Совсем не удивительно, что противник высмеивал использование человекоуправляемых снарядов «Ока», назвав это оружие дурацким. Снаряд был задуман и сконструирован за несколько месяцев до того, как командование решилось пустить его в ход. Это было жестом отчаяния и принесло мало пользы. Поэтому вполне понятны насмешки американцев, если уж мы сами более чем скептически оценивали шансы «Оки» на успех. Однако, судя по всему, наши противники с уважением относились к атакам камикадзэ, потому что те сумели нанести американцам несколько ощутимых ударов.
Когда война закончилась, некоторые японцы принялись проклинать саму идею камикадзэ, не потрудившись хотя бы изучить причины создания корпуса специальных атак. Эти нападки можно приписать общей неприязни, которую испытывали гражданские к армии и флоту, поэтому цитировать их просто бессмысленно, и мы не станем тратить на это время.
Однако многие ответственные и хорошо информированные люди, тщательно взвесив все обстоятельства и обдумав проблему, также подвергли критике атаки камикадзэ. Одним из таких был адмирал Кантаро Судзуки, один из высших офицеров флота и премьер-министр Японии в момент капитуляции. Во время Японо-китайской войны он лично возглавлял группу японских миноносцев, которая провела смертельно опасную атаку китайских кораблей, укрывшихся в порту Вей-Хай-Вея. Эта атака была блестящим примером традиционного японского презрения к смерти. В своей книге «Фазы окончания войны» Судзуки писал:
«Дух и дела пилотов-камикадзэ не могут не вызывать восхищение. Но, рассматривая их с точки зрения стратегии, следует признать их результатом поражения в войне.
Способный командир никогда не решится на подобные крайние меры. Отважные попытки заблокировать Порт-Артур во время Русско-японской войны были разрешены, лишь когда появились реальные шансы спасти экипажи брандеров. Их единственной целью было затопить свои суда на входе в гавань, однако командующий отказывался разрешить операцию, пока все брандеры не были обеспечены достаточным количеством спасательных шлюпок. Так должен поступать хороший командир.
Использование сверхмалых подводных лодок при атаке Пирл-Харбора в начале войны является еще одним таким примером. Адмирал Ямамото не утверждал участие миджетов в операции, пока ему не было доказано, что экипажи лодок имеют определенный шанс спастись.
Зато атаки камикадзэ являются прямой противоположностью этому. Пилоты не имели никакой надежды вернуться. Эти атаки стали ясным доказательством нашего страха перед поражением и неспособности изменить ход войны другими средствами. Воздушные операции, которые начались на Филиппинах, не оставляли возможности спастись. По мере гибели обученных пилотов приходилось использовать неопытных новичков. В конце концов в полет пришлось отправлять людей, практически не имевших летной подготовки».
Все, что сказал адмирал Судзуки, является чистой правдой. И все-таки мы не можем согласиться с тем, что он предлагает. Может, мы и предпочли бы последовать его рекомендациям относительно того, что следует делать хорошему командиру, однако чрезвычайные обстоятельства делали использование обычной тактики бессмысленным.
Интересно провести параллели и отметить различия во взглядах военных и гражданских лиц. Обратимся к высказываниям доктора Дайсецу Судзуки (он никак не связан с адмиралом Кантаро Судзуки), который является одним из руководителей секты дзен-буддистов. В марте 1946 года в журнале «Секай» он писал:
«Прошедшую войну можно рассматривать под различными углами. Но некоторые специфически японские особенности заслуживают отдельного рассмотрения. Одной из таких особенностей является корпус специальных атак.
Японская армия усвоила некоторые постулаты германской идеологии, в том числе убеждение, что война есть уничтожение. Военный потенциал противника, каков бы он ни был, должен быть уничтожен. Война есть столкновение двух физических сил. Противоположная сила должна быть уничтожена как можно быстрее. Поэтому о солдатах не следует думать, как о людях, они являются всего лишь инструментами уничтожения. Причем эта концепция не проводит различия между противоборствующими силами.
Именно этот образ мышления породил камикадзэ! Они могли лишь одно — уничтожать военный потенциал противника. Их подталкивали трескучими фразами о «высшем предназначении нашей страны», но в действительности инициаторы всегда думали только о физических реалиях войны. Они были совершенно слепы в отношении духовной стороны проблемы.
Эти военные профессионалы делали все возможное, чтобы не привлекать к специальным атакам членов своей группировки, которые были лучше обучены сражаться. Сначала они бросили в жернова войны людей, не входящих в их клику, — гражданских лиц, только что вышедших из колледжей и университетов.
Достойно особенного сожаления то, что японская военщина постоянно отрицала любые религиозные догматы. Армейское и флотское командование бесконечно повторяло синтоистские постулаты вроде «Божественной Славы Его Величества», «Избранной Нации», «Священной Войны», «Императорского Воинства» и тому подобное. Однако они забывали или принципиально отрицали вечные ценности любви, человечности, милосердия.
Религия Синто полна богами войны, но в ней нет бога или богини любви. Этим богам войны вследствие самоизоляции Японии не хватает широты. Они не могут дать жизнь, они могут ее только отнять.
Если согласиться с тем, что уничтожение является единственным способом ведения войны, целью становится убийство противника любыми возможными способами. Появляется идея: «Суть жизни в том, чтобы умереть, как настоящий самурай». Атаки камикадзэ являются продуктом этих двух феодальных концепций, и они проводились с максимальными усилиями. Профессиональные военные умело использовали преимущества ситуации».
Если принять суждения доктора Судзуки о «профессиональной военщине», которая организовывала и руководила атаками камикадзэ, то придется согласиться с тем, что это были умственно неполноценные люди. Но затем он переносит свои обвинения на всех японцев в целом, заявляя, что атаки камикадзэ стали возможными только потому, что японцам не хватало образования и научного мышления.
«Они пытались компенсировать недостатки, используя духовную и физическую силу, прилагаемую во время атак камикадзэ. Ненаучное мышление, характерное для японских военных, было типичным и для всей остальной страны.
Такая тактика компенсации просто не могла не быть самоубийственной. Ею не следует гордиться, она остается постоянным позором Японии».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
