— Генри ее все время обманывает, и она его тоже.
— Меня это не удивляет. Не похоже было, что для нее все это что-то значит, что она делает что-то необычное.
— Нет, я имею в виду — все время. Регулярно его обманывает, — сказала я.
— Ну, если учесть ее темперамент…
— Знаешь, у нее есть такой здоровый личный тренер из Панамы, а может, и еще кто-то.
Питер обдумал это и побледнел. И на этот раз не нашел готового ответа.
Моя стратегия проверки сработала. Гудмэн научил меня самым разным способам проверки информации. Необязательно задавать прямой вопрос, чтобы получить ответ. Можно просто сделать заявление и посмотреть, как люди будут реагировать. А реакция Питера в этом случае была красноречивее тысячи слов: ни с чем не спутаешь смущенный вид мужчины, гадающего, вдруг у него не такой большой, как у его соперника.
Как он сказал на прошлой неделе, когда я его спросила, ограничилось ли дело поцелуем? «Вроде того». Ага. Я верила в то, что он с ней не спал, но я знала: поцелуем дело не ограничилось.
С одной стороны, я чувствовала победу, а с другой — огорчение, так что в итоге я решила оставить эту тему.
— Как сегодня дела у Дилана?
— Прекрасно. Домашнюю работу он сделал. Здорово, что вы пришли до того, как он уснул.
Я чувствовала напряжение в его голосе; он явно хотел поговорить о том, как Дилану нужно, чтобы родителя уделяли ему больше времени и внимания. Но меня смущало то, как напряженно он на меня смотрит. Может, он расстроился, что я заговорила с ним как хозяйка с работником, или просто хотел очередной раз извиниться. Или, скорее, он пытался сказать, что у него пенис не такой уж и маленький.
— А что такое? — выпалила я.
— Ровно то, что я сказал: он был рад увидеть маму, — ответил Питер. — Ладно, пойду, соберу вещи.
— Почему? Ты уже уходишь?
— Ну, поскольку я здесь просто работник, — он постучал по часам, — я свое отработал. Пора закрывать табель.
— Да некуда тебе спешить, — сказала я, на этот раз с улыбкой. Напряжение исчезло. Ну, или почти исчезло.
Он достал еще одну бутылку имбирного эля из холодильника и сел на диван. Стол перед ним был завален кассетами и блокнотами.
— Так когда вы ее интервьюируете?
— Мы уже.
— Как вы могли мне не сказать?
— Мне не положено никому этого говорить. Так что держи информацию при себе.
— Конечно. Вы уже ужинали? Я как раз собирался подогреть немного карри перед тем, как уйти домой. Вы не хотите?
— Нет, но я посижу с тобой. Сейчас приду. — Я собрала пленки и блокноты и отнесла их в кабинет.
Когда я вернулась на кухню, Питер ставил на стол две тарелки с курицей с карри.
— Вот вам немного, а то еще похудеете от такого количества работы.
Ну, ладно. Может, он и правда считает, что моя задница в порядке, хоть до Ингрид и не дотягивает.
— Ну вот, — сказала я.
— Что?
Теперь, когда я признала, что он не просто нянь, я воспринимала все это как что-то вроде «свидания вслепую».
— Расскажи мне про свою программу.
Питер выпрямился и при этом коснулся своим коленом моего. Меня словно током ударило. Я отдернула ногу и стукнулась о перекладину стола.
— Ой.
— Извините. Я ничего такого не хотел, честное слово. — Он ухмыльнулся. — Кое-кто из моих спонсоров отошел от проекта. Я опробовал онлайн-версию на всех браузерах и компьютерах, какие только возможны, но когда я пошел к инвестору показать демоверсию, программы по борьбе со «шпионским» софтом на его компьютере начали выдавать предупреждения. Я прогнал версию заново, пока он ждал, и тут все обвалилось…
Я старалась внимательно слушать технические детали и не отвлекаться на все остальное, например, на свой сюжет и на вертевшуюся в голове картинку: его член во рту у Ингрид.
Ну вот, поужинала. Сегодня вечером меня ждала куча работы. Мне требовался кофе.
— Вы готовите кофе так поздно? — спросил Питер. — Разве вам не нужно поспать?
— Я сегодня долго не буду ложиться, мне нужно еще раз просмотреть интервью. Хочу это сделать в спокойной обстановке, когда никто не будет меня отвлекать, прежде чем сяду писать сценарий. Я всегда это делаю дома. — Я достала из сумки блокнот.
— Черт.
— Что такое? — Питер подошел ко мне сзади. Я чувствовала жар, исходящий от его тела.
— Мой секундомер! Мне он от дедушки достался. Я его на прошлой неделе потеряла, кажется, в такси. Ненавижу размечать записи с обычными часами, там минутная стрелка не останавливается. У тебя случайно нет секундомера? — Я говорила быстрее обычного, боясь, что наши отношения изменились, боясь (а может, и, надеясь), что его колено на этот раз коснется моего вполне намеренно.
— Нет, секундомера у меня нет.
— Черт. — Я села, резко ощущая, как на меня накатилась усталость от всего сразу — от сюжета, от мужа, детей, Питера, от этой чертовой секс-богини Ингрид.
— Вам нужно передохнуть немного, — сказал Питер.
— Нет у меня времени.
— Я составлю вам компанию. Погуляем завтра в парке, или зайдем в какую-нибудь галерею на Мэдисон-авеню, или в музей, — сказал он. — Выделите себе один час, засеките время и оторвитесь от всех обычных дел. Так у вас и рабочие вопросы в голове прояснятся.
Я представила себе, как гуляю с ним, только с ним, без детей, и тут же подумала, что могу натолкнуться на знакомых, и они придут к неправильным выводам. Это никуда не годится.
— А пока что, — сказал он, — дайте мне посмотреть интервью.
— Да ладно, Питер. Уж больно все это гадко, не стоит в это лезть.
— Да я и так в этом. Я прекрасно представляю себе Хартли. Не абывайте, мой отец отъявленный правый. Я с такими людьми вырос.
— Питер, ты один из немногих, кто знает о существовании этих пленок. Мне не следовало о них упоминать.
— Как я мог о них не знать? Я же практически живу здесь, вы помните? Как вы говорите, я на вас работаю. Вы же знаете, я никогда не подводил вас. Ну, то есть кроме той истории. Обычно не подводил. — Он улыбнулся.
Я устала. И я, правда, ему доверяла несмотря ни на что.
— Ну, хорошо, можешь посмотреть вместе со мной, но это будет работа, а не просто развлечение. Считай, что ты зритель, просто обычный зритель, и скажи мне, что ты обо всем этом думаешь.
Мы пошли в кабинет; я вставила пленку в видеомагнитофон и устроилась на тахте с блокнотом на коленях, словно студентка, которая собирается всю ночь готовиться к экзамену. Питер сел в кресле на другом конце комнаты. Я отпила кофе, пока на экране шли первые минуты интервью.
— Это скучный кусок, здесь мы ее просто разогреваем.
Это последние свои слова, которые я помню перед тем, как заснула. Проснулась я в три часа ночи на тахте, укрытая одеялом. Свет был выключен, телевизор не работал.
