Рыжий сказал:
— Давай потише. Если проснется ма, или па, или твой па, или еще кто, уж тут начнется: «Сейчас же марш домой, а то будешь бегать по росе — простудишься и умрешь».
Он так точно передал интонацию, что Тощий расхохотался и подумал, что, пожалуй, во всем свете нет такого занятного парня, как Рыжий.
— Ты что, каждый день сюда приходишь, вот как сейчас, а, Рыжий? — спросил он с интересом. — В такую рань, да? Когда весь мир будто принадлежит только тебе, ведь верно, Рыжий? И никого вокруг, и все так здорово. — Он ощутил прилив гордости оттого, что его допустили в этот таинственный мир.
Рыжий искоса взглянул на него и небрежно бросил:
— Я уже давно не сплю. Ты ничего не слышал ночью?
— А что?
— Да гром.
— А разве была гроза? — Тощий очень удивился. Он обычно не мог спать во время грозы.
— Да нет. Но гром был. Я сам слышал, подошел к окну, гляжу, а дождя-то нет. Только звезды и небо такое бледное. Понимаешь?
Тощий никогда не видел такого неба, но кивнул.
Они шли по траве вдоль бетонки, которая сбегала вниз, деля надвое окрестные просторы, и исчезала вдали между холмами. Дорога была такая древняя, что даже отец Рыжего не мог сказать сыну, когда ее построили. И все же на ней не было ни трещинки, ни выбоины.
— Ты умеешь хранить тайну? — спросил Рыжий.
— Конечно. А что за тайна?
— Ну просто тайна. Может, я скажу, а может, и нет. Я еще и сам не знаю. — Рыжий на ходу сломал длинный гибкий стебель папоротника, аккуратно очистил его от листочков и взмахнул им, как хлыстом. Вмиг он словно очутился на лихом скакуне, который встает на дыбы и грызет удила, сдерживаемый железной волей наездника. Но вот усталость взяла свое, он отбросил хлыст и загнал своего коня в самый дальний закоулок воображаемого мира — авось еще пригодится.
— Сюда приедет цирк, — сказал он.
— Ну какая же это тайна? Я уже давно знаю. Мне об этом папа сказал еще до того, как мы приехали.
— Да нет, тайна — это другое. Уж эта тайна что надо. Ты хоть раз бывал в цирке?
— Ясное дело.
— Ну и как, понравилось?
— Больше всего на свете.
Рыжий краешком глаза наблюдал за ним.
— Ну а тебе никогда не приходило в голову там остаться? То есть, я хочу сказать, навсегда.
Тощий пораскинул умом.
— Пожалуй, нет. Я хочу быть астрономом, как папа. По-моему, и он этого хочет.
— Хи! Астроном! — фыркнул Рыжий.
Тощий почувствовал, как перед его носом захлопнулись двери в новый, таинственный мир, и астрономия стала тоской зеленой.
Он сказал примирительно:
— Цирк — это, должно быть, занятнее.
— Ну а если тебе можно было бы поступить в парк прямо сейчас? Что бы ты сделал?
— Я… Я…
— Ну вот. — Рыжий презрительно усмехнулся.
Тощий обиделся.
— Ну и поступлю.
— Давай!
— Испытай меня!
Рыжий быстро повернулся к нему, взволнованный, весь как натянутая струна.
— Ты правда так думаешь? Хочешь со мной, да?
— Как это?
— Понимаешь, я все устроил, нас возьмут. А то, глядишь, когда-нибудь мы и сами откроем цирк. Мы будем самыми потрясными циркачами на свете. Это если ты пойдешь со мной. А не то… А не то я и сам справлюсь.
Новый мир был необыкновенным и волшебным, и Тощий ответил:
— Заметано, Рыжий! Я с тобой! Что ты затеял? Скажи мне все как есть.
— Догадайся, Кто в цирке всех главней?
Тощий отчаянно соображал. Он хотел попасть в точку. Наконец он сказал:
— Акробаты?
— О господи! Да я бы палец о палец не ударил, чтобы увидеть акробатов!
— Тогда не знаю.
— Звери, вот кто! Какие номера самые интересные? Где больше всего народу? Даже в самых лучших цирках самые лучшие номера — это которые со зверями.
— Ты так думаешь?
— Все до единого так думают. Спроси кого хочешь. Так вот, сегодня утром я нашел зверьков. Двух зверьков.
— Ты их поймал?
— Еще бы. Это и есть моя тайна. Ты не протрепешься?
— Что за вопрос!
— Ладно. Я запер их в амбаре. Хочешь посмотреть?
Они были почти рядом с амбаром, невдалеке чернела его большая, настежь распахнутая дверь. Черным-черно. Они все время шли к этому амбару. Тощий остановился. Он старался не выдать волнения.
— А они большие?
— Да разве бы я их обдурил, если б они были большие? Они тебе ничего не сделают. Я посадил их в клетку.
Они уже вошли в амбар, и Тощий увидел большую клетку, висевшую на крюке под крышей и накрытую грубым брезентом.
Рыжий сказал:
— У нас здесь обычно живет птичка или еще кто-нибудь. Главное, им отсюда не выбраться. Полезли на чердак.
Они вскарабкались по деревянной лестнице, и Рыжий подтянул клетку к себе.
Тощий ткнул пальцем в брезент:
— А здесь, кажется, дырка.
Рыжий нахмурился:
— Откуда она взялась?
Он приподнял брезент, заглянул внутрь и с облегчением произнес:
— Они там!
— Брезент вроде бы обгорел, — с беспокойством заметил Тощий.
— Ну, ты как — хочешь смотреть или нет?
Тощий неуверенно кивнул. В конце концов он не был убежден, что хочет. А вдруг они…
Но Рыжий сбросил брезент. Вот они. Двое, как он и говорил.
Маленькие и противные на вид. Как только брезент убрали, зверьки кинулись к ребятам. Рыжий осторожно ткнул их пальцем.
— Берегись! — крикнул Тощий.
— Они не тронут, — бросил Рыжий. — Ты когда-нибудь видел таких?
— Нет.
— Представляешь, как в цирке все за них ухватятся?
— А если они слишком маленькие для цирка, что тогда?
Рыжий разозлился. Он отпустил клетку, и та начала раскачиваться словно маятник.
— Идешь на попятную?
— Вовсе нет. Я только…
— Не беспокойся, не такие уж они маленькие. Меня-то сейчас беспокоит только одно.
— Что?
— Ведь я должен продержать их в клетке, пока не приедет цирк, верно? Так вот, мне нужно узнать, что они едят.
А клетка все раскачивалась, и маленькие пойманные зверьки цеплялись за прутья, делая ребятам какие-то знаки, странные и быстрые, будто эти существа были разумными.
2
Астроном вошел в столовую при полном параде. Он ощущал себя гостем.
— А где молодежь? — спросил он. — Моего сына нет дома.
Промышленник улыбнулся:
— Они уже давно гуляют. Но женщины заставили их позавтракать, так что не беспокойтесь. Известное дело — молодость!
«Молодость»! Казалось, это слово заставило Астронома задуматься.
Завтракали в молчании. Только один раз Промышленник бросил:
— Вы и вправду считаете, что они придут?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
