Спасибо Соне, рассказавшей мне про все эти нюансы с пиратским интерфейсом от Врааля. Без подсказок демонессы я вряд ли бы догадался, что у Перчинки стоит пиратка.
— Отда-а-ай! — взвыла Перчинка, бросаясь ко мне и выставив вперёд руки.
Резким движением я на глазах Перчинки разорвал сеть, мерцающую передо мной золотистым сиянием. Золотые руны начали неторопливо, словно снежинки, падать на землю, постепенно растворяясь в воздухе. Перчинка с отчаянным воплем пыталась хватать их, но они проходили сквозь её пальцы насквозь.
Из гаснущего золотистого сияния вывалилась Ферра. Я тут же подхватил её прежде, чем до артефакта добралась Перчинка. Стоило мне коснуться холодной поверхности меча, как в голове немного прояснилось. Нектар всё ещё воздействовал на меня, но я уже мог успешно сопротивляться ему.
Очень скоро интерфейс Перчинки полностью развеялся. Руны пропали, а сияние погасло. Без следа.
Опустившись на колени, Перчинка плакала и выла. Горько, отчаянно. Словно хотела выплеснуть этим криком всю черноту, скопившуюся в душе. Руки её безвольно повисли вдоль туловища. Голову она задрала вверх, в почерневшее от туч небо, и выла, содрогаясь от рыданий. Из её глаз потоком струились слёзы.
Я молчал, дожидаясь окончания истерики. Пусть немного выплачется и успокоится. Потом можно будет уже продолжать разговор.
И правда, через некоторое время Перчинка прекратила рыдать и опустила голову так, что её лицо оказалось полностью скрыто волосами.
— Хватит, Перчинка, — сухо произнёс я. — Ты же видишь, что твои трепыхания ни к чему не приводят? Всё становится только хуже. Сорок шесть раз ты пыталась изменить свою судьбу. И к чему тебя это привело? Снова ко мне…
— Не-е-ет! — завизжав, Перчинка подхватила свой меч с земли и снова бросилась на меня.
Но её удары потеряли прежнюю силу и скорость. Я легко отбивался, словно не от могучей ломехузы, а от обычной девчонки, которая ничего страшнее обычной мухобойки в руках не держала.
Перчинка не успокаивалась, и в итоге я просто выбил меч из её рук. Раскручиваясь вокруг своей оси, клинок Великой Зыби отлетел в сторону и по рукоять вонзился в древесный ствол.
Перчинка застыла на месте, безвольно опустив руки вдоль туловища. Я направил на неё меч, подчёркивая всю безысходность положения побеждённой.
— Убей меня… — произнесла Перчинка. Голос её звучал сухо и безжизненно, из помертвевших глаз исчезла вся злоба и агрессия. Не осталось ничего. Только пустота.
— Нет, — отрезал я. — Я не убийца.
— Я… я устала… я так больше не могу… Убей… Слава… прошу… лучше от твоих рук… Чем от других…
— Ты отправишься со мной обратно в настоящее. И тебя будет судить королевский суд Мирмеграда, — произнёс я. — По справедливости. Расскажи им всё, что знаешь. Про своего учителя Врааля, про Речь, про твоих покровителей из империи Арсамон… всю правду, как есть. Я буду просить Эгину о максимальном смягчении приговора.
Перчинка молчала. Она положила ладони на волнистое лезвие фламберга и принялась осторожно поглаживать его, с небывалой нежностью.
— Слава… — произнесла она, взглянув мне в глаза. Я увидел в них скорбь и горечь — очень нехарактерные эмоции для Перчинки. — Знаешь… Я ведь… на самом деле… полюбила тебя…
Я молчал. Честно, слабо это признание билось с её недавними словами о рабстве и всем прочем.
— Но я боялась своих чувств к тебе… ведь они делали меня слабее. Более уязвимой. И за это я тебя возненавидела… Прости за всё… — она горько улыбнулась мне. — Я… я ошибалась… а ты… ты был прав во всём… Но я поняла… поняла это слишком поздно… Я не заслужила прощения…
С этими словами она резко обхватила лезвие фламберга и… напоролась на него, пронзив себя насквозь! Клинок проткнул её сердце, выйди из спины…
— Ферра! — взревел я.
— Поняла… — прозвенел клинок и тут же изменил форму, уменьшившись настолько, насколько это было возможно, и выскользнул из раны.
Но было уже поздно. Лезвие пробило сердце Перчинки насквозь. Кровь хлестала из её раны, даже не думая останавливаться. Перчинка завалилась набок, но я в последний момент успел подхватить её.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Зачем… Перчинка? Почему ты это сделала? — воскликнул я.
— Я… я не вижу для себя иного исхода… — прошептала она. Кровь струилась по её губам. — Для меня… всё кончено… Мне нет смысла… жить дальше… без Обратной стороны…
— Дура… Я же не смогу тебя вылечить… У меня нет нужных умений… Все хилящие зелья, что мне выдали в путешествие, я уже давно потратил…
— Вот и хорошо… — тень предсмертной улыбки застыла на лице Перчинки. — Мир и правда… станет лучше… без такой как я…
Стиснув зубы, я поднял умирающую Перчинку на руки. Ветер трепал мои и её волосы. Умирающая девушка уткнулась мне щекой в плечо, направив затухающий взор с холма на окрестности. Вид, к слову, отсюда открывался великолепный. На величественные холмы, на которых в будущем раскинется Мирмеград… Но Перичнка этого уже никогда не увидит.
Не выдержав, я открыл подарок от Речи — сундук с Сюрпризом. Вдруг там будет хил или что-то другое полезное в данной ситуации?
<b>Идёт распаковка Сюрприза… пожалуйста, ожидайте… 1 %… 1 %… 1 %… 1 %… 2 %… 2 %… 2 %…</b>
Медленно! Слишком медленно!
— Всё могло бы быть совсем по другому, — сказал Перчинке я, стиснув зубы до боли в дёснах. — Ты могла бы стать частью моей семьи. И мы жили бы вместе. Вместе с другими девчонками. Счастливо.
Мужики не плачут. Хотя иногда даётся это нам с большим трудом.
— Слава… — Перчинка смотрела куда-то сквозь меня. Кажется, она отдалялась всё сильнее и сильнее. — Позаботься о ней…
— О ком? — я ничего не понял. Она что, бредит?
— Не отдавай её… ему… И тогда у нас… может быть появится шанс…
— О чём ты?
Перчинка не ответила. Огонь жизни в её глазах постепенно гас. И я не знал способа, как разжечь его вновь.
— По… поцелуй меня… — попросила Перчинка, глядя на меня молящими глазами. Капля крови пробежала от её губ по подбородку, оставляя алый след.
Я не двигался. После того, что я видел в будущем, после того видения… после того, что Перчинка могла бы сделать с моими девочками… Я не мог её поцеловать. Хотя раньше меня к Перчинке тянуло. И очень сильно.
От любви до ненависти — один шаг. Как она любила и ненавидела меня, так и я любил и ненавидел её.
— Да… я не заслужила… я знаю… но… прошу… Это моя… предсмертная просьба…
Я молчал.
— Сла… сла… ва…
Глава 28. Замыкая круг
Последний выдох вырвался из груди Перчинки. Глаза ломехузы потеряли свой блеск, затянутые серой пеленой смерти. Её тело обмякло.
Перчинка умерла. Я так и не поцеловал её.
Даже самый страшный враг заслужил похороны. Хоть какие-то. Поэтому первым делом я принялся копать могилу. Здесь же, на вершине холма.
Я себя не назову религиозным человеком. Родители в детстве меня покрестили, но в церкви я бывал считанное количество раз. Я скорее этот… человек православной культуры, во! Не знаю, в кого там верила Перчинка (точно не в Священный мёд и не в Бога-Императора), но будем хоронить по православному обряду. Насколько мне, конечно, хватит знаний.
Поэтому я просто выкопал яму поглубже и опустил туда труп Перчинки, обмотанный тканью. А потом закопал, используя ту самую «саперную» лопатку, что мне выдали мирмеции перед путешествием в прошлое. Над могилой поставил крестик из связанных перекрещенных веток.
— Покойся с миром, враг мой. Аминь, — растерянно произнёс я. Из молитв я знал только отдельные отрывки из Отче Наш. На тему похорон у меня ничего не было в памяти.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Постояв так некоторое время, я вспомнил, что надо бы вернутся назад к Эгине. В небе раскаты грома раздавались всё ближе. Надвигался дождь. То ли из-за погоды, то ли из-за битвы, но даже моя озабоченность, которую в новом теле я ощущал почти постоянно, отступила на задний план. Я чувствовал полнейшее опустошение. Словно меня выжали досуха.
