Легана будто чувствовала его мысли, иногда щурилась и слегка улыбалась, потом легонько кивнула головой и чуть пристукнула ладонью по столу:
— Не мешай хозяину, пусть ест. Еду надо поглощать разумно, с расстановкой, тогда она лучше всего усваивается телом и будет в пользу. Как поешь, расскажи нам про твой поход, хорошо? Что‑то тебя опечалило, так ведь? Нет — нет, извини — ешь. Все потом. Налегай на мясо — для мужчины это первейшее дело. Ведь ты воин, защитник семьи — прежде всего, а воину нужны силы.
— Скажи, Легана, а что за такое племя, из которого ты вышла? — прожевав спросил Илар — я и не слышал о таком. Вы строите дома? У вас есть города? Чем занимается племя?
— Хмм… чем занимается? — уголками губ улыбнулась шаманка — живет, чем еще занимается. Мы — другие, не такие как белые. Нас больше интересуют простые радости жизни, чем постройка огромных, тяжелых, каменных городов. Здесь нет воздуха, простора, люди здесь всегда куда‑то бегут, спешат, делаются злыми, подлыми. А все почему? Потому, что они далеки от Сущего, от всего, что нас окружает. Мы не ломаем Сущее, мы живем в нем. Не торопимся, созерцаем, размышляем.
— А почему работорговец назвал вас убийцами? И стражник тоже? — Илар задумчиво вытер ложку кусочком лепешки и с сомнением воззрился на рагу, оставшееся в чашке. Глаза ели, а живот уже отказывался принимать. Впрочем — решил Илар — если немного посидеть, то возможно влезет и оставшееся.
— Посиди, посиди — кивнула Легана — сейчас уляжется и доешь. Почему убийцами? Потому, что мы не даем спуску тем, кто вторгается в наш лес. Тем, кто мешает нам жить. Есть сотни способов убить тихо, незаметно, так, что человек даже не поймет, что его убили, пока душу не поглотит тьма. Белые люди злы, они идут в наш лес убивать, обращать нас в рабов, искать золото, которому они поклоняются, блестящие камни, которые затмили им весь белый свет. Иногда им удается уйти безнаказанно, иногда они остаются гнить под сенью огромных деревьев, закрывающих кроной полнеба. Вот и зовут нас убийцами, как будто сами — посланцы богов, с крыльями за спиной.
— Ты должна ненавидеть нас — меня и Дарана… — осторожно заметил Илар — ведь мы белые…
— Вы‑то? — усмехнулась Легана — как я могу ненавидеть этого шалуна? И как я могу ненавидеть тебя, отдавшего последние деньги за какую‑то страшную, неизвестную старуху, или больную девицу, совершенно ненужную, просто ради того, чтобы сделать добро. Я очень стара, и мудра. Везде есть люди и нелюди. У нас тоже не все так ладно, как хотелось бы. Везде есть подлецы, и есть настоящие люди. Мне уже давно ничего не интересно. Мир открыт для меня, как старая, прочитанная книга, которую знаешь наизусть. Да, да — я умею читать, как ни странно. Я училась в империи, вернее — в королевстве. Тогда белые пытались жить в мире с короко, и мы верили им. Это сейчас нас считают лишь мясом и рабами, когда‑то было совсем по — другому. Но я не хочу о себе, о молодости. Она ушла, и то, что было когда‑то кажется таким нереальным, будто этого не было никогда. А может и не было… сон, все сон. Рассказывай, как сходил. Если, конечно, сочтешь необходимым…
— Да что такого — пожал плечами Илар — сходил, договорился с трактирщиком о работе. Вот только проблема возникла… впрочем — как и частенько.
Илар с полчаса описывал свой поход, а когда замолчал, в столовой воцарилась тишина. Легана сидела полуприкрыв глаза, размышляла. Даран хмурился, и лишь кухарка радостно лупала глазами, не понимая, что происходит. Ей все было в радость — Илар даже немножко позавидовал чистой радости женщины. Вот уж у кого никаких проблем и на душе всегда светло!
— Есть какие‑то мысли по этому поводу? — спросила Легана — ты ведь уже принял какое‑то решение?
— Два пути — пожал плечами Илар — или нанять охрану, например того же стражника, который помогал мне на рынке, чтобы они уберегали меня от конкурентов, или же брать всю эту компанию в долю. Что еще сделаешь‑то? Скорее всего — второе, потому что как я не берегись, как не охраняй меня стражник, уберечь от вылетевшего из темноты ножа, или арбалетного болта он не сможет. Лучше отдать часть, чем потерять все!
— Умница — уважительно кивнула Легана — большой умница! Тебя хорошо обучили и воспитали, так и скажи своим родителям. Верно мыслишь.
— Чего верно, чего верно?! — горячо вмешался Даран — надо им в морду! В морду! Заклинанием их! Выкрасить в синий цвет и пусть бегают! А то еще какую‑нибудь гадость наслать! Чтобы поносом изошли!
— Нет, мой кровожадный мальчик — улыбнулась шаманка — колдовство нужно использовать только тогда, когда ничего другое уже не действует. Колдовство нельзя разбазаривать по пустякам! Скакать на ваннах, например… Да, их всех можно убить. Но что потом? Тут же сопоставят — появился Илар, на него напали конкуренты, и вот они все мертвы? Не забывайте — какой бы не был этот город суматошный, злой, торопливый — власть тут есть. Расследование будут вести. У каждого из музыкантов, вероятно, есть семьи, которые поинтересуются — кто же это заморозил их отца, сына или брата. И вот тогда всплывет колдовство, и тогда… можно вообще‑то и в рабство загреметь. Или же — вообще на костер. Вы не забыли, как в империи любят черных колдунов? Только дай повод. Нет уж — правильное решение — договориться. Может все не так уж и плохо. Посмотри с другой стороны — можно ведь собрать группу музыкантов, а их любят больше, чем одиночных. Кто мешает это сделать?
— Да, что‑то такое я и собирался сделать — смущенно кивнул Илар — только боюсь, будут ли они меня слушаться? Я молодой…
— А это уж как ты поставишь. Присмотрись к людям, не суйся первым — пусть сами подойдут, поговорят… а там видно будет. Наладишь, я думаю. Ты умный парень.
Легана помолчала, потом печально вздохнула:
— Меня больше расстроил твой рассказ о зверовых ямах. Ну как можно дойти до такого зверства? Это же нельзя! Если ты убиваешь зверя — ты должен употребить его в пищу, или взять у него шкуру — иначе, зачем убивать? В чем удовольствие смотреть, как звери рвут друг друга?! Не понимаю. Мне кажется, эти люди трусы. Они отыгрываются за свою трусость, за свой страх перед зверями, они наслаждаются гибелью тех, кто мог бы разорвать их вмиг, как ветхую тряпочку!
— Я тоже слышал про эти ямы, но не видел их — грустно кивнул Даран — жалко зверей. Никогда не пойду смотреть на эти игры.
— Правильно, мальчик мой — нахмурилась шаманка — негоже смотреть такую гадость. Кстати сказать, для высшего общества есть и другое развлечение — со зверями и без. Рабы, с оружием и без оружия, против рабов и против зверей. Не ходите, не смотрите эту пакость. Ну да ладно — забудем пока про это безобразие. Илар, ты можешь показать мне свой инструмент? Мы все время говорим о нем, но я так ни разу его и не видала.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
