– Да. Ты сказал, что посадишь его, если он не уедет.
– Правильно. Этот человек… он дворянин и родовитый лорд. И он думает, что это дает ему право делать нечто очень плохое. Например, привозить сюда каннабис и опиум и травить этим людей. Но это неправильно. Закон – един для всех, и никто не имеет право преступать его. Никто.
– И даже Его Величество? – недоверчиво спросил Гордон
– И даже Его Величество. Закон превыше всего. Это первое, что ты должен помнить. А второе – знаешь, что? Я не знаю, кем ты будешь в будущем, сын, я вовсе не буду настаивать, чтобы ты шел по моим стопам. Тори свою дорогу сам. Но вне зависимости, будешь ты судьей или нет, ты должен помнить: закон сам по себе бессилен. Закон – ничто без людей. И очень важно, чтобы если кто-то видел, как нарушается закон, как делаются плохие вещи – такие, как делает этот джентльмен – чтобы он не прошел мимо, не отвернулся равнодушно. Наказывать плохих людей – это не только работа таких как я, но и долг каждого. Никакой судья не справится, если не будет неравнодушных людей, которые будут помогать устанавливать закон. Понял?
– Да – ответил Гордон, хотя мало что понял.
– И последнее. Может так получиться, что тебе нужно будет поступить правильно – но тебе будет страшно. Не позволяй страху завладеть тобой. И все равно поступай правильно, даже если это страшно или опасно. Понял?
– Понял… – Гордон помялся – па, а как я узнаю, что правильно, а что нет? Из закона?
Отец улыбнулся и потрепал сына по просоленной, грязной шевелюре
– Не все можно описать в законе, не на все нужен закон. Надеюсь, что я воспитал тебя правильно, хорошим человеком. Слушай свое сердце. Оно подскажет тебе, что правильно, а что – нет…
Гордон подумал. Потом упрямо скинул подбородок
– Я понял, па.
– Вот и молодец. А теперь иди и собери снасть. Уже поздно, нам надо возвращаться…
– Да, па…
Они собрали снасти – рыбы наловили уже достаточно. Уже темнело, они запустили мотор. чтобы быстрее дойти. До берега – было миль тридцать, ближе – рыба просто не ловилась…
Тарахтел мотор. Солнце почти кануло в воду как в вечность. Он стоял рядом с отцом и штурвалом.
– Па… а этот человек… он преступник?
Судья задумался. Потом сказал.
– Нельзя говорить о человеке, что он преступник, пока его не осудил суд. Понял?
…Но этот человек – да, он преступник. И я его посажу…
В словах отца – не было ничего кроме уверенности. И Гордон как всегда поверил отцу – потому, что если он говорил, что что-то сделает – он обязательно это делал, и не было такой силы, что смогла бы остановить его.
Потом – они увидели дым, примерно такой, какой бывает от старого, еще парового мотора или от плохо обхоженного и дымящего изо всех сил судового дизеля. Их догоняло какое-то судно, не траулер, а какое-то переделанное из военного, возможно – в исследовательское, возможно – в какое-то еще. Флот – продавал такие посудины задешево, не всегда честно – и местные с удовольствием покупали их, потому что военный стандарт есть военный стандарт.
Но это было какое-то непонятное судно. И оно шло их курсом, догоняя их и нещадно дымя мотором.
Гордон стоял за штурвалом, отец обернулся и посмотрел еще раз на догонявшее их судно. Потом отрывисто скомандовал
– Лево на борт два румба
Гордон исполнил приказ, повернул штурвал. Ветра не было, они шли на моторе. Он смотрел вперед, как и полагается тому, кто ведет корабль. Отец повернулся и посмотрел назад.
– Гордон, я же сказал, два румба влево, черт тебя дери!
Обычно – он не позволял таких слов ни по отношению к сыну, ни по отношению к кому бы то ни было еще. Гордон слышал, как отец разговаривал с просителями, которые пришли к нему, не зная, что судья не может принимать просителей – твердо, но вежливо и с уважением, даже с учетом того, что просители были местными.
– Па, я сделал! – сказал Гордон и обернулся
Судно по-прежнему шло у них на курсе, и это значило – что они настигали их. Он уже мог видеть более темную красну на том месте, где должен был быть боевой номер британского флота или регистровый – гражданского. Ни того ни другого не было – они были закрашены.
– Иди в каюту! – резко сказал отец
– Па, я…
– Я кому сказал…
Судья не успел ничего ответить – он увидел, как человек на носу догонявшего их судна целится в него из пулемета Льюиса. И из последних сил – схватил сына за шкирку и швырнул его в сторону. Последнее, что он успел сделать – это повернуться лицом к грозящей опасности. Оружия на яхте у них не было – никакого…
Он не понимал, что происходит – по молодости, он не помнил второго сипайского восстания и не слышал, как на самом деле работает пулемет. Просто – какая-то сила бросила его в сторону от штурвала, он не удержался на ногах и повалился в воду, теплую как молоко и грязную. Раздавался какой-то треск, громкий, и еще какие-то звуки, он не понимал какие. Яхта уходила вперед, он цеплялся за нее со всей силы, стараясь не нахлебаться воды, которую можно было использовать в качестве яда, наверное. Тогда еще про экологию мало слышали, а заводы в Карачи работали на всю катушку.
Чужое судно – сбавляло ход, но все же ударило оставшуюся без управления яхту сбоку, треск прекратился. Борт яхты наваливался на него, он в ужасе замолотил руками, потому что его могло затянуть под дно яхты и в конце концов изрубить винтами. Цепляясь за деревянную обшивку обеими руками, он, наверное, закричал бы – если б не знал, что тотчас же нахлебается воды. Легкие – дыхание он задерживал, пока мог – горели огнем. Оба судна – теряли скорость…
Потом они и вовсе остановились – как пиратская бригантина и взятый ею на абордаж купеческий корабль.
Он замер. Сначала ничего не происходило, потом послышались голоса. И на яхте и на преследовавшем ее корабле – заглушили моторы, так что слышно было очень хорошо. В море вообще тихо…
– Ларка миленьге?
– Нахин. Куч нахин.[97]
Молчание. Потом – новый голос, сухой и отрывистый
– Что происходит? Все сделано?
– Да, эфенди. Все сделано.
Говорили на английском
– Вы видели судейского?
– Да, эфенди. Он мертв
– Мальчишка. Должен быть еще мальчишка. Его видели на борту. Хозяин видел еще мальчишку.
Гордон затаил дыхание
– Он тоже мертв, эфенди.
Молчание.
– Ладно. Поджигайте и уходим.
– Слушаюсь, эфенди.
– И быстро.
Гордон услышал какой-то удар, звон стекла. Потом – пламя, яркое – полилось на воду с борта, едва ли не на него…
И тогда он нырнул – хватанув воздуха, как его учили в скаутском отряде. Нырнул – прочь от убийц и яркого, жадно пожирающего дерево пламени. Нырнул – можно сказать в никуда…
Недалеко от порта Карачи
На следующее утро
Посыльное судно Флота Его Величества – строилось по тому же проекту, что и адмиральский катер, просто отделка была на порядок хуже, об удобствах можно было забыть. Зато – здесь можно было перевезти два стандартных грузовых контейнера, а кроме того – посыльное судно имело вооружение – два пулемета Викерса, спаренный впереди и обычный на корме, все – с водяным охлаждением. Эти суда предназначены в боевом порядке для сбора моряков с утонувших судов, в мирное время – они прикомандированы к плавбазе флота и используются в ремонтных нуждах. Но сейчас – судно исполняло свою настоящую миссию, ту, из-за которой оно так и называлось. Его послали для того, чтобы срочно доставить в порт Карачи группу водолазов. Которые должны были срочно обследовать подводную часть авианосца Его Величества Гермес, который вечером, при маневрировании столкнулся с легким крейсером Шеффилд, за штурвалом которого стоял полный идиот. Как уже выяснили – праздновали день рождения первого помощника, и на штурвал поставили того, кто не мог отказаться – парня, у которого было всего два года выслуги. Вообще, авианосец крен не дал, и спешно посланная к месту удара трюмная команда доложила, что течи нет – но по правилам авианосец все равно надо было осмотреть из-под воды. Сейчас нет – а во время перехода ослабленные листы обшивки как разойдутся… И это во время перехода – а если в бою?
Главным среди водолазов был капитан Джулиус Мюррей-Крам, один из тех романтиков, которые являются в штаб и просят поставить их на наиболее ответственный и опасный участок. Опытный, профессиональный ныряльщик, приписанный к ремонтной базе и выполняющий то, что он собирался делать сейчас – осмотр и ремонт корпусов судов – он забросал Морских лордов меморандумами, в которых доказывал, что опытный и решительный водолаз может незаметно проникнуть в сильно охраняемую гавань и поставить заряд взрывчатки даже на корпус судна первого ранга. И тогда получится – что один человек может утопить целый линкор или даже авианосец. Лорды ничего не предпринимали – Их Лордствам казалось, что это абсурд и безумие.
Потом они сильно пожалеют об этом. Совсем скоро, в сорок первом – ударная группа итальянского флота, так называемая Девятая катерная флотилия – во время Триполитанского кризиса проникнет в сильно охраняемую Гибралтарскую гавань и установит заряды на два линейных корабля и один легкий авианосец. Штатно сработают два заряда из трех, разом изменив соотношение сил в зоне Средиземноморья и лишив англичан даже призрачной возможности добраться до триполитанского черного золота, до нефтяных источников. Потом Их Лордства будут негодовать на итальяшек с их незаконными и не джентльменскими методами ведения войны. Но все это будет потом.
