начала меняться. Столько неверных ходов… Столько глупых ошибок…
У меня было три пациента, а в перерывах Дине звонил. Она что, с концами ушла? Вот разом? Да, я накосячил, но неужели после десяти лет брака не заслужил откровенного разговора? В голове вспыхнула картинка, настолько реалистичная, что я чуть не задохнулся от ненависти: жена ублажает этого мудака Барсова. Губами, руками, языком. Ноги длинные раздвигает, ласкает себя порочно, стонет развратно, так, как только она умеет. Я рукой глаза прикрыл, гнев усмирить пытался. Нельзя терять контроль. Нельзя.
Сделал чай в ординаторской, размеренными глотками вливал в себя, как успокоительное, а руки дрожали. Столько опасной ярости во мне бурлило, глупостей бы не наделать. Я так сильно ненавидел жену. Я так бесконечно любил ее.
— Евгений Борисович, — Тома переоделась в кокетливый короткий халатик, босоножки на каблуках, губы накрасила ярко, — можно с вами пообедать?
Иди сюда, пора уже кончать с тобой.
— Подойди, — тихо приказал.
Тома шагнула ко мне, руки на плечи положила и, заметив, что не осаживаю, прильнула всем телом, грудью потерлась.
— Так истосковалась без тебя… Жень, — глаза на меня подняла, — я люблю тебя.
Во мне это признание никак не отзывалось.
— И чего ты хочешь?
— Тебя… — она целоваться полезла, а я словно со стороны наблюдал: механические движения губ и языка, никакой близости. Только холод в душе.
— Женечка, любимый, так соскучилась по тебе. И день, и ночь с тобой быть хочу…
Я не хочу. Ничего не хочу. Только руки тряслись: даже в карманах брюк телефон сжимал, ответа Дины ждал.
— Евгений Борисович, — никакого панибратства. Но халат задрал, коснулся ее между ног. Что же бабы такие суки течные? Их шпыняешь, как щенков надоедливых, а они тянутся. Никакого достоинства. Вот и Томка дать готова, куда угодно и когда угодно, несмотря на мое пренебрежение. — Ко мне в кабинет через десять минут, поняла?
— На ковер? — игриво уточнила. Нет, милая, на выход, с вещами.
Я зашел к себе, в окно посмотрел: там лето, ветер в зеленых кронах шуршал, небо безмятежное, июльский зной длинные ноги девчонок ласкал, а у меня холодная стужа внутри. Я порывисто достал телефон и снова Дину набрал. После двух гудков услышал заветное:
— Да.
Пружина, сжимавшая сердце с самого ее ухода, ослабла. Голос любимой, как лекарство действовал. Раз ответила, значит, шансы у меня есть.
— Дина, мать твою, где ты была всю ночь? — Я не стал с ходу извиняться. Да и не мог. Зная, где она была. С кем. Что делала. Нет, невозможно сюсюкать с ней. Тогда вообще пиздец будет. — Почему телефон выключила? Где ты сейчас?
— Да пошел ты! — зло выдохнула. — Мерзавец, ненавижу тебя! — и отключилась резко.
Не понял. Это я должен яриться на нее! Это она ночевала под другим мужиком! После ее измены мои манипуляции с деньгами — сущая мелочь. Дина в принципе никогда не позволяла себе говорить со мной так. Видимо, вчера мы нарушили слишком много прежних «никогда».
— Евгений Борисович, — Тома появилась на пороге моего кабинета, — у меня для вас хорошая новость.
— У меня тоже, — холодно произнес и бросил на стол папку с документами. Сверху лежало ее заявление по собственному желанию.
— Что это? — Тома подняла на меня широко распахнутые глаза. Никакого понимания.
— Ты уволена.
— Но как же…
— А если будешь артачиться, я тебя за мошенничество посажу.
— В смысле? Жень, ты о чем? Я же люблю тебя, а ты меня!
— Ты реально такая тупая? Или прикидываешься? — все, запас моего такта исчерпан! Я и так долго с ней дипломатию разводил. Заебала.
— Это шутка такая, да? — Тома хаотично шарила взглядом по моему лицу, искала что-то. Но не нашла. — Женя, я беременна.
А с юмором у нее неплохо. Я даже рассмеялся, глумливо, презрительно.
— Попытка не засчитана. Пошла вон.
— Я правда беременна, — и, достав из кармана что-то, положила на стол. Тест на беременность, положительный. Ну и?
— Поздравляю, только причем здесь я?
— Это твой ребенок.
Я что, идиот, по ее мнению?!
— Я не спал с тобой почти три месяца. Я ни разу не кончал в тебя. От того, что ты сперму глотаешь, не залететь.
— А если я не всегда глотала? — с вызовом произнесла.
— О чем ты? — насторожился я. Неужели Тома настолько ебанутая?!
— Тебя держит рядом с женой ребенок. Теперь и у меня будет малыш. Наш малыш.
— Ты ебанутая? — не сдержался я. Из-за стола вышел. Тома, наоборот, к двери отступила, опасливо озираясь. — Ты что сделала?
— Ничего такого…
— Быстро рассказывай! — я схватил за тонкое запястье, на себя дернул, больно сдавил лицо. — Говори, сука, пока я тебя не задушил прямо здесь.
— Я сохранила сперму. У меня есть знакомый врач. Он оплодотворение сделал, — и эта тварь разрыдалась. — Женечка, это ради тебя. Я так люблю тебя. Хотела малыша тебе родить. Теперь ты точно разведешься с женой. Правда ведь? Правда?
Я расхохотался. Да когда же моя жизнь по такой разъебанной пизде пошла?! Где я так оступился, что теперь говно половником черпаю? Привалило, блядь, счастье!
— Слушай сюда, — я схватил ее за волосы, — мне плевать на тебя. Плевать на то, что у тебя в животе. Плевать, кто отец. Это не я. Поняла?
Тома только плакала. Я дернул, чтобы патлы затрещали.
— Поняла, спрашиваю?
— Да-ааа, — заикалась она.
— Я убью тебя, если испоганишь мне жизнь. Если к Дине сунешься. Я сгною в тюрьме тебя и твоих подельников. Советую исчезнуть и никогда, слышишь, никогда не появляться на моем пути. Иначе за себя не ручаюсь.
— Ты не можешь! Ты любишь меня!
— Пошла вон!
Я рухнул в кресло и схватился за голову. Это какой-то сюр! Не могу поверить, что это со мной происходит. Мне жену возвращать нужно, а тут такое. Сумасшедшая баба да по мою душу.
Я руками по лицу провел, сдирая с себя депрессивное бездействие. Сначала Дину вернуть нужно, потом с остальным разберусь. Мне вообще похер на Томкину беременность. На мою предполагаемое отцовство тоже. Я ничего не чувствовал, кроме страха потерять из-за этого жену. Все. Ничего способы разбеременеть есть. Разберемся.
Дине я больше не звонил, домой поехал. Мать сказала, что Матвей еще у нее. Вещи тоже были на месте. Подожду. Я заглянул в свой домашний фармацевтический холодильник: у меня здесь медикаменты кое-какие хранились, в основном рабочие, ничего запрещенного. Но были и транквилизаторы, антидепрессанты, даже наркотические препараты имелись. У меня двойное гражданство, в Чехии родился и учился, потом уже в Россию переехали. У меня имелась лицензия на покупку в Европе оригинальных лекарств и
