— Но вот конструктивно образец Федорова уступает автомату Калашникова, где схема на «отводе газов». Хотя по весу с АК-47 сопоставим. «Промежуточный патрон» «изобретать» не нужно — этот «японец» вполне его заменит. Наш 7,62х39, этот 6,5х50 — навеска пороха у последнего чуть больше, но скорость пули сопоставима, у «калаша» даже больше. А патрон к «арисаке», если пулю сделать остроконечной, натовскому «промежуточному патрону» 7,62х51 уступает по мощности. Сгодится!
Фок отложил патрон, изрядно повеселел — трофейных винтовок и патронов к ним захвачено в достатке, так что проблемы в стволах нет. Применить рабочую схему, проверенную, и воссоздать по памяти. Нужно только время и опытные кадры — не самому же делать. А таковых найти можно, было бы желание, а оно есть. Если не убьют, и наступление будет удачным, то время появится, и он поедет в Дальний. Да и саму «арисаку» надо немного модернизировать, как сделали это японцы — видел такие винтовки, и стрелял с них многократно. Да и переделки там пустячные…
— Все, отставить мысли, у меня осталось два часа сна, а уже почти полночь. На рассвете наступление. Спать!
Отдав себе команду, Фок прикрылся шинелью, смежил веки, и через несколько минут уже заснул…
Глава 45
— Вам не кажется, Николай Оттович, что концепция Эмиля Бертена оказалась ошибочной — три его крейсера не в состоянии драться с броненосцем. Смотрите, во что их «Полтава» превращает!
Действительно, в лучах заходящего за горизонт солнца, горящий японский флагман выглядел красочно — осев на корму, головная «сима» выглядело жалко, нещадно избитая снарядами русского броненосца. По уверениям сигнальщиков, в корабль попало не меньше двух 12-ти дюймовых снаряда, и с десяток шестидюймовых, что хватило кораблю под флагом вице-адмирала Ситиро Катаоко за глаза. Так что избитый крейсер вывалился из строя, и его сменил идущий вторым «Мацусима», до этого фактически не обстреливаемый. С него стреляла пушка ГК — время от времени чудовищные всплески вставали то с носа русского броненосца, то с кормы, но с недолетом в пару кабельтовых. Так что расстреливать огромный Дальний, совершенно беззащитный город, если не считать трех 152 мм пушек Кане, либо вести огонь по движущемуся кораблю, который гораздо сильнее — есть большая разница, которую японцы уже прочувствовали.
— Эти крейсера сейчас даже с нашими перевооруженными канонерскими лодками драться не могут — смотрите, как японцам достается!
Эссен был прав — идущий вторым «Хасидате» выглядел уже не так браво, как в начале боя. До того он только получил с береговой батареи только один 152 мм снаряд, но сейчас нахватался чугунных фугасных бомб весом в два с половиной пуда каждая. Канонерские лодки получили их от береговых батарей вместе с орудиями, и три шестидюймовых орудия били по вражескому кораблю с максимальной скорострельностью.
Матусевич машинально отметил, что адмирал Алексеев оказался полностью прав, когда три недели тому назад, потребовал быстрого перевооружения канонерок. Хорошо, что едва успели за этот чрезвычайно короткий срок проделать все работы практически в авральном круглосуточном режиме — демонтировать носовой каземат и часть надстроек, снять старые пушки и установить новые, подкрепив палубы под ними и изготовив стальные щиты. В обычное время провозились бы полгода, пока бы согласовали все вопросы. И это без бумажной волокиты переписки, на которую ушло бы не меньше трех месяцев при самом оптимистическом варианте.
Перевооружение бронированных канонерок кардинально изменило развитие боя — ситуация этим вечером стала принципиально иной. Ведь установленное ранее в носовом каземате 229 мм пушка и кормовое 152 мм орудие стрелять на борт не могли, и канонерка была бы нещадно избита 120 мм пушками японского крейсера. Бортовой залп из шести скорострельных орудий гораздо действеннее, чем один выстрел с носа или кормы. Однако поясная броня «Гремящего» рассчитывалась как раз на попадания таких снарядов, и сейчас бой шел на равных, хотя японский крейсер в два с половиной превосходил русского оппонента по водоизмещению.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Идущему третьим маленькому китайскому крейсеру, вдвое меньше «сим» по водоизмещению, было совсем нехорошо — корабль горел и заметно снизил ход. Три пушки Кане, установленные на «Отважном», показали свое полное преимущество над двумя точно такими же по калибру орудиями Армстронга. А из носовой башни, где была парочка 210 мм изделий Круппа, японцы пока не добились ни одного попадания. Так что «Сайен» выглядел откровенно жалко, и в конечной его участи Матусевич не сомневался — подранков всегда добивают в морском бою.
— «Пересвет» с «Дианой» выходят из гавани, и нас скоро догонят. Так что им тоже будет, кого догнать и потопить — до заката времени хватит. Одного не пойму — зачем японцы столь жалкими силами решились на обстрел Дальнего?! Они разве не понимали, что мы не станем отсиживаться в гавани? Или надеялись, что наши корабли повреждены настолько сильно, что до сих пор стоят в ремонте?!
Матусевич почувствовал смутное чувство, больше похожее на непонимание, чем страх. Но и последний тоже присутствовал, пусть в меньшей степени. А это начало беспокоить не на шутку — контр-адмиралу показалось на секунду, что противник умышленно подставился, вот только с какой целью он это сделал, было непонятно. И как он не вглядывался в бинокль, дыма на горизонте не заметил — но с каждой пройденной минутой понимал, что еще полчаса погони, и возникнет проблема с возвращением — придется проходить через минные заграждения при свете прожекторов за пароходами, что стали тральщиками. И любая ошибка может оказаться фатальной — теперь все знали, чем опасны дремлющие под водой мины.
Его флагманский корабль оказался последним в колонне — самый тихоходный, «выжимающий» едва 12 узлов. Однако на такой же скорости «плелся» бывший китайский броненосец, тоже концевой. Детище германских корабелов оказалось на диво крепким — бой шел практически на равных, хотя по бортовому залпу «Чин-Йен» уступал практически вдвое. Но дрались японцы отлично, ухитрившись попасть в «Севастополь» одним 12-ти дюймовым снарядом и еще полудюжиной шестидюймовых. Вот только когда «Пересвет» догонит, то два русских броненосца совместными усилиями живо втопчут старое китайское корыто в волны — перевес станет даже не двойным, а сразу утроится.
Матусевич посмотрел на все более отстающий «Хэйэн» — маленький броненосец береговой обороны в самом начале боя получил десяток снарядов с «Севастополя» и отвалил в сторону. И без того тихоходный корабль едва полз, а потому от злосчастной судьбы уйти не мог. Догнавшая его «Полтава» еще раз «угостила» врага парой полновесных залпов с десяти кабельтовых — совершенно убойная дистанция. И теперь пылающий японский кораблик доползал до крохотного островка, видимо, надеясь выброситься на берег. Его даже миноносцы, которые капитан 2-го ранга Елисеев вывел в море, не стали добивать — и так ясно, что тот не «жилец» на этом свете…
— Дымы с норда, Николай Александрович! Густой дым — никак сам адмирал Того со своими броненосцами сюда пожаловал?!
Голос Эссена прозвучал спокойно, но это и напугало Матусевича. Теперь он понял все — ему подставили приманку, на которую и набросились русские корабли, отойдя от Дальнего к юго-востоку на весьма приличное расстояние в пятнадцать миль.
— Передать по эскадре! Все кораблям следовать в Дальний! Незамедлительно на обратный курс!
— Мы можем успеть добить «Чин-Йен», Николай Александрович! А затем пойти в Порт-Артур…
— Это ловушка, Николай Оттович, — к Матусевичу вернулось спокойствие, контр-адмирал даже улыбнулся. И терпеливо объяснил горячему остзейскому немцу, почему он принял такое решение.
— Очень похоже на то, что нам подставили отряд Катаоко, чтобы мы отошли от Дальнего как можно дальше — вот такой каламбур получается. А если мы сейчас начнем добивать японцев и провозимся, то никуда не успеем дойти. Ни вернуться обратно, ни дойти до Порт-Артура. Не удивлюсь, если через пять-десять минут не увидим дымы с юга. А потому приказываю возвращаться в Дальний полным ходом!
