— А телефон Семена, что, тоже молчит?
— Старый молчит…
— А новый?
— А новый я не знаю, — со злостью ответила сестричка.
— Расскажи мне все подробно.
— Остались тут несколько его корешей. Один из них разболтал по пьяни, мол, Семен в Москве с чурками познакомился и зовет в гости, хочет дела со старыми приятелями делать. Но номера не дал…
— А он в городе?
— Вчера еще был.
— А найти его просто?
— Так у нас не Москва. Если есть, сразу найдется.
— А чего ты мне писала? Дело плевое, наняла бы мента, давно бы нашли твою красавицу.
— Было бы за что, давно бы наняла…
— Так я, значит, самый дешевый оказался?
— Так у тебя отработать можно, а другим сразу деньги давай…
— Ладно, бизнесменша, время у нас полуденное, жди меня к вечеру, к шести, поедем дружков Семеновых искать.
Чуть больше трехсот километров пролетели практически незаметно, и еще не было шести, когда Саша посадил к себе в машину светленькую пигалицу, которая сразу засыпала его кучей вопросов.
— Ой, а чего это ваша машина так высоко поднята?
— Я пружины мощнее поставил, чтоб клиренс увеличить.
— А мотора, почему не слышно?
— Тут стоит экспериментальный электромотор, практически беззвучный.
— А коробка передач где? Сейчас, на светофоре налево.
— Слушай, мы твою сестру ищем, или машину мою изучаем? Куда дальше?
— А вон там. Ресторан «Эдельвейс». У них там и клуб бильярдный. Они здесь каждый день собираются шары гонять.
— Хорошо, теперь беги домой. Не надо, чтоб нас вместе видели. Я тебе позвоню.
— Так вы ж их не видели никогда, я покажу…
— Ты так живописно рассказываешь, что не узнать их просто невозможно.
Отъехав на квартал и высадив расстроенную девушку, Саша вернулся в ресторан. Войдя в бильярдный зал, он сразу увидел несколько персонажей подходящих под полученное описание.
— Здравствуй. Ты — Толик Борода, я правильно попал?
— Ты, братан, попал, так попал… гы, гы, гы.
Саша вытащил из кармана тысячную купюру и протянул бородатому.
— Начало мне понравилось, продолжай, — опять загыгыкал тот.
— Толик, дело у меня к Семену Чалому, для меня очень важное, а для него очень выгодное, надо бы с ним перетереть.
— А кто ты такой, братан, откуда меня знаешь, Семена?
— Дело, Толик, мутное, рассказывать долго. Ты Семена набери. Я ему расскажу, а ты послушаешь. Получится — хорошо. Нет — на нет и суда нет…
— Ладно, давай еще одну бумагу, наберу.
— Давай лучше сыграем в одну игру. С детства ее обожаю. Я ложу на середину стола купюру. Ты ее накрываешь такой же. Руки держим под столом. Ты говоришь «раз». Мы накрываем купюры ладонью. Чья ладошка снизу, тот бабки забрал. Набирай Семена, перетрем по-быстрому и сыграем.
— Семен, привет. Тут какой-то кент нарисовался, говорит дело у него к тебе. С виду мужик серьезный, без понтов, побакланить с тобой хочет.
— Дай ему трубу, раз хочет…
Получив связь с клиентом, Саша рассказал почти правдивую историю. Чем больше врешь, тем легче запутаться. Поэтому Саша предпочитал говорить правду и ничего кроме правды. Если получалось.
— Здравствуй, Семен. Друг я твоего отца покойного. Полгода, как он преставился. Слово я ему дал, что тебя разыщу и передам все, что от него осталось.
— … Какой отец, что ты несешь?
Как выяснил Саша, Семен вырос без отца, если покойная мать и знала, кто это был, то унесла эту тайну в могилу еще два года назад, когда очередной сожитель в порыве ревности неудачно шарахнул ее табуреткой в голову. Поэтому у Александра была обоснованная надежда, что он сможет заинтересовать клиента своей невыдуманной историей.
— Ты, парнишка, базар свой фильтруй. Я тебя нашел, слово свое сдержал. Не интересует тебя батянино наследство, тогда будь здоров и не кашляй. На нет и суда нет.
— И чего там осталось?
— Денег — пятьдесят восемь тысяч рубликов, винтарь его охотничий да нож. Нож козырный, немецкий, из Золингера. Лучше ножика я не видел. Если тебе не нужен, я бы откупил. И память, и для охоты… у меня тоже ножик не простой, с виду так и круче будет, посмотришь, может, махнемся с доплатой…
— Оставь это все барахло Бороде, он мне передаст.
— Я все понял… батя твой покойный, просил передать, чтоб ты зла на него не держал, так жизнь закрутилась… вроде ничего я не забыл. Зовут меня, Саня Лысый. Живу под Хабаровском, сто пятьдесят километров. Номер свой твоему дружку оставлю. Будешь в наших краях, заезжай, тогда и батины вещи получишь. Будь здоров, сынок, — с нажимом на последнем слове, он прервал разговор.
Положив трубку на стол, Саша молча направился к выходу. Телефон сразу зазвонил.
— …
— Уходит.
— …
— Ей, мужик, постой…
— Ты, Толик, не лезь — убьет. Ты и эти двое охламонов с киями, мне на один зуб, перекушу и не замечу. Нам с тобой, пока, делить нечего, давай на том и попрощаемся.
Один из охламонов с широким, туповатым лицом обиделся. Он перехватил кий за тонкий конец и угрожающе приблизился к Саше.
«Этот случай подтверждает несомненное право физиономики на более уважительное к ней отношение. В подавляющем большинстве случаев люди с туповатым лицом такими и оказываются».
— Толян, чо этот пидор сказал? — Произнесенная им фраза полностью подтвердила Сашины мысли.
Неуловимо быстро, приезжий мужик стоявший напротив Толика, оказался рядом с грубияном. Левой рукой он небрежно отвел кий, которым тот попытался ударить сбоку, а правой, открытой ладонью, ударил в лоб. Тело гулко ударилось о пол, а кий остался в левой руке мужика, который столь же быстро вернулся на прежнюю позицию и вопросительно уставился на Толика. Тот, выслушав Семена, ответил в трубку:
— Это твои дела, Чалый. Человек уходит, я его держать не буду. Репа, придурок, влез не по делу, теперь отдыхает под столом. Говори сам. Дать ему трубу, пока он еще тут?
— …
— Возьми, Семен хочет тебе еще пару слов сказать. — Бородатый миролюбиво протянул Саше телефон.
— Слушаю, — холодно сказал в трубку, приезжий сибиряк.
— Тут такое дело, я не на колесах, приехать не могу, поэтому и попросил Бороде вещички оставить…
— Слушай меня, Семен. Я сейчас еду в Москву. К десяти буду. Завтра у меня дела, так что потолковать и забрать батины вещи можно только сегодня вечером. Скажи своему корешу, пусть мне твой номер даст. Приеду в Москву, наберу, тогда и встретимся. — Саша отдал трубку обратно. Забив в память своего мобильного номер, который продиктовал бородатый, он протянул ему кий.
— Дурачку этому объясни, какие слова говорить можно, а какие нет. В другой раз без языка останется.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
