— У меня накопились десятки часов переработки, хотя я работаю здесь всего год, — сказал Пол, успокаивая ее. — Не думай об этом! Лучше подумай о бездельниках, ежегодно тратящих массу времени на совершенно бесполезные исследования, и хорошо, если вообще на исследования. Черт возьми, Нанна. Вспомни нашего друга пиздолога из корпуса Хенрика Вергеланна. «РЕВ 21» — это великий, это, это… грандиозный проект, слава о нем еще долгие годы не стихнет в наших кругах. Это проект, который на самом деле чего-то стоит. Руководство кафедры будет гордиться тем, что он создан ее сотрудниками.
Хм. Нет. Да.
Пол ехидно напомнил ей о том, что у нее на удивление хорошие отношения с заведующим кафедрой Паульсеном. Он чувствовал себя уязвленным из-за того, что был отвергнут, а также до сих пор не мог простить ей отсутствия в кабинете в тот момент, когда он примчался рассказать о прорыве. Однако Нанна не услышала ядовитого подтекста в его словах. Все презирают дурака Паульсена, добродушного, безобидного старого дурака. Чудаковатого клоуна с красной круглой блямбой на носу, с влажными ладонями и пошлыми шуточками преимущественно скабрезного характера. Она, к счастью, не могла знать, что пару дней назад Пол приревновал ее к заведующему кафедрой, когда увидел их вдвоем мило беседующими за столиком в кафетерии. Вид жирного грушеобразного тела Паульсена рядом с изящным юным телом Нанны болью отозвался в душе Пола, а мысль о сальных анекдотах, которые он наверняка ей рассказывал, заставила корчиться в конвульсиях. Поскольку Паульсен никогда не был ему равным соперником, Пола удивила собственная ревность. Но он ревновал.
Пол, как и большинство людей, время от времени испытывает и ревность, и зависть. Но он не патологически ревнив или завистлив, ни в коем случае, и у него хватает ума обуздывать свои эмоции. Например, он до сих пор помнит, как его однокашник получил стипендию, а на его проекте написали «достойно поддержки», а денег не дали. Когда через год ему удалось протащить свое заявление через все инстанции и стать-таки стипендиатом, он, в припадке самоиронии и уничижительного самоанализа, наклеил на свою дверь прямо под табличкой, которой он так гордился («Пол Бентсен, университетский стипендиат»), листок с цитатой из Гора Видала:[52]«Всякий раз, когда удача улыбается моему другу, что-то во мне умирает». Этот листочек провисел недолго. Когда Мортен в первый раз зашел к нему, то сорвал бумажку и скомкал ее. «Ты же хочешь произвести хорошее впечатление?» Пол кивнул. Мортену не стоило спрашивать. Потому что все, кто знаком с Полом, знают, что он всегда хочет произвести хорошее впечатление. «Не лучшая реклама для тебя, — сказал Мортен, сжимая в руках листок». — «Это была шутка», — объяснил Пол. «Это слишком похоже на правду, чтобы быть смешным», — сказал Мортен и швырнул скомканный листок в коридор кафедры лингвистики.
— Нам сейчас очень важно поддерживать хорошие отношения с Паульсеном, — неожиданно заявила Нанна, и Пол вздрогнул.
— Да, естественно, — сказал он. — Естественно, важно.
— Может, ты чуть-чуть ревнуешь?
— Не-е, — ответил Пол.
— Он, конечно, чрезвычайно неаппетитная особь мужеского пола, — произнесла Нанна и от отвращения скривила свой сладкий ротик.
— Да уж, — интеллигентно подтвердил Пол.
— Но важно, чтобы он был на нашей стороне, когда мы будем готовы к презентации.
— Если, — прервал ее Пол и снова почувствовал себя хозяином ситуации.
— Что «если»?
— Я просто поддразниваю тебя. Думаю, у нас будет презентация, Нанна.
Обсуждая презентацию, Нанна по-детски оживилась.
— Может быть, мы могли бы устроить ее в кафетерии, — предлагала она. — Или снять зал Академии наук. — Потом она долго болтала о цветочных украшениях, канапе и шампанском, после чего произнесла то, над чем, кажется, долго думала: — Я хочу, чтобы мы оба стояли там бок о бок, рассказывая обо всем, чего достигли вместе.
Полу понравилось то, что она сказала, ему это очень понравилось, ему это настолько понравилось, что он больше не хотел об этом говорить. Он должен был помусолить эти слова во рту («бок о бок»), почувствовать их на вкус («мы»), переварить их («мы оба»).
— Пойдем! — неожиданно сказал он. — Пойдем в другое место.
Нанна не ответила, хихикнула, но послушно стала одеваться. Пол подал ей пальто. У нее было пальто синего цвета с меховым воротником, и оно, как это ни удивительно, шло ей так же, как шла порядочность несколько минут назад.
— Куда мы идем? — поинтересовалась Нанна. Пол не ответил. Он взял ее за руку, и они побежали по лестнице на первый этаж, оттуда — в Исследовательский парк, и он чувствовал себя мальчишкой, который несется по улице рядом со своим лучшим другом. Они пошли шагом, только выскочив из здания.
Пол и Нанна быстро шагали по улице Блиндернвейен, перешли через мост над трамвайными путями и двинулись в сторону района Майорстюэн. На дворе стоял самый холодный месяц года. На улице Апалвейен Пол поймал такси.
— Садись, — приказал он, стараясь сгладить употребление императива шутливой интонацией. В эти игры он играть умеет.
— Куда мы едем? — спросила Нанна и без всякой дальнейшей помощи с его стороны приняла пассивную роль несведущей. Прекрасно, она тоже знает эту игру.
— Будем праздновать, — ответил Пол и попросил таксиста отвезти их в недавно открывшийся ресторан «Ел-ем-съем» на улице Богстадвейен. Несколько дней назад Пол слышал, как Мортен расхваливал их кухню, и взял ресторан на заметку как из-за названия, так и из-за гастропанегирических излияний Мортена. Пол мгновенно проникся доверием к ресторану, название которого представляет собой глагольную парадигму.
Полный ожиданий, он решительно распахнул дверь в ресторан и пропустил Нанну вперед, но, зайдя в помещение, понял, что ошибся. Здесь слишком светло, столики стоят слишком близко друг к другу, здесь слишком шумно, слишком много смеха. Он хотел, чтобы Нанна принадлежала только ему. Он развернулся в дверях, потянул за собой Нанну, вышел на улицу и остановил не успевшее уехать такси.
— И куда же мы теперь? — спросила Нанна, и в ее голосе послышалось легкое раздражение.
— Мы же собрались праздновать, — ответил он настолько уверенно, насколько может говорить мужчина, покоривший множество женских сердец. Они сели в машину. — Пожалуйста, поезжайте вперед по улице, — сказал Пол таксисту, и когда они приблизились к ресторану «Дели де Лука», он попросил водителя остановиться, а Нанну — подождать в машине, сам же забежал внутрь, замер на несколько секунд, после чего бросился к стойке и стал заказывать разную пасту. Он вдруг почувствовал, что ужасно голоден и мог бы съесть быка. Порцию этого, порцию того, пару порций вот этого — он произвольно указывал на дымящиеся блюда. Одну с томатным соусом, одну с белым и кусочками ветчины, вот это, похожее на песто, и одну с тунцом и кукурузой.
Пол в нетерпении наблюдал за продавщицей, наполняющей один контейнер за другим, затем подошел к стойке с мороженым, выбрал несколько самых ярких видов итальянского мороженого (фисташки, малина, манго) и заказал по три-четыре порции каждого. В последнюю секунду он схватил четыре кокосовые булочки — гораздо крупнее тех, что они обычно едят с мамой. Эти булочки были просто огромными, как четыре башни, запорошенные снегом. Пол положил их поверх всех контейнеров. Заплатив за покупки, он с двумя огромными мешками вернулся к такси, которое стояло передними колесами на тротуаре, двигатель работал.
— Ой, — сказала Нанна. — Ты проголодался, Пол?
— Очень, — ответил он, — очень. На улицу Нильса Хенрика Абеля, пожалуйста.
— А как, собственно, начался этот проект? — спросил Пол, положив руку на спинку сиденья за ее плечами. — Я имею в виду, как тебе в голову пришла эта идея?
Нанна хихикнула, глядя в окно, а потом ответила:
— Это случилось несколько лет назад. Когда я еще жила дома. Мы собрались сделать ремонт в ванной.
— Да ты что? — удивился Пол. От нее пахло чем-то мятно-сладким.
— Пришел водопроводчик и взломал старый пол, а когда я вернулась домой из университета, он как раз закончил монтировать теплопровод: уложил его кольцами и петлями и собирался залить.
— И что?
— В тот момент я это и увидела.
— Что увидела?
— Рисунок, схема нашей формулы, он был в этих шлангах, запутанный, но упорядоченный рисунок.
— Это правда?
— М-м-м.
— Серьезно?
— Почти. Во всяком случае, неплохая история.
Они громко засмеялись, возбужденные успехом и друг другом. Когда машина повернула на улицу Киркевейен, рука Пола упала со спинки сиденья на плечи Нанны. Зимним вечером такси похоже на теплый мыльный пузырь, изолированный от остального мира. В нем тесно, поэтому сидеть приходится очень близко друг к другу. В нем темно, поэтому никто не видит, что человек делает, даже сам человек. Зимним вечером в такси между двумя людьми может произойти такое, чего не случилось бы в другом месте. Еще не доехав до района Мариенлист, они поцеловались, а после поворота на улицу Согнсвейен, поцеловались еще раз, долго и крепко.
