— Благодарю, почтенный стражник. Мы идем.
Он подошел к чернобородому, который теперь сидел в Углу совсем один.
— Все в порядке. Мы можем уплатить… что-то около тысячи и улететь.
Торговец сердито пробурчал:
— Лирские законы там или не законы, а деньги я вычту из жалованья Элвона. Дурак чертов!
Они тряслись по темным улицам в турбинном фургоне: стражник сидел впереди с водителем, а торговец с герольдом позади.
— Что-то горит, — сказал Ален торговцу, нюхая воздух.
— Да эта вонючая колымага… — начал чернобородый. — У-ух! — Перебил он сам себя и захлопал ладонями по своему плащу.
— Разреши мне, почтенный торговец, — сказал Ален, откинул полу плаща, лизнул большой палец и затер ползущую дугу искорок, уже съевших несколько сантиметров шелковой подкладки. И уставился на причину крохотного пожара. Это была плохо накрытая неспешная спичка, торчавшая из кобуры, прячущей, без всяких сомнений, какое-то ручное оружие.
— Купил у одного из ихних охранников, пока ты точил лясы с полицейским, — смущенно объяснил чернобородый. — Никак в толк не брал, чего я хочу. Ну да этот парень, Гарткинт, помог. — Он туго навинтил на неспешную спичку перфорированный колпачок.
— Жалкая пукалка, а не оружие, — продолжал он, укрыв кобуру под полой. — Спусковой крючок не спусковой крючок, предохранитель не предохранитель. Покачиваешь крючком, пока не создашь давления, и тут струйка воздуха зажигает спичку. Тогда снимаешь колпачок и взводишь курок, а в ствол входит дротик. Тогда жмешь на предохранитель, он вдувает угольную пыль в боевую камеру, одновременно поворачивая неспешную спичку к запальному отверстию. Пуф — и дротик летит в цель. Если, конечно, ты не пропустил какую-нибудь из операций или не перепутал их. К счастью, у меня кроме того есть нож. — Он провел ладонью по шее и добавил: — Они здесь носят их вот так. Маленькие ножны между лопатками — очень удобно, чтобы выхватить и метнуть. Хотя, закидывая руку, открываешься больше, чем мне по вкусу. Нож из черного стекла. Отличные лезвия, и сбалансирован — лучше некуда. И воры-лирцы знали, что ухватили меня там, где болит. Семь тысяч пятьсот за нож и пистолет, если эту дрянь можно назвать так. Ну и кобура с ножнами. По справедливости мне бы отдать им Элвина, дурака чертова. Но все-таки лучше выкупить его, чтобы нас тут лихом не поминали, а, герольд?
— Несравненно лучше, — сказал Ален. — И я изумлен, как тебе вообще пришла мысль о вооруженном сопротивлении! Ну и что, если чифу Элвину придется посидеть в тюрьме? Неужто то было бы хуже, чем закрыть себе доступ на планету и чтобы все иностранные торговцы на Лире стали бы персонами нон грата? Почтенный торговец, не надейся провести суммы, потраченные тобой на оружие по графе накладных расходов. Я не допущу этого, ревизуя твои книги. Неразумная выходка, на которую ты потратил свои личные средства, никак не касается Колледжа и Ордена Герольдов.
— Так вы же, — заспорил чернобородый, — вроде бы распространяете утилитаристскую цивилизацию, верно? А бросить механика тут — это по-утилитаристски?
Ален пропустил этот ребяческий довод мимо ушей и сердито умолк, мрачно взвешивая, какое, собственно, Отношение к цивилизации могут иметь этот торговый вояж и его участие в нем? Неужели клеветники правы? И Колледж с Орденом просто сборище оболваненных дурачков, которыми манипулируют старики, цинично помышляющие только о власти и жизни в роскоши?
Подобные мысли не приходили ему в голову уже давно. Слишком он был занят забиванием ее галактическими языками, народными приметами, этическими системами, нравами, обычаями, скрытыми пружинами сотен культур народов, разбросанных по галактике… И ради чего? Чтобы этот пентюх получил прибыль, а Колледж и Орден — четверть этой прибыли? Утвердиться на Лире цивилизация может только через металлы. Раз лирцы не желают пользоваться металлами, их надо принудить.
Что говорит Макиавелли? «Основа основ всех государств это хорошие законы и хорошее вооружение; а поскольку не может быть хороших законов там, где государство плохо вооружено, отсюда следует, что в хорошо вооруженных государствах законы хорошие». Странно, как наставники затушевывали такую основополагающую идею, вместо этого всячески подчеркивая духовное величие невооруженных Колледжа и Ордена… А может быть, не так уж и странно?
Нараставшее в нем разочарование было устрашающим.
— Замок, — сказал стражник через плечо, и их фургон остановился, задребезжав перед массивным, но невпечатляющим кирпичным зданием в пять этажей.
— Ты ждать, — сказал торговец водителю, когда они вылезли, и протянул ему две ассигнации с цифрами «50». — Ты ждать, ты получать денег много, очень много больше. Ты понимать? Ждать!
— Я ждать много-много! — радостно воскликнул водитель. — Я ждать всю ночь, весь день. Ты замечательный хозяин. Ты великий, великий хозяин. Я ждать…
— Ну, ладно, — буркнул торговец, прерывая поток его красноречия. — Ты ждать.
Стражник провел их через вестибюль, освещенный шипящими лампами и небрежно охраняемый тремя-четырьмя приставами в ливреях и с дубинками. Затем он распахнул дверь относительно небольшой комнаты, хорошо освещенной, где находилось человек двадцать, и испустил глухой стон.
Персона в кресле, смахивавшем на трон, нетерпеливо спросила:
— Это звездные путешественники? Так не торчи там, введи их.
— Слушаю, ваша милость, судья Крарл, — уныло сказал стражник.
— Не тот судья! — прошипел Ален на ухо торговцу. — Этот дает тюремные сроки.
— Сделай, что сумеешь, — угрюмо отозвался чернобородый.
Стражник подвел их к персоне в кресле, указав на два низких табурета, поклонился в сторону кресла и отошел к задней стене.
— Ваша милость, — сказал Ален, — я Действующий Герольд Ален, герольд при торговце…
— Говори, когда с тобой говорят, — свирепо сказал судья. — Сэр, с обычным наглым высокомерием богачей вы заставили нас ждать. Но я не принимаю этого на свой счет — с тем же успехом ждать пришлось бы судье Трилу, которого — к вашему видимому огорчению — я заменил по случаю его болезни, или любому другому члену коллегии. Но, как оскорбление нашему правосудию, оно не подлежит извинению. Сэр, считайте, что вам сделано замечание. Займите свои места. Стражник, введи цефейца.
— Садись, — шепнул Ален торговцу. — Дело скверно.
И в комнату ввели чифа Элвона. Глаза у него были мутными, вид взъерошенным, а на лице красовалось несколько синяков. Он виновато ухмыльнулся Алену и торговцу, когда стражник усадил его на табурете рядом с ними. Торговец ответил ему злобным взглядом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
