А вот этого я не знала. Джейни протягивает мне тяжелый, но изящный букет; нам уже пора выходить.
Отец, улыбаясь, ведет Джейни по проходу. Затем усаживается рядом с Марией и Генри в первом ряду, как и запланировано. Не рядом с мамой, но неподалеку. Сомневаюсь, что они будут переговариваться. Мама сидит рядом с Ронни. В кармашке его черного костюма платок в тон маминому платью. По-моему, мило, но замечаю, что серый галстук Ронни украшен синими полукружиями, напоминающими рыбью чешую. Он старается засвидетельствовать свою любовь и к рыбе, и к маме. Надеюсь, хотя бы не в такой последовательности.
Поскольку на протяжении всей церемонии я стою по левую руку от Джейни, слышу каждое слово любви, каждое обещание. И от каждого слова все внутри сжимается. Обещания: внимание, забота, сотрудничество, долгие отношения. Слова любви и само слово «любовь», проникновенно произнесенное женщиной в длинном черном платье. Смотрю на Джейни, и сначала мне кажется, что она плачет. И правда, кто же устоит, когда такие слова произносят специально для тебя?
Но Джейни устояла – ее это ничуть не растрогало. Новые штрихи к портрету Джейни, хотя мне пора бы уже знать все о младшей сестре. Она улыбается мне, сохраняя самообладание или по крайней мере делая такой вид. Ее взгляд говорит: «Невесте позволено плакать, так почему бы и нет?» Я слышу слова «постоянство, всю жизнь, полнота, вечность». Я не верю больше во все эти слова, и меня это пугает.
Оборачиваюсь к сидящим в первом ряду. Мария и Генри держатся за руки, переплетя пальцы. С этого расстояния я даже не могу различить, где, чья рука, но почти физически ощущаю, как крепко они сплелись.
Джейни произносит: «Я, Джейни», так спокойно, словно скользит по гладкому льду. Она из тех девочек, что могут кататься круг за кругом и не замерзнуть. Или прекрасно выглядеть, даже замерзнув. Я же ощущаю себя недотепой, присевшей в сторонке, которая прихлебывает горячий шоколад и потирает замерзшие ручонки, восхищаясь грацией и мастерством фаворитов. Как Джейни достигает этого? Это врожденный талант или любой из нас, потренировавшись, может научиться?
Рядом с Марией и Генри стоит репортер из журнала «Шайбу!», девушка нашего возраста по имени Дейдре. Дейдре и Мария выяснили, что стриглись у одного и того же парикмахера и отказались от его услуг по одной и той же причине. Он, кажется, слишком любил рыжий цвет.
Дейдре погружает нас в мир спортивной журналистики.
– Мы конкурируем с двумя изданиями – «Хоккей сегодня» и «Голевая передача». Но они не получили приглашения, – гордо сообщает она. – «Шайбу!» интересен читателям.
– «Голевая передача» пишет в основном о потасовках, – замечает Генри, и Дейдре кивает.
– Они всегда дают крупный план, – вставляет Мария, поражая меня знанием хоккейных журналов.
Я в жизни ни одного не видела. Может, попробовать себя в этой области – потенциально новый путь, спортивная периодика? Особенно если на фотографиях разорванные связки и достижения лазерной хирургии. Редактор научной литературы имеет в этой области огромный опыт.
Хоккеисты выходят на танц-пол, один из них великолепно танцует танго. Свою партнершу он держит отнюдь не как клюшку. Дейдре делает пометки в блокноте. Мама и Ронни медленно движутся, романтически прижавшись друг к другу. Они вполне могут конкурировать с молодежью, если захотят. Но они не хотят. Джейни и Баки во время танца о чем-то увлеченно говорят. Ко мне подходит отец и приглашает на танец. Мы танцуем хуже других, и это меня задевает. Наверное, в танцах с отцом есть нечто старомодное. Но я все равно счастлива.
– Кажется, она наконец, справилась с этим, – говорю я.
– Я так рад, что здесь, – признается отец. – Вы, девочки, обе… – начинает он, но останавливается на полуслове.
Я понимаю, что он хочет сказать. Мы наблюдаем, как пары медленно движутся вокруг, мастер танго продолжает резвиться со своей крошкой в центре зала, маленький оркестр играет мелодию из последнего фильма студии Диснея.
Мы с отцом улыбаемся друг другу, а танцующие пары проплывают мимо. Наконец плавная мелодия сменяется классической версией пьесы Бетт Мидлер. Это не совсем в моем вкусе – я не люблю старые песни из кинофильмов, но один из хоккеистов приглашает меня на танец. Он представился как Бо, и я приняла приглашение, несмотря на то что у него огромный шрам над левой бровью. И руки у Бо такие огромные, что кажется, будто он в бейсбольных перчатках. А может, именно поэтому я и пошла с ним танцевать.
Наконец разрезают свадебный торт, и все мы наблюдаем, как Джейни и Баки нежно угощают друг друга. Дей-дре фотографирует для «Шайбу!» Потом все хоккеисты – хоккейные мальчики, как называет их Мария, – вручают Джейни форму с ее собственным номером. Джейни натягивает джемпер поверх свадебного платья и превращается в самую спортивную невесту на свете. Прямо слышу, как возмущенно фыркают в журнале «Невеста», обвиняя ее в отсутствии вкуса, но, несмотря ни на что, Джейни выглядит замечательно. Однако я удивлена тем, как лихо она натянула хоккейную форму. И не только потому, что умудрилась при этом не испортить прическу.
– Признайся, – говорит Мария, – это совершенно новый подход.
Затем парни вручают Джейни еще и клюшку, предлагая при помощи этого предмета присматривать за Баки. Джейни под бурные аплодисменты с гордостью принимает подарок.
Мы с мамой возвращаемся в комнату невесты, где Джейни переодевается в кремовый костюм. Мне приходит в голову, что о нас можно написать книгу, о нашем опыте в браке, до и после. Мама необычайно довольна своей сегодняшней ролью – она танцевала с добрым десятком молодых хоккеистов – и говорит, что пора дать кое-какие советы. Джейни готова внимательно выслушать.
– Мой главный совет заключается в том, что у меня его нет. Я предпочитаю ни во что не вмешиваться.
– Вот это правильно, – поддакиваю я.
– На самом деле, – продолжает мама, – едва ли я скажу что-нибудь, о чем не было написано в популярных книжках по психологии. Хотя все они врут, особенно в том, когда во всех бедах обвиняют матерей.
– Ах эти, – бормочет Джейни, прикалывая к талии маленький букетик.
Затем берет в одну руку свой большой букет, а в другую – хоккейную клюшку.
– Все, что необходимо каждой приличной невесте! – в восторге восклицает мама.
Джейни протягивает мне букет – это культовый предмет для любой одинокой женщины, – но я с такой горячностью мотаю головой, что у меня даже заболело правое ухо.
– Не заставляй меня бросать его в тебя, – улыбается Джейни, так что приходится принять букет.
Беру и глубоко вздыхаю.
– Надеюсь, все присутствующие будут счастливы, – радуется мама.
