— Где ты находишься? — спросил он, как только она произнесла его имя. — Я уже полчаса обзваниваю палаты скорой помощи.
— Я в Визитор-Центре. Ты знаешь, это возле старой Юнион Стейшн. Меня задержала полиция…
— За что?
— Когда меня арестовали, позвали лейтенанта, но он точно не знает, за что. — Судя по голосу, Жанет готова была разрыдаться. — Видишь ли, я сама не знаю, как сюда попала.
— Лин?
— Должно быть. У меня сегодня опять был какой-то провал, и я ничего не помню, что происходило после завтрака.
— Скажи полицейскому, что я твой врач и ты находишься под моим наблюдением. Я хирург полицейского резерва и знаю многих больших шишек в управлении. Все будет хорошо.
— Хорошо, только поторопись.
Пятнадцать минут спустя Майк припарковал свой «порше» на запретной полосе возле массивного здания Юнион Стейшн, которая ввиду сокращения количества пассажирских поездов в последнее время была переделана в Визитор-Центр. Это был вполне логичный шаг, как он заметил, обойдя расположенный перед зданием фонтан и войдя внутрь, поскольку станция располагалась на расстоянии нескольких минут ходьбы практически от всех структур, составлявших самое сердце федерального правительства, включая Белый Дом и Капитолий.
Майк без труда нашел полицейское отделение и, когда вошел, Жанет всхлипывая бросилась к нему в объятия:
— Дядя Джордж в Канаде. Если бы мне не удалось дозвониться до тебя, мне бы пришлось отправиться в тюрьму.
Коренастый полицейский с лицом типичного ирландца подошел к ним.
— Добрый вечер, доктор, — сказал он, — лейтенант Джеральд Офланаган.
— Я помню вас, лейтенант. Я вел у вас курсы первой неотложной помощи. Мисс Берк — мой пациент и моя невеста.
— И прекрасное свидетельство вашего искусства и вашего хорошего вкуса, доктор. А теперь постарайтесь уговорить ее рассказать нам, почему она оказалась за четверть мили от платформы в одном из старых тоннелей…
— Но я не знаю, — плаксиво произнесла Жанет, — я… я вдруг оказалась перед охранником, который светил своим фонарем мне в лицо.
— Это все, что она хочет нам рассказать, доктор? — терпеливо спросил Офланаган.
— Не хочет, а может рассказать, лейтенант. Во время катастрофы самолета мисс Берк перенесла сильное сотрясение мозга и с тех пор страдает приступами амнезии. Они постепенно проходят, но когда случаются, приносят ей много огорчений.
— А она проходит психиатрическое лечение?
— Да. Ее наблюдает доктор Рандал Маккарти в университетской клиника. Он может…
— Вашего слова достаточно, доктор Кернз, — сказал лейтенант Офланаган, — я беру на себя смелость освободить вашу невесту под вашу ответственность.
— Предстоит ли ей явиться в суд?
— Самое страшное обвинение, которое мы можем ей предъявить, это нахождение в запретной зоне, но, поскольку все произошло на территории железнодорожной станции, это маловероятно. Ей еще повезло, что в состоянии амнезии она не попала в тоннель, который все еще использует Амтрак или еще какой-нибудь из оставшихся пассажирских поездов, которые еще прибывают сюда с юга.
Майк подписал протокол, и они покинули огромную старую станцию, которая когда-то оглашалась гудками и грохотом сновавших в разных направлениях поездов, а сейчас казалась пустынной.
— Ты знаешь, где твоя машина? — спросил он Жанет. — Ее нет на парковке у тебя дома.
— Н-нет, Майк. Последнее, что я помню, я складывала тарелки в посудомоечную машину. Мы с Рандалом работали почти до полуночи, и он предлагал проводить меня, но я не помню, как выходила вообще.
— Здесь неподалеку есть гараж. Посмотри в сумочке, нет ли у тебя квитанции на парковку?
Квитанция оказалась там. На ней было проставлено время восемнадцать тридцать. Однако, когда Жанет заглянула в записную книжку, где отмечала наезженный каждый день километраж, то цифра на бумаге была примерно на пятьдесят миль меньше; чем цифра на спидометре автомобиля.
— Похоже, это опять проделки Лин, — сказал Майк, когда завел мотор и подъехал к будке смотрителя, чтобы оплатить счет. — У тебя не осталось никаких похожих на сны воспоминаний, где ты была в течение второй половины дня?
— Совершенно никаких. Я только помню фигуру мужчины, скрывавшегося в ответвлении тоннеля, когда охранник осветил меня фонариком и приказал мне остановиться.
— А охранник видел этого человека?
— Не думаю, зато я видела. Это был Роджер Ковен.
— Ты уверена?
— Абсолютно. Я четко видела его лицо.
— Ты понимаешь, что это значит? Я имею в виду тот провал, когда Рандал посредством своего видения на расстоянии наблюдал человека, похожего на Ковена.
Она медленно кивнула. В тот раз это тоже был он, а это значит, что они встречались раньше, возможно, в связи с тем, что Лин планирует сделать.
— Что же нам делать, Майк? Если мы попытаемся ее остановить, она нас перехитрит.
— Нас, да, но, наверное, не правительство Соединенных Штатов. — Майк остановил ее машину у телефонной будки напротив станции, возле того места, где бросил свою. — Ты сможешь ехать за мной до здания ФБР, если инспектор Стаффорд еще там? Он говорил мне, что часто задерживается на работа.
— Пока я с тобой, все будет в порядке, — заверила она.
— Отныне так и будет, — сказал он и пошел к телефону.
В своем кабинете Стаффорд молча выслушал рассказ Майка о том, что произошло в коттедже в выходные, опустив, естественно, подробности своего общения с Лин и Жанет. Когда Майк расправил на столе записку, выпавшую из блузки Лин, Жанет наклонилась и внимательно ее изучила.
— Это почерк Лин, — сказала она, — ты помнишь, Майк? Подпись под согласием на операцию, о которой я не могла ничего вспомнить.
— Я сразу его узнал и уверен, профессор Лейбовиц подтвердит различия, инспектор.
— Мы часто пользуемся помощью профессора в таких вопросах и обязательно покажем записку ему, — Стаффорд дал Жанет листок примерно такого же размера. — Пожалуйста, перепишите, что там написано, мисс Берк, чтобы профессор мог сопоставить.
Жанет сделала копию, и инспектор Стаффорд положил ее в папку, где уже лежало с десяток других докладов.
— Мы тоже не сидели сложа руки, как вы можете видеть, доктор, — сказал он, — у нас есть заключение отца Джулиана Омиры, в котором он утверждает, что в мисс Берк действительно вселился демон, возможно, Лин Толман. — Он криво улыбнулся. — Хотя должен сказать, насколько я знаю, это первое заключение такого рода, которое попало в дело ФБР.
— Значит, вы принимаете это как факт? — спросил Майк.
— Я допускаю, что мисс Берк может действовать как два разных человека…
— Но неосознанно.
— В деле есть заключение доктора Маккарти по этому поводу.
— Что же нужно, чтобы убедить вас, инспектор? — спросила Жанет. — Особенно после того, что произошло на станции?
— Скажем так — я готов ко всему прислушаться, — ответил Стаффорд. — Вы готовы дать показания, что видели Роджера Ковена в ответвлении тоннеля сегодня вечером и, по всей видимости, он был с вами, пока вас не заметил охранник?
— Только не последнее, — быстро вставил Майк. — Она не помнит, как туда попала и кто был с ней. Лишь то, что Роджер Ковен скрылся в ответвлении тоннеля в тот момент, когда ее заметил охранник.
— Хорошо, сделаем так, — согласился Стаффорд.
— При такой ситуации вы можете арестовать Ковена?
— Если все взвесить, мы вряд ли сможем арестовать его за хождение по железнодорожным путям, так же как лейтенант Офланаган не смог арестовать мисс Берк сегодня вечером.
Майк всплеснул руками в изумлении.
— Вот-вот что-то может случиться, возможно, во вторник утром в десять часов. В этом замешаны Роджер Ковен и Лин, а вы собираетесь стоять в стороне и спокойно наблюдать за всем?
— Конечно же, мы установим наблюдение за Ковеном, доктор, но где мы найдем судью, который поверит, что в мисс Берк вселился демон? И даже если вам это удастся, как можно проконтролировать что-то или кого-то нематериального, кроме тех случаев, когда оно использует тело мисс Берк в своих целях. — без ее ведома и при провалах памяти?
Неожиданно в голове Майка родилась идея, способная дать ответ на все загадки. Более того, разгадка была уже здесь с того момента, как Жанет оказалась в лабиринте тоннелей под старой Юнион Стейшн, совершенно не помня, как это произошло.
— Выслушайте мою версию и скажите мне, почему этого не может быть, — сказал он. — Вероятно, террористический акт с взрывом бомбы, поскольку именно на этом при жизни Лин Толман специализировалась вся ее секта, скорее всего должен произойти.
— Но когда? — спросила Жанет. — Упоминалось только одно время — утро во вторник, но один вторник уже прошел с того времени, когда была написана записка.
