тоже можно есть, но это уже с голодухи. Обычно её мешают с какой-нибудь относительно съедобной рыбой и речной сушёной амёбой. Это отличный корм для свиней. С него они быстро набирают вес.
- Хорошую саранчу сама ем, на продажу только эта остаётся, – продолжает Галина, полоща одежду уполномоченного. – А с этой разве разбогатеешь?
- А спрос-то на лузгу у вас тут есть? – покуривая, интересуется Андрей Николаевич.
- Кто у нас свиней держит, так и сам лузгой богат, но купцы приезжают с Верхотурья или из Новой Ляли, так всё забирают, только давай.
- А у вас тут свиней держат?
- А как же? –женщина даже удивилась такому вопросу. – Многие держат, то хороший прибыток. Я бы и сама поросёночка взяла, может, и выкормила бы, да где мне его держать? Только если огородика часть покрыть. А у меня там тыква…
Всё это было для него немалым открытием. Он давно не был по эту сторону Камня, думал, тут всё умирает, а поди ж ты, тут местные деликатесную свинину разводят. Порох, взрывчатку производят, инсектициды опять же. И что-то он не слыхал в Большом Городе о знаменитой свинине с Тёплой Горы. Слыхал, что самые отчаянные старатели из Лесной и Кушвы ходят за цветниной на Тагил, про то слышал, но про свинину из этих мест…
- А свинину кто у вас забирает? – спрашивает Андрей Николаевич.
- Так всё те же, - она закончила полоскать его одежду, положила её на лавку, а грязную, почти черную воду слила в отстойник. – Торгаши с Новой Ляли и покупают.
- И в Серов везут сбывать?
- Ну а то куда же, - она берёт ворох мокрой одежды. – Повешу под кондиционер, скоро высохнет. А пока покормлю тебя.
И пока не пришли дети с работы, она положила ему хорошей каши из крахмала и тыквы. Тыква была сладкая. А к ней немного саранчи, и ко всему этому большую чашку побегов. Быстро сварила чай. Он же сходил к мотоциклу и достал оттуда четыре упаковки своего отличного хлеба. Банку с персиками. Всё это выложил на стол:
- Детей побалуй.
Галина тут же хватает хлеб и банку с лакомством, прячет их на полку. Он, правда, один хлеб вытащил для себя, но теперь не просить же его обратно. Да и без хлеба ему было вкусно. Хотя еда, мягко говоря, была незамысловата.
Усталость дала себя знать. Едва поев, он начал клевать носом, и она сразу ему постелила на кухне.
- Не бойся, спи спокойно, ни клещей, ни клопов у меня не бывает, я за этим слежу. Уплотнители везде хорошие, да и осматриваю всё раз в день. Если на полу жёстко будет, ты скажи, я тебе ещё чего-нибудь подложу.
- Прекрасно. Меня всё устраивает. Уж лучше тут, на жёстком полу, чем на влажной плесени с пауками, – произнёс уполномоченный. Уложив рядом с собой своё оружие и положив под руку пистолет, он почти сразу заснул, правда, сном не очень крепким. Даже и не заснул, а скорее забылся.
Он слышал, как пришли дети Галины, как мылись, стараясь не шуметь, как проходили мимо него, как разговаривали вполголоса, как она их кормила; и лишь после этого он заснул по-настоящему. Но проспал не очень долго, можно было ещё спать и спать, когда он проснулся от близких шагов. В тусклом свете хиленького ночника он смог различить в темноте Галину. Она присела возле него, почти раздетая. Уполномоченный машинально взялся за пистолет и спросил у неё:
- Галя… Ты чего?
А в ответ женщина прошептала:
- Я просто спросить хотела… Может, мне с тобой лечь?
Она не была привлекательной, с его Натальей и сравнивать было нельзя: обычная замученная тяжкой жизнью женщина, которая зарабатывала столько, сколько он тратил на посещение бассейна.
К тому же ему нужно было как следует отдохнуть, да и острой нужды в ласках он не испытывал, тем не менее, прогонять её Горохов не стал.
- Ну давай, - он откинул марлю, которой накрывался, приглашая её к себе. И повторять ей было не нужно. Она тут же юркнула к нему, скинула последнюю одежду и прижалась к его телу.
- Ох и горячая ты! – произнёс уполномоченный, почувствовав тепло одинокой женщины.
- Ой, уже горячая… А ведь только помылась… А хочешь, я простыню намочу и оботрусь, и тебя заодно оботру? – сразу нашла выход Галина; это обычное, хотя и недолгосрочное решение в тех домах, где была вода и не было кондиционера.
- Ну давай, - согласился Андрей Николаевич, понимая, что теперь ему быстро заснуть не удастся.
Глава 26
В три часа утра он уже встал и перед дорогой решил поесть. Поесть нужно было хорошо, чтобы до полудня не останавливаться. А Галина сначала положила ему вчерашней каши, а теперь пекла на малюсенькой электрической плите великолепные лепёшки из кукурузной муки; такие лепёшки быстро сохнут, но когда их только сняли со сковороды, они очень вкусные; к ним Галя разогревала чай, в доме вкусно пахло. А её дочь и сын ждали, пока мать разрешит им открыть банку с компотом. У детей неожиданно праздник случился: и компот, и лепёшки, от которых на руках остаётся жир, а ещё этот незнакомый им ещё вчера Анатолий положил перед ними упаковку с длинными кусочками копчёной дрофы и сказал:
- А ну попробуйте, не испортилась?
Да разве может вяленая дрофа испортиться? Мальчик и девочка начали с удовольствием есть вкусное и солёное мясо.
Он открывает банку и раздаёт детям компот, большие жёлтые половинки персиков вытаскивает из банки ложкой, кладёт брату и сестре поровну.
- Балуешь ты их, Анатолий, - говорила Галина. Она опять была не очень довольна. И тут же, отставив сковороду, забирает банку с остатками компота и прячет её в шкаф. – Так, всё… Поели, остальное завтра. Всё… Собирайтесь в школу.
- Пусть доедают, - Горохов сидит за чашкой чая с сигаретой; он отлично помнит, как мало лакомств доставалось в детстве ему самому. – Я ещё дам.
- Поедят потом… Привыкнут…, - женщина всё равно недовольна. – А потом их и удивить будет нечем, - она выпроваживает детей.
А уполномоченный начинает собираться и сам. И первым делом проверяет всё оружие. Конечно, ни Галина, ни дети не могли его испортить за ночь, и патроны не могли украсть, проверяет он по
