— Недоволен, — строго сказал Медведев. — Куда годится охрана, при которой можно подъехать к самому дому, — он кивнул на развалины, виднеющиеся меж березок.
— Да неужто в лесу не заметил наших? — с притворной тревогой спросил Клим.
— Да это не я их должен замечать а они меня, — почуял подвох Медведев.
— Позволь доложить, хозяин: не сходя с этого места, знаю весь твой путь. Как рубеж нашей земли от Картымазовки переступил, так все лесом, петляючи, шел, потом мимо сухого ясеня через ельник, после в дубнячке постоял, послушал, огляделся и березками, березками прямо сюда. Верно?
Неплохо, неплохо, может быть, и научатся…
— Кто следил?
Из-за другой березы вышел Гаврилко — брат-близнец Ивашки.
— Я, хозяин.
— За мной легко было проследить, потому что известно, куда и откуда я буду идти. Стоило только дождаться — когда. А вот письмоносца почему вот так же до дома не довели и живым не взяли, а вместо того убили в лесу, словно тати какие?
— Виноваты, хозяин, учимся токмо, — смутился Клим.
— А ты, значит, — обратился к Гаврилке Медведев, — за мной по пятам шел и теперь тут стоишь? А если следом за тобой Ян Кожух Кроткий крался, то, стало быть, он тоже здесь рядом и никто его не заметил?
— Э-э-э, нет, хозяин, — улыбнулся Гаврилко. — Там Яков остался, мы по двое на каждой стороне, а Яков следопыт, сами знаете какой, он-то никого не пропустит.
— Ну, ладно, коли так. Ступай обратно, и смотрите в оба. Где люди? — спросил Медведев у Клима.
— Бабы и детвора обедают в лесу, туда же по одному приходят караульные — поедят и сразу обратно.
— Всех мужчин поставил?
— Всех. Вокруг.
— Хорошо. Где Алеша?
— Спит, как ты велел.
— Разбуди, накорми и ко мне. Пусть дотемна нам никто не мешает. Вечером собери всех в доме. В карауле оставишь Гаврилку и Николу.
Несколько часов Медведев занимался с Алешей Кудриным.
Сначала они расхаживали вокруг дома, и Медведев, жестикулируя, что-то объяснял, потом присели под деревом, и Медведев чертил палочкой на земле, наконец Алеша остался один и еще некоторое время сидел неподвижно, глубоко задумавшись, затем исчез куда-то.
Шестнадцатилетний юноша, очень маленького роста, худенький с незапоминающимся крестьянским лицом — эдакий заурядный деревенский мальчишка на вид лет тринадцати, всеобщий любимец, потешавший всех необыкновенным искусством лицедейства, умением заметить, повторить, усилить и показать характерные черты каждого так, что все покатывались со смеху, сразу обратил на себя внимание Медведева, еще до того, как он прочел записку Антипа. Василий давно решил, что пора проверять всех своих людей в серьезных делах, и первое из них выпало Алеше.
Стемнело, собрались люди, вернулся из караула следопыт Яков, и Медведев выслушал его мнение по поводу убитого гонца Кожуха. Обследовав его тело, одежду, оружие и немногочисленные мелкие предметы, Яков пришел к выводу, что это был человек не местный, по-видимому, недавно прибывший из глубины Литовского княжества, и, стало быть, можно предполагать, что к Кожуху пришло подкрепление. Возможно, немалочисленное. Таким образом, неизвестно, сколько у него в настоящую минуту людей и чего ожидать.
Медведев нахмурился, вспомнив, что в письме Картымазову Кожух упоминал, что князь Семен помог ему укрепить дом и прислал новых людей.
Необходимо любой ценой выяснить, что там происходит…
Все были уже в сборе, и Медведев обратился к своим людям:
— Вы, конечно, знаете, что случилось: мне привезли письмо из Синего Лога. Но вы не знаете, о чем оно. Сообщаю: Ян Кожух Кроткий предлагает всем нам перейти на службу Литве, а конкретнее — князю Семену Вельскому.
Послышался ропот, и кто-то пробормотал:
— Нет, все-таки мало мы его били…
— Вы также знаете, что гонец, который привез письмо, убит. Это большая ошибка, виновный наказан, но дела не поправишь, и нам, вероятно, следует ожидать возмездия. Чтобы выяснить планы неприятеля, я решил с согласия родителей послать в разведку Алешу Кудрина. Он должен будет узнать все о силе, возможностях и намерениях Кожуха.
Толпа одобрительно загудела.
— А теперь самое главное. Вы видите, что я не скрываю своих планов и советуюсь с вами по многим делам. Вы встречаетесь с людьми Картымазова, Бартенева, с родственниками из других сел, словом, с разными людьми. То, что я сейчас скажу, я скажу в первый и последний раз, но вы должны запомнить это на всю жизнь, а ты, Клим, передай Гаврилке и Николе. Отныне все, что касается моих дел и планов, является строгой тайной, и каждого, кто не умеет держать язык за зубами, я буду почитать нарушившим крестоцелование изменником и сурово карать, вплоть до лишения жизни. Такая власть дана мне великим князем — вы знаете. — Медведев обвел взглядом напряженные лица, заглянув каждому в глаза — И это касается всех — мужчин, женщин и детей. Клим, усиль караулы, назначь смены, остальные — отдыхайте, но спите чутко.
Когда все разошлись, на пороге появился Алеша, преобразившийся до неузнаваемости: длинная засаленная рубаха, подпоясанная размочаленной веревкой, белела дырами, сквозь которые эффектно проглядывали тощие ребра, спутанные грязные волосы слипшимися прядями свисали вдоль изможденного страдальческого личика. Дрожа от холода, мальчик заковылял, волоча ногу и, протянув к Василию ручонку, жалобно проскулил:
— Подайте, Христа ради, бездомному сироте корочку хлеба…
Медведев нахмурился.
— Нет, Алеша, это не годится. Хромой сирота получит корочку хлеба, и, в лучшем случае, его пустят на кухню обогреться. Но он не сможет свободно расхаживать по дому и двору, любопытствуя, что где находится, хромой и жалкий, он никому не нужен и никто ему ничем не поможет. В этом облике тебе не разузнать того, что необходимо. И еще одно: даже в борьбе с врагами не следует обманывать добрые чувства. Ты сделаешь свое дело и уйдешь, но они поймут, кем ты был, а завтра придет настоящий сирота, и его убьют, принимая за лазутчика.
Алеша опустил голову.
Медведев подошел к оконной раме без окна и вдохнул ночной воздух весеннего леса.
— Замечательный друг, которого я недавно приобрел и который теперь далеко отсюда, — медленно сказал он, — впрочем, ты его тоже знаешь… Так вот, он сказал мне с недельку назад: "Оставим коварство нашим врагам — они ведь слабее…" Мне это очень понравилось, хотя раньше я тоже об этом не думал, а только о достижении цели. — Он повернулся к Алеше и продолжал: — А ведь и правда — сильный и мудрый не нуждается в коварстве. Поработай еще. У тебя получится.
