Дискуссию по биологическим вопросам, которая пыталась дать различные определения жизни, резюмировал на конференции лауреат Нобелевской премии профессор Крик (Англия). Он заметил, что сейчас наука может объяснить только отдельные этапы биологической эволюции, что полная картина возникновения жизни во Вселенной нам все еще не ясна. А между тем уточнение процессов возникновения и развития жизни даст возможность науке рассчитать, какое количество звездных систем должно быть исследовано для установления возможных контактов с внеземными цивилизациями.
Такой вот практически деловой интерес вызвало и сообщение видного советского радиоастронома В. Троицкого о результатах его наблюдений за звездами, находящимися на расстоянии ста световых лет. Для этого им была создана специальная аппаратура, работающая на волне сантиметрового и дециметрового диапазонов, что позволило выделить из шумов аппаратуры и Галактики синусоидные сигналы. Первые такие наблюдения стали проводиться над десятью звездами нашей Галактики, близкими по своим характеристикам к Солнцу.
Недавно были предприняты также попытки обнаружить мощные кратковременные импульсы излучения, которые могли быть следствием астроинженерной деятельности внеземных цивилизаций. Но анализ материалов показал, что мощных излучений из нашей Галактики не было.
Результатами своих наблюдений поделился и американский радиоастроном Оливер. Несколько лет назад он возглавил группу ученых, разработавших программу по связи с внеземными цивилизациями под названием „Циклоп“. Авторы этой программы считают, что для установления контактов с технически развитыми цивилизациями далеких миров необходимы очень большие, прямо-таки гигантские системы, работающие в микроволновом диапазоне. Но многие участники симпозиума не согласились с такой постановкой вопроса и сочли систему „Циклоп“ неоптимальной, хотя проведение поиска в микроволновом диапазоне, по их мнению, и представляется перспективным.
Нелегкой проблеме поиска информационных сигналов во Вселенной участники конференции уделили много времени. Они, в частности, договорились о том, казше „окна“ использовать в космическом пространстве, чтобы избежать сильного влияния помех, какую информацию и в каких диапазонах лучше принимать и посылать. По мнению советского радиофизика Н. Петровича, следует работать на предельно коротких импульсах. Возможно, сказал он, далекие цивилизации уже нашли способ генерации коротких, но гигантской мощности импульсов, а мы используем приемники, которые могут принимать только длинные сигналы.
Вот и получается, что мы смотрим в книгу, не зная, на каком языке она написана».
Сказать по правде, я мало что понимаю в этих импульсах и системах. И если я все же делал выписки, то исключительно в расчете на то, что они когда-нибудь попадут в руки наших, земных ученых и сослужат им какую-нибудь службу. Информация слишком скупа, это ясно, практической пользы из нее не извлечешь, но судить по ней о степени космических знаний жителей этой планеты, наверно, все-таки можно.
Меня особенно заинтриговал заключительный абзац статьи. Вот он: «Последний день работы конференции был посвящен разработке первой программы человечества по организации практических поисков разумных обитателей в космосе, установлению связи с высокоразвитыми цивилизациями во Вселенной. В ходе обсуждения участники еще раз убедились в том, насколько могут быть серьезны и значительны для дальнейших судеб людей последствия общения с „космическим интеллектом“. Наша цивилизация также может представлять большой интерес для обитателей других галактик».
Уже практические поиски, подумал я, этак, пока я здесь торчу, они, глядишь, установят прямую связь с Москвой, Парижем и Вашингтоном. И никакой шовинизм им не помешает! Однако мои скромные познания все же подсказали мне, что до прямой связи здешним ученым еще далеко. Успокоившись, я с удвоенной энергией продолжил научные изыскания.
Я вырвал из учебника схему устройства машинысамоката и присовокупил к своим запискам. Еще десять — двадцать лет, и нам, землянам, тоже нечем будет дышать, думал я. Поэтому — хотим мы этого или не хотим, а вынуждены будем ограничить количество двигателей внутреннего сгорания и постепенно перейти на самокаты. Тем более, польза-то двойная: и воздух будет чище, и люди окрепнут. Все-таки нагрузочка! После того, как я съездил на бригадный стан, у меня весь вечер болели кости и мышцы. А ночью мне приснился странный-престранный сон. Совсем фантастический сон. О нем я расскажу, но несколько позже.
Потом я стал собирать семена здешних растений, наиболее урожайных, разумеется. С этой целью мне пришлось прибегнуть к помощи мальцов-огольцов. Как читатель знает, я ничего от них не скрывал. Они ценили мое доверие и лезли из кожи вон, лишь бы угодить мне. Иногда дело принимало анекдотический оборот. Я, например, попросил их достать по двести граммов семян всех овощей, растущих у них на огороде.
И что же? На другой день каждый из них притащил не по двести граммов, а по десять килограммов.
— Бы с ума сошли, ребята! — сказал я, запуская руку в мешки с семенами.
— Берите, берите, дядя Эдуард, там (кивок вверх) спасибо скажут, посоветовал Гоша.
— Но мой корабль имеет скромные габариты и вовсе не рассчитан на перевозку грузов! Для того чтобы захватить отсюда это добро… — Я беспомощно развел руками.
— Как же быть? — растерялся Федька.
Мы долго думали, перебирая всякие варианты, и наконец пришли к мысли, что надо взять всего помаленьку. Пшеницу, привезенную с поля, я обмолотил и взвесил. Зерен оказалось ровно полкилограмма. Мы решили, что этого вполне достаточно для начала. Если подойти с умом, то лет через пять инопланетной пшеницей можно будет торговать с другими странами.
Когда я сказал насчет торговли, мальцы-огольцы растерянно переглянулись.
— Как это торговать? — спросил Сашка.
Я объяснил, что торговать — значит всячески стараться сбыть товар наивыгоднейшим образом. Кажется, я изъяснялся достаточно популярно, и все же мальцы-огольцы ничего не поняли. Прежде всего, им было непонятно, зачем надо сбывать товар. Если у тебя много этого товара, отдай излишки тому, у кого его нет, чего проще!
Я заметил, что, мол, хорошо, я, допустим, сознательный, я отдам, а тот, кому я отдам? А вдруг, когда мне понадобится что-нибудь из того, что есть у него, но чего нет у меня, он покажет мне фигу?
При слове «фига» мальцы-огольцы совсем остолбенели. Они не имели о фиге ни малейшего представления. Я объяснял и так и этак, и руки-то пустил в ход, и пословицы всякие приводил для вящей убедительности, — черта с два. Мальцы-огольцы так и не могли взять в толк, что такое фига. Сашка в конце концов кое-что понял, но понял крайне, крайне приблизительно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
