«… либо национальная буржуазия разобьет пролетариат, вступит в сделку с империализмом и вместе с ним пойдет в поход против революции для того, чтобы кончить ее установлением господства капитализма;
либо пролетариат ототрет в сторону национальную буржуазию, упрочит свою гегемонию и поведет за собой миллионные массы трудящихся в городе и деревне для того, чтобы преодолеть сопротивление национальной буржуазии, добиться полной победы буржуазно-демократической революции и постепенно перевести ее потом на рельсы социалистической революции со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Одно из двух…»
Да уж! Чем-чем, а склонностью к истерике Сталин не отличался – для него, уже старого солдата, на классовой войне все было «как на войне»…
Сегодня побили тебя, завтра побьешь ты, а потом, возможно, опять тебя… Важно то, за кем будет победа. А поскольку наше дело правое, то победа не может не быть за нами.
Так смотрел на дело Сталин…
ВПРОЧЕМ, на XV съезде все вращалось, естественно, вокруг будущего не Китая, а России.
Сталин к тому времени уже четко сформулировал тезис о стабилизации мирового капитализма и необходимости постановки задачи построения социализма в отдельно взятой стране – Советской России.
Троцкий предрекал этой идее провал и ратовал за «перманентную революцию» в мировом масштабе.
В действительности был близок провал Троцкого и его присных – XV съезд ВКП (б) стал съездом разгрома оппозиции. Если на XV съезде оппозиция выступала как оформленная внутрипартийная группа со своей платформой и лидерами, если на XV съезде разбору ситуации с оппозицией был посвящен в политическом отчете ЦК весь третий раздел «Партия и оппозиция», то в политическом отчете ЦК XVI съезду, который состоялся в июне 1930 года, речь шла в основном о практических задачах социалистического строительства в СССР.
Не так было на XV съезде и перед ним…
Одной из последних речей Троцкого на важном предсъездовском партийном совещании стала его речь 6 августа 1927 года на Объединенном пленуме ЦК и ЦКК ВКП (б), проходившем с 29 июля по 9 августа…
Бои уже там были жаркими, и можно лишь сожалеть, что из соображений экономии места я не могу привести эту речь Троцкого. Пустопорожний ее характер хорошо характеризует того, кто ее произносил.
Недаром участники пленума то и дело призывали Троцкого: «Говорите по существу!» Нередкими были и реплики вроде таких вот: «Почему вы увиливаете от ответов на прямые вопросы?», «Надо пересмотреть ему время» и т. п.
Один момент, однако, сообщу…
Троцкий заявил тогда: «Было бы недурно, если бы товарищ Сталин нашел у себя хотя одну цитату, доказывающую, что он и до 1925 года говорил о построении социализма в одной стране. Не найдет!..»
Сама постановка вопроса обнаруживала явное тяготение Троцкого к фразе, к цитате, а не к сути. Но он лгал и по существу, причем не мог не знать, что лжет.
В отличие от Троцкого, Зиновьева, Бухарина, Сталин своих трудов не плодил – все, что он говорил и писал, было обусловлено деловой необходимостью. Однако говорить ему приходилось немало, и я напомню читателю эпизод на VI съезде в августе 1917 года. При зачтении 9-го пункта резолюции «О политическом положении», где задачей партии ставилась задача «взятия государственной власти в свои руки», член ЦК Преображенский (будущий троцкист) предложил свою редакцию конца резолюции. Преображенский считал, что власть можно брать для направления России «к миру и при наличии пролетарской революции на Западе – к социализму».
Сталин же возразил: «Я против такой поправки. Не исключена возможность, что именно Россия явится страной, пролагающей путь к социализму».
Впрочем, против Троцкого была прежде всего не история партии, а настоящее и будущее партии и страны. И еще до съезда – 14 ноября 1927 года, на еще одном объединенном заседании ЦК и ЦКК Троцкий и Зиновьев были исключены из партии.
А накануне съезда – 23 ноября – Сталин выступил с большой речью на XVI Московской губернской партконференции. В этой речи он, по его словам, подвел «краткий итог той борьбе между партией и оппозицией, той дискуссии, которая развернулась за последние три-четыре недели как внутри партии, так и – это надо сказать прямо – вне партии».
Собственно, Сталин мог бы закончить свою речь на первой же фразе…
Вот на какой:...
«Имеются такие цифровые итоги: на сегодняшний день за партию, за ее ЦК высказалось 572 тысячи с лишним товарищей; за оппозицию – 3 тысячи с лишним…»
Тем не менее формальная цифра Сталина не успокаивала – требовалось путем точного анализа так показать несостоятельность и все возрастающую вредность оппозиции, чтобы полностью закрыть этот вопрос и заниматься не дискуссиями, а деловыми обсуждениями по части конкретных задач страны для того, чтобы эти задачи решать.
Речь Сталина была, как всегда, речью Сталина – не захочешь, все равно все поймешь и запомнишь… А если голова на плечах есть и сердце в груди не холодное, то непременно и согласишься !
Приведу то место из речи, где хорошо видно умение Сталина пользоваться убийственно точной иронией:
...
«Характерной чертой всей установки оппозиции является неверие в силы нашей революции…
Вечное хныканье и растерянность перед трудностями, пророчества о сумерках и крахе нашей революции не первый раз встречаем мы в заявлениях оппозиционеров…
Еще в период Брестского мира, в 1918 году, во время известных трудностей революции, Троцкий, будучи разбит партией на VII съезде, стал кричать о «гибели» нашей революции. Однако революция не погибла, а пророчества Троцкого так и остались пустыми пророчествами.
В 1921 году, в период профсоюзной дискуссии, когда перед нами стояли новые трудности, в связи с ликвидацией продразверстки, а Троцкий потерпел еще одно поражение на Х съезде партии, Троцкий вновь стал кричать о «гибели» революции. Я помню хорошо, как в Политбюро, в присутствии товарища Ленина, Троцкий утверждал, что «кукушка уже прокуковала» дни и часы существования советской власти ( Смех .)…
Я не знаю, куковала тогда кукушка или не куковала. ( Смех .) Но если она куковала, то надо признать, что куковала она неправильно.
( Аплодисменты, смех .)…»
О дне текущем было сказано так:
...
«Теперь, в конце 1927 года, в связи с трудностями в период перестройки всего нашего хозяйства на новой технической базе, они вновь начали куковать о «гибели» революции, прикрывая этим действительную гибель собственной группы…
Так они куковали и куковали и докуковались, наконец, до ручки ( Смех .)…»
24 ноября речь была опубликована в «Правде». А 3 декабря 1927 года Сталин представил уже съезду политический отчет ЦК, где дал, кроме прочего, анализ развития народного хозяйства.
Сталин сделал следующие основные выводы: «народное хозяйство… растет быстрым темпом»; «страна… становится индустриальной страной»; «страна идет к социализму уверенно и быстро, оттесняя на задний план и вытесняя шаг за шагом из народного хозяйства капиталистические элементы»; «темп развития сельского хозяйства нельзя признать достаточно удовлетворительным»…
Утром 5 декабря на съезде выступал от оппозиции Христиан Раковский (1873–1941), которого его современный биограф, французский профессор-славист Франсис Конт, назвал глашатаем «непримиримых».
Оценка, говорящая сама за себя!
Болгарин Раковский (его настоящие имя и фамилия – Крыстю Станчев) был сыном богатого помещика, с детства «носил цилиндр и смокинг», в 1897 году окончил Женевский университет, но уже с 1889 года участвовал в социал-демократическом движении Болгарии, Швейцарии, Германии, Франции и Румынии…
С 1917 года он – член РСДРП (б) с широким спектром занятий, от УкрЧК до дипломатических постов. Был полпредом в Англии, с 1925 года по октябрь 1927 года – полпредом во Франции и заместителем наркома иностранных дел СССР. Но всегда и везде Раковский оставался сторонником Троцкого, который надписал ему свою книгу «Литература и революция» словами: «Борцу, Человеку, Другу».
Речь Раковского на XV съезде стала…
Ну, обычно нечто последнее, финальное, называют «лебединой песней»… Однако Раковского вряд ли можно было назвать лебедем – при всей внешней яркости судьбы он в политике оказался скорее чижиком … И чижиковую речь свою он не завершил – делегаты съезда заглушили его криками: «Долой! Ступайте из партии, и кончено!»
Да, официально с троцкистско-зиновьевской оппозицией на XV съезде действительно было кончено, хотя проблем она создаст Сталину и России еще с избытком – позднее.
При всей его значительности я, экономя место, не буду цитировать здесь отчет Сталина, зато приведу несколько мест из его заключительного слова по отчету на заседании съезда 7 декабря 1927 года. Очень уж Сталин колоритно, в своеобычной – элегантно-грубоватой – манере разделался вначале с Раковским, а затем – с Каменевым.
