Ничего не понял Бухарчик… Запись его встречи с Каменевым Сталин получил тотчас – и из нескольких источников. И чтобы помучить несчастного интеллигента, он спрашивал: «Ты ведь не способен на интригу?» Играл в Отелло… И когда Бухарин, безумно мучаясь, врал, Сталин получил право смертно ненавидеть лжеца и предателя.
ГПУ сделало так, чтобы запись беседы Бухарина с Каменевым попала к Троцкому. Как всегда, все просчитано: Троцкий Бухарина ненавидит и не пожалеет – немедленно опубликует запись. И точно: оказавшись за границей, он публикует разговор, дав Сталину бомбу – возможность говорить о сговоре правых с прежней оппозицией.
В это время Сталин получает новых сторонников – Радеку и прочим троцкистам дана возможность почетно капитулировать. Ведь Сталин «повернул огонь направо… Нужно поддержать Сталина и занять левый фронт партии, пока он не занят другими» – так писали они друг другу из ссылок. Но чтобы вернуться, надо пожертвовать Троцким.
Вскоре Радек обращается к ссыльным троцкистам: «Мы сами себя привели в изгнание и в тюрьму. Я порвал с Троцким, теперь мы политические враги».
«Во имя партии можно и должно…»
Почему они так легко изменяют взгляды, предавая друг друга? Один из главных троцкистов Пятаков, ставший одним из преданных сталинцев, так объяснял это изумленному Валентинову: «Во имя партии можно и должно в 24 часа изменить все свои убеждения и заставить себя считать белое черным».
Во имя партии! Когда ученик Духовной семинарии Сталин называл партию «Орденом Меченосцев», он имел в виду именно ее священную природу. И Троцкий, сформулировав тезис: «Партия всегда права», думал о том же.
Их партия, как и церковь, остается чиста, даже если ее служители ошибаются, ибо в основе партии, как и церкви, лежат сакральные тексты марксизма, которые не дают ей в целом ошибиться, а грешным членам – изменить ее священную природу.
И отсюда – принцип: «Все для партии», позволяющий ее членам предавать друг друга, делающий их покорными ему – Сталину, главе священной партии.
Идет поток заявлений о раскаянии, и Сталин возвращает из ссылки раскаявшихся левых.
Пятаков, Смилга, Раковский, Белобородов и прочие большевистские знаменитости заклеймили Троцкого и вернулись в партию. Их авторитет, их энергия очень пригодились Сталину в год, который его историки назовут годом Великого перелома.
Черный человек
Еще в 1925 году, когда Сталин в союзе с правыми бил Каменева и Зиновьева, в ленинградском отеле «Англетер» покончил с собой Сергей Есенин. Поэты в России – пророки. В пьяном бреду Есенину постоянно мерещился некий ужасный Черный человек. Великий крестьянский поэт уже тогда чувствовал его приближение. Теперь час пробил: Черный человек изготовился уничтожить древнюю русскую есенинскую деревню.
С апреля 1929 года Сталин открыто повернул. Начинался величайший эксперимент XX века, чреватый большой кровью. Но что значит кровь, когда впереди великое будущее! И он задумал достичь его революционно – в кратчайший срок. Сломить сопротивление деревни, а для этого физически уничтожить все зажиточное и большую часть среднего крестьянства, остальных объединить в коллективные хозяйства. Даровой труд собранных в колхозы хлебопашцев даст гигантские средства, и он построит величайшую индустрию – и опять в кратчайший срок. Он заставит рабочих забыть о зарплате, об отдыхе. Революционный энтузиазм! Страну ждали невиданные лишения, катастрофы на заводах – результат невиданного темпа, которого не выдержат изношенные станки…
Но он милосерден к согражданам. Люди вдвойне несчастны, когда они не понимают причин своих несчастий. И он заранее решил дать стране виновников ее будущих страданий. Виновны враги – таково вечное российское объяснение всех народных бед. Сталин помнил: в Первую мировую войну царское правительство быстро нашло понятное объяснение неудач своих бездарных генералов – шпионы. И народ с радостью верил. Сейчас он придумал найти новое объяснение – вредители. Ими должны стать инженеры. Специалисты, получившие образование еще при царе, естественно, ненавидят диктатуру пролетариата и вредят! Он точно рассчитал: темная ненависть полуграмотной массы к образованным, к интеллигенции вернет любимый клич – бей!
И еще: начиная поворот, он должен был погрузить страну в атмосферу постоянного страха. Только страх мог предупредить возможное недовольство и родить покорность народа, необходимую для Великого перелома.
Так родилось это невиданное шоу: открытые процессы конца 20-х годов.
ГЛАДИАТОРСКИЕ БОИ
В то время города захватили выходцы из деревни, люди привыкли жить, есть и спать в одной комнате – все вместе, и взрослые и дети. Огромные барские квартиры стали коммунальными. Утром чужие, полураздетые люди беседуют друг с другом в очереди у туалета, у умывальника (это давно перестало смущать), и беседы эти, как правило, о процессах вредителей, которых постоянно разоблачает доблестное ГПУ.
Процессы с детективными сюжетами, страшными приговорами разнообразят тусклую жизнь обывателей. Это своего рода гладиаторские бои. И властительницей дум народа все больше становится тайная полиция.
Во главе ГПУ стоял Вячеслав Менжинский – сибарит из богатой семьи, с юности вступивший в революционное движение. В 1909 году он написал о Ленине в эсеровской газете: «Ленин – политический иезуит». Впрочем, после Февраля, когда Менжинский сблизился с большевиками, Ленин высказался о нем и ему подобных столь же тепло: «Наше хозяйство будет достаточно обширным, чтобы каждому талантливому мерзавцу нашлась в нем работа».
После Октября, получив пост наркома финансов, он привел дело в такой хаос, что был вскоре снят. Но в 1919 году, вспомнив, что Менжинский – юрист, Ленин подыскивает «талантливому мерзавцу» место в руководстве ЧК. Он угадал: мерзавец оказался незаменим в разработке головоломных провокаций. Менжинский принимает участие во всех страшных делах Красного террора, но брезгливо отсутствует при пытках и расстрелах.
Назначенный Генсеком Сталин тут же устанавливает тесную связь с этим странным человеком. Руководитель ЧК Дзержинский в то время совмещает множество должностей, и Менжинский фактически руководит большевистской спецслужбой. После смерти Дзержинского Сталин назначает его главой этого ведомства.
При этом снобе и сибарите лакействует его верный помощник, бывший фармацевт Генрих Ягода. Он развивает стиль мэтра: провокация становится постоянным приемом ЧК – ГПУ. Именно при Менжинском прокручивают операцию «Трест»: при помощи созданной ЧК «антибольшевистской организации «Трест» Менжинский заманивает в Россию своего бывшего знакомца, легендарного террориста эсера Бориса Савинкова, убийцу царских министров, неукротимого врага большевиков.
После долгих бесед в тюрьме с Менжинским Савинков вдруг объявляет: «Я признаю теперь советскую власть и никакой другой». За это сенсационное заявление Менжинский заменяет ему смертную казнь тюремным заключением. И видимо, обещает в будущем помилование. Но в 1925 году было объявлено о самоубийстве Савинкова. Правда, незадолго он предупредил своего сына: «Услышишь, что я наложил на себя руки, – не верь». Что ж, Менжинский знал это правило: врага можно простить, но предварительно его следует уничтожить.
При Менжинском в ведомство приходит много щеголеватых, образованных молодых людей – делать карьеру. У них отнюдь не пролетарское прошлое, но, выслуживаясь, они беспощадны. Вместе с ними, ненавидя их, продолжают работать истинные фанатики, бредящие мировой революцией.
В 1927 году Сталин устраивает грандиозное празднество – вся страна и партия отмечают десятилетие ГПУ – «карающего меча революции». Большинство из тех, с кем Менжинский был в Октябре и кто основывал его учреждение, потеряли власть. Теперь они сами – объект слежки ГПУ. Но Менжинский – на месте… Произносятся бесконечные речи, возносятся восхваления ГПУ. Особенно хороши слова интеллигентнейшего Николая Бухарина: «ГПУ свершило величайшее чудо всех времен. Оно сумело изменить саму природу русского человека». И он прав. Впервые в России доносительство объявлено доблестью, а тайная полиция – героической организацией. Менжинский вместо речи, которой от него ждали, произнес всего шесть слов: «Главная заслуга чекиста – уметь хранить молчание». И, усмехнувшись, отбыл с трибуны.
Теперь Менжинский уловил новый ветер. Еще недавно объявляли, что все главные враги искоренены, но вот Сталин официально провозглашает: враги не только не истреблены – их миллионы. И Менжинский понимает: предстоит большая работа. Вождь явно решил воскресить Красный террор.
Будущая гигантская работа не прельщает – после смерти жены Менжинский все чаще ощущает болезненную скуку. Сталин чувствует его усталость и теряет к нему интерес. В начале процессов он еще сотрудничает с Менжинским, но с конца 1930 года все больше работает с его заместителем Ягодой.
