Вы думали, я не замечу это? Я вас умоляю…
— Всего лишь обычные меры предосторожности, капитан.
— Позвольте дать вам бесплатный совет, архимагос. Никогда не играйте с Эмилем Надером в рыцарей и плутов.
— Разъяснение: я не понимаю смысла вашего последнего замечания.
— Потому что вы — плохой лгун, Лексель Котов. Вы также хорошо, как и я понимаете, что со станцией что-то не так. Происходит что-то очень необычное и вы не знаете, что именно, верно?
— В настоящее время ситуация на манифольдной станции неизвестна, — согласился архимагос. — Но когда я исследую её, то уверен, что обнаружу логичные ответы.
— Вы собираетесь высадиться на эту штуку?
— Я — эксплоратор. Это моя работа.
— Не хотел бы оказаться на вашем месте.
— Уверяю вас, нет никакой опасности.
Сюркуф оглянулся на экран, изображение терпеливого паука повернулось к Котову, и вольный торговец снова сотворил аквилу.
— На вашем месте я бы взял Чёрных Храмовников. На случай, если вы ошибаетесь.
Несмотря на массовое убийство тысяч крепостных мало что изменилось в повседневной рутине обитателей подпалубных помещений. Из других смен перевели новых рабов и бригаду Авреема, Хоука и Койна пополнили кибернетикой. Десятки мускулистых сервиторов с остекленевшими взглядами выполняли приказы молча, без ропота и возражений.
Слухи о произошедшем на нижних палубах распространились подобно сифилису, как и рассказы о чудесном спасении небольшой группы. Авреем видел, как странно люди смотрели на него, и Хоуку пришлось объяснить, что остальные крепостные трепетали перед ним. Это его предупреждение спасло четырёх человек, и прошла молва, что он — избранный Машиной, что он — тайный пророк Омниссии, который нёс Его благословение самым скромным из Его слуг.
Скоро он начал находить у своей койки безделушки из мусора, оставленную в подарок еду и воду или курительные палочки. Сначала он пытался отказываться от подобных подношений, но все попытки преуменьшить свою роль в событиях в перерабатывающем зале, похоже, только улучшали его репутацию.
— Но я не избранный Машиной, — пожаловался он как-то ночью компаньонам, когда они сидели в битком набитой столовой и ели ещё более пресную кашицу. Если раньше единственными звуками в гигантском зале были плеск питательного бульона и стук пластмассовых ложек, то теперь на заднем фоне слышался низкий гул почтительного шёпота.
— Откуда ты знаешь? — спросил Хоук. — Только воистину божественные отрицают свою божественность. Разве не так говорится в Книге Тора?
Койн и Авреем искоса посмотрели на него. И даже Крушила выглядел удивлённым.
— Не думал, что ты религиозен, Хоук, — сказал Авреем.
Хоук пожал плечами. — Обычно я не молюсь и не занимаюсь подобной ерундой, но всегда следует знать, кого звать на помощь в беде. Ну, на тот случай, если они слушают. И мне всегда нравилась история Себастьяна Тора. Он противостоял богачам и спровоцировал цепь событий, которая сокрушила высшего лорда. Подобные истории мне по душе.
— Это не просто история, — заметил Койн. — Это — Священное писание. Значит, она истинна.
— Почему? Потому что ты прочитал её в книге или потому что какой-то жирный проповедник рассказал её тебе, когда ты был маленьким? Даже если она и действительно произошла, то это случилось так давно, что её могли изменить. Знаешь, раньше я любил слушать истории в темплуме об армиях Императора, покорявших галактику и сражавшихся с врагами пламенными болтерами и чистой храбростью. Я притворялся героем и бегал с деревянным мечом по всем площадкам схолы, побеждая, словно я был Махарием или типа того.
— Я видел его, — сказал Авреем. — В молитвеннике для религиозных процессий Полей Основания есть статуя Махария и Лисандра. Без обид, Хоук, но ты слишком уродлив, чтобы быть воителем.
— И ты не прекрасный Сеян, — усмехнулся Хоук.
Авреем натянуто улыбнулся. У каждого из них выпало немало зубов, а кожа стала песчаной и пергаментно-жёлтой. Волосы Авреема, которыми он очень гордился в молодости, начали осыпаться клоками, и поэтому они решили наголо выбрить головы. Если Механикус хотят превратить их в одинаковых дронов — то так и будет.
— Но тогда я ещё был ребёнком, — продолжил Хоук. — Раньше я думал, что Император и Его сыновья наблюдают за нами, но когда я вырос, то понял, что никто не присматривает за мной. Единственный человек, который присматривает за Хоуком, — Хоук.
— Давай, — произнёс Авреем, отодвинув поднос. — Пойдём выпьем.
— Лучшая идея за день, — согласился Койн, и они вчетвером встали из-за стола, и направились к тесным коридорам, которые вели к спрятанному самогонному аппарату Хоука. Разгерметизация нижних палуб не коснулась странного зала, и Хоук заявлял, что это является знаком, что Омниссии пришёлся по душе его способ поддержания производства и извлечения прибыли.
