Посол эмира не сильно крутил головой, проезжая с тремя спутниками верхом по городу. Важно слез с коня, поддерживаемый спрыгнувшими ранее слугами, огладив бороду и отряхнув рукава богатого халата, двинулся к крыльцу нашего полуторо-этажного особняка… Вдруг, сквозь редкую цепочку владимирских гридней, обозначавших проход, метнулась женская фигура. Обхватила ноги посла, так что тому пришлось нелепо взмахнуть руками, удерживая равновесие, заверещала по-ихнему.
Я, с компанией ребят, сидел на крыше какого-то… Чуть было не сказал — свинарника. Но свиней в мусульманской стране…
* * *
Очередной пример религиозности. Среднее Поволжье — зона идеального свиноводства. По своим климатическим и агротехническим свойствам. Но Аламуш, следуя своим сиюминутным политическим интересам, навязал народу магометанство. И понеслось… Те запреты, которые, возможно, полезны для выживания племён в условиях Аравийской или Синайской пустынь, были, без критического осмысления, перенесены в другую климатическую зону. Ведь понятно же, что выращивать мясо на верблюжьей колючке с песчаного бархана или на разнотравье приволжских заливных лугов… Ну не растут в Большом Неруде дубовые жёлуди! А тут… от Волги до Оки сплошной дубовый лес.
А разница? Между колючкой и дубом? — А в миллионах. Миллионах смертей. Миллионах людей, которые умрут в этих местах от голода. От ислама. Просто потому, что «аллах акбар». В миллионах детей, которые вырастут дебилами. Потому что — «иншалла». Из-за которой ребёнку нет кусочка мяса.
Энгельгард правильно писал:
«Взрослый человек может быть мясоедом или вегетарианцам. Человеческий детеныш — всегда плотояден».
Здесь от части этого «всегда» — отказались. Вместе с частью своих детей. И этот маразм — столетиями! А трёхсуточная полная голодовка оставляет в психике необратимые изменения. Сколько больных, поглупевших, свихнувшихся, просто — ослабевших на всю жизнь, родилось, ущербно прожило и до срока умерло в этих местах? Просто потому, что «нет бога кроме Аллаха и Магомет — пророк его».
Нет, ребята, так жить нельзя. И вы так жить не будете.
Ванька! Осади! Идиотизм религии и маразм волжских булгар — не твоя печаль! Тебе собственных — даже не национальных, а чисто личных — маразмов с идиотизмами — выше крыши!
Сидеть! Стоять! Молчать! Не думать!
Да сижу я, сижу… На крыше… как же его? Овчарни?
* * *
Внизу верещала девица в обнимку с сапогами эмирского посла. Вокруг них в тревоге стояли княжеские гридни с обнажёнными мечами. Воины тяжело соображали: так рубить уже эту дуру? Или — погодить? Судя по скорости шевеления их мозгов — не только нам с Андреем тяжело прошлую ночь вспоминать.
Наконец девку оторвали от посла, тот, разок оглянулся и пошёл вперёд — на крыльцо, переговоры переговаривать. Едва он и его прислужники скрылись, как державший девку дружинник — врубил девке кулаком. Хотел по загривку, но неудобно — по плечу попал. Девка снова завизжала, рванулась, её схватили… Тут, под уже вздымающимся бронированным кулаком, я разглядел её лицо.
Оп-па! Так это та служаночка, с которой я давеча… Очень миленькая. По моим вкусам рубежа тысячелетий найти что-то приличное в 12 веке… А сейчас её боевой рукавицей по лицу… сделают совсем не миленькой.
— Стоять! Не трогать!
И я спрыгнул со свинарника. Виноват: с овчарни.
Так бы меня и послушали! Но в толпе выделялся ростом — Афоня, слогом — Резан, и шустростью — Басконя. Один — шагнул. Грудью. Другой сказал. Матом. А третий — спёр. Девку. Тут и я присоединился.
Поток слов. Выражающих исключительно эмоции. И междометий. С теми же значениями. Со всех направлений. Очень… малоинформативно. Но девку мне отдали.
Честно говоря: инцидент вообще не существенный. Ну об чём тут с гриднями разговаривать? Пожелали друг другу сорок тысяч чертей в печёнки, три варианта желудочной инфекции да ураганно прогрессирующей деменции и разошлись. Какая-то новая роба, которая не то, что вежества — русского языка не разумеет… хочешь — запори, хочешь — заруби… Вот если ещё раз… или уже поживши под хозяином… тогда — упущение. А пока… твоё? — Разбирайся.
На разборку прибежал Николай. Николашка вытирал девке слёзы и сопли, поглаживал её по ушибленному плечику и по пока ещё не пострадавшему задику, и довольно связно толмачил её всхлипывающий бред.
Суть такова.
Нынешний булгарский посол — большой начальник во дворце эмира. Должность — «Мойдодыр». Не шучу. Начальник над ванными и туалетными принадлежностями. Ташдар — называется.
* * *
Булгары многое, включая веру, заимствуют из Средней Азии. Сейчас там государство Хорезмшахов. Эмират старается подражать «старшему брату», и структура управления — схожие.
Основатель династии хорезмшахов Ануш-Тегин был в юности куплен сельджукским эмиром — исфахсаларом Изз ад-Дином Онаром Билге-Тегином и дослужился до хранителя султанских умывальных и банных принадлежностей (таштдар) при султане Мелик-шахе Первом.
Должность ташдара — из самых важных. Султанская помойка — весьма затратное занятие. Расходы оплачивались из налогов с области Хорезм. Поэтому Ануш-Тегин получил титул шихны и должность мутассарифа Хорезма. В 1097 бывший раб, шихна и мойдодыр — умер, и на место вали Хорезма назначили его сына — Кутб ад-Дина Мухаммада. Одновременно он стал мукта Хорезма и получил лакаб хорезмшаха.
Что тут непонятно?! Банное дело… оно такое: без лакаба — ничего не мылится.
Получил, между прочим, из рук великого Санджара.
О Кутбе сказано:
«Он был всесторонне одаренным человеком. Его любили люди науки и религии, и он был близок к ним. Он был справедлив к подданным, которые любили его и возвеличивали его имя».
Санджар высоки ценил своего хорезмшаха и за военные удачи, и за успехи в миротворческих миссиях. Что и выражено в титуле Кутба:
«Падишах Кутб ад-Дунйа ва-д-Дин Абу-л-Фатх Му'ин Амир ал-Му'минин («Падишах, Полюс сего мира и веры, Отец победы, Помощник Эмира верующих», т. е. халифа)».
Когда же жизненный путь мудрого Кутба пресёкся, то Санджар, не колеблясь, утвердил на престоле Хорезмшахов его сына ал-Малика Абу Музаффара Ала ад-Дина Джалал ад-Дина Атсыза.
Атсызу было 29. Воспитывался и получил образование в столице Санджара Мерве. Ценитель искусств и наук, писал касиды и рубай на фарси, знал много стихов наизусть. Его любили подданные, «которые в его правление были в полной безопасности и жили в царстве всеобщей справедливости».
Доверие и привязанность Великого султана к своему верному вассалу еще больше возросли после того, как Атсыз спас Санджару жизнь.
В 1130 г. Санджар отправился с войском в Мавераннахр. Когда Санджар достиг Бухары, во время охоты его гулямы и слуги устроили заговор и хотели его убить. Атсыз на охоту не поехал, но, проснувшись ночью, вскочил на коня и поспешил на выручку Санджару, который был окружен заговорщиками и оказался в отчаянном положении.
Атсыз набросился на заговорщиков и спас Санджара. Когда Великий султан спросил у Атсыза, каким образом он узнал о заговоре, Атсыз ответил: «Я увидел во сне, что с султаном случилось несчастье на охоте, и я тут же поспешил сюда!».
В правление халифа ал-Мустаршида (1118 — 1135), связи между Халифом и хорезмшахом стали более тесными. Халиф разглядел возможного союзника и отправил в 1133 г. хорезмшаху почетные одежды.
Престиж Атсыза при дворе Великого султана стал настолько велик, что малики и эмиры начали плести интриги и замыслили покончить с ним. Да и сам Атсыз почувствовал, что отношение Санджара к нему изменилось. Это стало заметно во время похода Санджара против восставшего Бахрам-шаха [зу-л-ка'да 529 г.х. (июль — август 1135 г.) — 530 г.х. (июль 1136 г.)].
Когда двор Санджара прибыл в Балх, Атсыз, который по поручению султана был кутвалом (комендантом) города и снабжал армию продовольствием и фуражом, попросил Санджара отпустить его домой, в Хорезм. Санджар разрешил ему уехать, а когда Атсыз покинул Балх, Санджар сказал своим приближенным, что больше никогда не увидит его.
Тогда приближенные спросили: «Если Его Величество так уверен в этом, почему содействовал его возвращению в Хорезм?». И Санджар ответил:
«Служба, которую он нам оказывал, налагает на нас огромные обязательства в отношении его: вредить ему было бы противно нашим желаниям быть великодушным и мягкосердечным».
Десять лет Атсыз верой и правдой служил Санджару. Наконец он счел свои силы достаточными, чтобы отстаивать независимость от султана. Когда он известил своих придворных и эмиров о том, что «отказывается служить Санджару (имтана'а алайхи)», его люди согласились с его намерением, и хорезмшах стал действовать.
«Действие», в понятиях средневекового владетеля, означает «грабёж соседей».
