– Кел Дункан… понимаешь… ты не должен вмешиваться.
И она закрыла свое лицо вуалью и прошла сквозь шеренгу враждебных кел'ейнов, и за ней, возбужденная, последовала Сочил. Стена кел'ейнов вновь сомкнулась за ними.
Тишину нарушал лишь свист ветра.
И Ньюн, и Мирей заняли свои места в центре круга, стоя лицом друг к другу на полуторной фехтовальной дистанции. Каждый поднял горсть песка и пустил его по ветру.
Потом из ножен с шелестом вышли ав'ейн-кел, большие мечи.
Выпад, после которого они поменялись местами; клинки сверкнули, легонько звякнули друг о друга, замерли. Второй выпад: и кел Мирей остановился, словно просто забыл, где он; и упал. Казалось, клинок даже не коснулся его.
Лишь темное пятно расползалось по песку под ним.
Ньюн наклонился и погрузил пальцы в пыль, и вымазал свой лоб… а потом, словно во всем мире больше ничего не было, не обращая внимания на следящих за ним кольцом чужаков, принялся второй пригоршней песка очищать свой клинок.
Потом он выпрямился, вложил ав-кел в ножны, и замер.
Какое-то время было слышно лишь, как хлопают на ветру мантии. Потом донесся вопль из столпившегося позади шеренги Келов Народа.
Дункан замер, растерявшись: он видел, он слышал, он наблюдал, как шеренга пришла в движение: Ньюн тоже покинул его. В этом замешательстве про Стэна забыли.
Мужчины, с трудом прокладывая себе путь, медленно несли мертвого кел'анта в пустыню. Вскоре показались несколько кел'ейнов, несущих белый сверток, и Дункан заколебался: Сочил, решил Стэн, всей душой желая, чтобы он оказался прав. Как она умерла, кто убил ее, землянин не знал. Большая группа кел'ейнов унесли этот труп прочь. Остальные разворачивали черные палатки и разбивали лагерь.
И бледное солнце скрылось за горизонтом, и подул холодный ветер; в сумерках Дункан стоял на краю лагеря и смотрел, как возвращаются похоронные команды… и наконец позволил себе сесть, ибо ноги его онемели и у него не было больше сил стоять на холоде и ветре.
Рядом с ним послышалось дыхание и негромкие шаги: дусы обычно приходили, когда им вздумается. Он ощутил их, и звери подошли к нему, принюхиваясь, узнавая его. Один из дусов хотел было уйти; Стэн позвал его: то был дус Ньюна. Зверь подошел и заворочался, устраиваясь рядом с ним. Дункан был рад их присутствию – с ними было не так одиноко, не так страшно.
И когда сгустился мрак, он увидел вышедшую из лагеря высокую фигуру, и блеск лунного света на бронзовых рукоятках оружия и козырьке зейдх, и даже издалека узнал Ньюна.
Стэн поднялся. Ньюн позвал его, и он подошел; дусы переваливались следом.
Ни объяснения, ничего. Дусы ощутили настроение Ньюна, которое лишь добавило напряжения. Вместе со зверями они направились в центр чужого лагеря, в самую большую из палаток.
Черные мантии заполняли ее, одинаковые безликие головы и тела, закутанные в одежды Келов, с закрытыми вуалями лицами; с одной стороны сидели несколько старейшин – сенов в золотых мантиях, без вуалей, и убеленная сединами женщина, и Дункан внезапно понял, что это кат'ант, глава касты Катов.
И в стороне сидела одинокая белая фигура, лишенная вуали – Мелеин.
Золотистая кожа; золотистые, снабженные мигательной перепонкой, глаза – все одинаковы… и лишь звери и сам Дункан казались чужими. Стэн прошел к Мелеин по коридору, который проложили Ньюн и звери, сердце его содрогалось от утраты и затаенного страха, ибо дусы вбирали ощущаемое ими напряжение и обрушивали все это на землянина; и он не позволил напряжению превратиться в ярость: сейчас здесь нет врагов.
И нет дружески расположенных к нему.
Дусы подошли к руке Мелеин и закружились перед госпожой, Ньюн занял место сбоку от нее, а Дункан пристроился в тени позади Мелеин; дусы принялись расхаживать взад и вперед, взад и вперед, поглядывая на толпу с плохо скрываемой враждебностью.
– Яй! – прикрикнул на них Ньюн. Малыш, на этот раз уже не играя, привстал на задние лапы, и снова медленно опустился. Гости не дрогнули, но волны страха, идущие от них, стали сильнее. Фыркая, дусы подошли к Ньюну и Дункану и устроились между ними.
Из переднего ряда Келов поднялся Хлил с'Сочил и открыл лицо; и другие последовали его примеру. Хлил приблизился, неся пригоршню маленьких золотых предметов, и протянул их Ньюну, и Ньюн снял вуаль, и с поклоном взял их; после этого чувства гостей стали более спокойными.
Джи'тэй. Награды Мирея. Дункан слушал, наблюдал – вот подошли две кел'е'ен, женщина в летах и совсем юная девушка: каждой Ньюн отдал по одному джи'тэл – то были кровные родственницы Мирея, такие же гордые и свирепые – они касались рук Ньюна, и кланялись, и шли прочь, чтобы вновь занять место среди своих товарищей.
Новые вуали были сброшены – теперь все Келы открыли свои лица взгляду Матери, которая взяла их.
Свою вуаль Дункан не снимал, стыдясь собственной чуждости среди этих людей, и презирая свой стыд.
Подошли девять кел'ейнов – молодых и старых, чтобы прикоснуться лбами к руке Мелеин и назвать ей свои имена: они назвали себя Мужьями Сочил.
– Я принимаю вас, – сказала Мелеин, когда все наконец закончилось; и затем она поднялась и коснулась руки Ньюна. – Вот кто носит имя рожденного со мной, и он кел'ен госпожи и кел'ант над моими Келами. Будет ли вызов?
Головы склонились, вызова не было.
И, к смущению Дункана, Мелеин взяла его за руку, вывела вперед.
– Никаких вуалей, Дункан, – прошептала она.
Стэн отбросил вуаль, и даже дисциплина Келов не смогла предотвратить пораженных взглядов.
– Это кел Дункан, Дункан-без-Матери. Он друг Народа. Таково мое слово. Никто не тронет его.
Снова склонились головы, но уже не так охотно. Отпущенный Дункан снова отступил в тень, и встал около дусов. Если бы пришел вызов, Ньюну пришлось бы ответить на него, и мри сделал бы это. Стэн не был уверен в том, что может чувствовать себя в безопасности среди этих кел'ейнов: Дункан-без-Матери, человек, лишенный истоков.
– А теперь послушайте меня, – негромко заговорила Мелеин, снова опускаясь в свое кресло, единственный в палатке предмет мебели. – Послушайте, ибо я помогу моим товарищам постичь Мрак; скажите мне, если что-либо вспомните. Ибо все это известно мне.
– Что с этого мира ведут свое происхождение мри, и эли, и шурэй, и калас, и в минувшие года эли поглотили шурэй и калас, и мри оставались в тени эли…
– Что с тех пор, как был воздвигнут Ан-ихон, мри и эли знали одни и те же города, и разделяли их…
– Что эли строили, а мри защищали.
– Что в то время как угасало солнце и уходило изобилие, улетали корабли. Они были тихоходными, те корабли, но с ними мри завоевывали миры. Там было изобилие.
– И война. Войны захен'ейн. Войны чужих.
– Это так, – сказали сены, а келы и кат'ант изумленно зароптали.
– Мы могли бы образовать народ владык Кутат. Эли отвергли нас. Кое-кто из мри отверг нас. Мы продолжали войну. Одержали ли мы победу, нет ли – я не знаю. Некоторые из нас остались, а некоторые покинули этот мир. Медлительные корабли… и века. По временам мы сражались. Восемьдесят и более эпох мы нанимались на службу к чужим. Что мы увидели, вернувшись?.. Удел Народа, потерпевшего неудачу, джей'эном, есть отчаяние.
Мы вернулись домой. Мы думали, что мы – последние, а это не так. Восемьдесят три Мрака. Восемьдесят три. Мы те, кто уцелел из миллионов ушедших.
– Ай! – зароптал Народ, и глаза их отразили, как стараются люди понять услышанное.
Потом поднялся старейший сен'ен, согнувшийся от старости мужчина.
– Нам ведомы Мраки. Тот, в который вошли вы, один из них. Тот, в котором остались мы – другой. Пришли ци'мри. Мы не сдались им, и они больше не возвращались. В те времена у нас была сила, но она таяла. Ци'мри не вернулись. И города умирали, а в последние годы воевали даже эли, эли против эли. Это была война несущих бремя, война расточительная. У нас была госпожа, которую звали Га'эй. Она увела нас в горы, где эли не могли жить. Даже тогда кое-кто из Народа отказались признать ее Предвидение и не пошли за ней, и остались в городах эли, и погибли, сражаясь за несущих бремя. Теперь эли постепенно исчезают, а мы полны сил. Это потому, что нас невозможно держать в повиновении. Мы – ветер земли, госпожа; мы исчезаем и появляемся, и нам хватает земли. Мы просим тебя: не веди нас обратно. В городах очень мало воды. Земля не вынесет этого. Мы погибнем, если оставим ее.
Мелеин долго молчала, затем окинула взглядом собравшихся.
– Мы пришли из такой же земли. Мы не должны сложить руки и ждать смерти. Не этому учила меня госпожа, что произвела меня на свет.
Слова терзали, словно удар судьбы. Кел'ейны выпрямились, и сен'ант выглядел смущенным, и кат'ант сидела, переплетя руки на коленях.
– Ци'мри преследуют нас, – сказала Мелеин. – Вооруженные.
Дусы поднялись. Дункан подошел, обнял зверей, шепотом разговаривая с ними.
– Что ты доставила нам? – крикнул сен'ант.
– Факт, которому необходимо взглянуть в лицо, – отрезала Мелеин, и все вокруг застыли. – Мы – мри! На нас напали, нам бросили вызов, так неужели те, кто остался, будут отрицать, что они тоже мри, а я – госпожа этого эдуна и всего Народа?
