Да уж, что верно, то верно!
И тут уместно сказать пару слов о Николае Ивановиче Бухарине (1888–1939)…
Сын податного инспектора, член партии с 1906 года. Учился на экономиста в Московском университете, но в 1911 году был исключен за революционную деятельность и сослан на три года в Онегу. Бежал, в эмиграции примкнул вначале к Ленину, жил в Швейцарии, в Лондоне, в Стокгольме, состоял членом редколлегии журнала «Коммунист», занимая не марксистские позиции по вопросам о государстве, диктатуре пролетариата и т. д.
В апреле 1916 года выслан из Швеции, жил в Дании, а с октября 1916 года – в США, где с января 1917 года редактировал вместе с Троцким журнал «Новый мир». В мае 1917 года Бухарин через Японию вернулся в Россию, был избран членом ЦК, с 1918 по 1929 год редактировал «Правду».
Пестрая, очень пестрая биография была у Николая Ивановича Бухарина, всю жизнь собиравшего коллекцию бабочек и ценившего красоту не только чешуекрылых, но и красоту молоденьких женщин…
В 1918 году он шарахался влево, будучи «левым коммунистом», теперь вот шарахнулся вправо, а при всем при том шел прямиком тоже к заговорам, к государственной измене…
И в итоге – к пуле.
Виновен ли был в том Сталин?
Вернемся, однако, в год 1929-й…
Правый уклон Бухарина оказался для Сталина тяжелой неожиданностью и ударом. Сталин надеялся на единство в Политбюро, а тут – новый раскол…
И когда!
Накануне принятия 1-го пятилетнего плана развития народного хозяйства СССР на 1929–1932 годы!
Удружил-таки Бухарин!
Ближе к концу книги я отдельно коснусь справедливости и правомерности оценок Сталина как якобы диктатора. Но уже сейчас скажу, что достаточно прочесть те места речи Сталина на пленуме ЦК и ЦКК в апреле 1929 года, которые относятся к Бухарину, чтобы убедиться в полном антидиктаторстве государственного и партийного стиля Сталина.
Сталин самым подробным образом разбирает поведение Бухарина, начиная с дореволюционных времен, анализирует ошибки Бухарина, и все это не для того, чтобы унизить или политически уничтожить оппонента, а для того, чтобы постараться переубедить друга и соратника, для того, чтобы жесткой и развернутой критикой встряхнуть его и заставить прийти в чувство после вдруг проявленного беспамятства!
Диктатор никогда и никого не убеждает – он только вещает и заранее уверен в том, что есть лишь две точки зрения – его и неправильная. Диктатор никогда не приглашает к размышлениям. Сталин же во всех своих публичных выступлениях всегда рассчитывал на то, что сказанное им будет побуждать думать, пробуждая мысль.
В случае массовой аудитории – вплоть до всей страны, чаще всего так и получалось: мысли и чувства Сталина доходили до умов и сердец народной массы, пробуждали ответные мысли и чувства, а в итоге становились исходными точками действий масс!
Но как редко подобный метод давал желаемый результат в том случае, когда Сталин пытался переубедить своих непосредственных коллег по руководству из числа как левых, так и правых оппозиционеров.
Думаю, объясняется это тем, что Сталин-то был человеком большого сердца и редкой души, а вот его оппоненты, увы, оказывались натурами иного – мелкого – склада.
Раз утвердившись в своих заблуждениях, они уже не желали и не могли признать интеллектуальное верховенство Сталина – как бы убедительно оно ни проявлялось.
С 16 ПО 23 АПРЕЛЯ 1929 года проходил пленум ЦК и ЦКК, где 22 апреля Сталин выступил с речью «О правом уклоне в ВКП (б)», продолжавшейся не один час.
Он говорил о многом: о НЭПе и рыночных отношениях, о крестьянстве, о темпах развития индустрии, о Бухарине как теоретике, о валютных резервах и посевных площадях, и сказал много нужного и дельного – как всегда.
Между прочим, Сталин сказал вот что:...
«Чтобы провести план массового движения за колхозы и совхозы, …необходимо прежде всего, чтобы партийную верхушку поддержала в этом деле в первую очередь партия в своей массе . А партия у нас миллионная, как известно. Следовательно, нужно убедить широкие партийные массы в правильности политики руководящей верхушки…»
И это – позиция «диктатора»?
Да полноте, господа!
Диктатор – диктует, предписывает. Собственно, само слово «диктатор» происходит от латинского «dictum» – «предписанный».
Сталин же не диктовал, не предписывал, не изрекал, а убеждал. Причем цитируемая выше речь была адресована не к массе, а как раз к партийной верхушке – членам ЦК и ЦКК, и в печать тогда не пошла.
В своей работе с массами Сталин тоже раз за разом разъяснял им свои идеи – через печать.
Конечно, противники Сталина из числа «верхушки» могли поступать так же (тот же Бухарин тогда был редактором «Правды»!). Но вот в чем была разница – идеи Сталина оказывались близки как партийной, так и самой широкой народной массе, а идеи Бухарина оказывались созвучными с желаниями лишь «верхушечных» слоев общества, то есть с желаниями нэпманов и кулаков!
Так за кем тогда была поддержка народа, взятого в своей массе?
Говоря о Бухарине, Сталин заявил, что, «вчера еще личные друзья», они теперь «расходятся в политике». И интересно в свете этого заявления то, как Сталин свою речь завершил!..
Он сказал:
...
«Некоторые товарищи настаивают на немедленном исключении Бухарина и Томского из Политбюро ЦК. Я не согласен с этими товарищами. По-моему, можно обойтись в настоящее время без такой крайней меры».
Ну и где же здесь «нетерпимость», «диктаторство» и «кровожадность»?
Бухарин был выведен из состава Политбюро лишь в ноябре 1929 года, но долго еще играл в СССР немалые роли, с 1934 года до момента ареста в феврале 1937 года редактировал вторую газету страны – «Известия»…
Томский был выведен из Политбюро еще позже – в 1930 году, но до 1934 года оставался членом ЦК, а потом был переведен в кандидаты в члены ЦК.
В 1936 году, когда его имя было упомянуто в связи с процессом Зиновьева и Каменева, Томский застрелился у себя на даче в подмосковном Болшеве, и сегодня не приходится сомневаться, что он поступил так, зная, что виновен в тех же преступлениях, за которые судили зиновьевцев.
Нет, Сталин не только не был нетерпим, но раз за разом выказывал, напротив, очень немалую терпимость к оппонентам – до тех пор, пока он считал их всего лишь заблуждающимися, а не врагами его дела.
В КОНЦЕ апреля 1929 года XVI конференция ВКП (б) приняла план первой пятилетки, а в 1930 году началось «наступление на кулака», и в документах ЦК была поставлена задача ускорения темпов коллективизации сельского хозяйства. Начинался, как оценил его Сталин, «великий перелом»…
Тема коллективизации в преломлении ее через личность и позицию Сталина не столько исследована, сколько замызгана. И даже появление в последнее время капитального исследования Елены Прудниковой на эту тему положения не исправило. Виновен в этом, конечно же, не автор исследования – просто правда о Сталине и коллективизации нынешнему обществу не очень-то нужна.
Тем не менее попробуем кое-что дополнительно прояснить. «Дополнительно» и потому, что немалая работа уже совершена Еленой Прудниковой, и потому, что на эту тему, но – другими словами, я не раз писал в прошлых своих книгах.
Писал я, кроме прочего, и о том, что Сталин, может быть, не пошел бы на форсирование коллективизации, при всей очевидности ее скорейшей необходимости, если бы не его знакомство с запиской члена коллегии Центрального статистического управления, крупнейшего статистика сельского хозяйства профессора Немчинова (1894–1964).
Впрочем, по порядку…
В двух номерах «Правды», за 13 и 15 ноября 1927 года, была опубликована запись шестичасовой беседы Сталина с иностранными рабочими делегациями. Беседа состоялась 5 ноября 1927 года, и в ней приняло участие восемьдесят делегатов от Германии, Франции, Австрии, Чехословакии, Южной Америки, Китая, Бельгии, Финляндии, Дании и Эстонии. Сегодня с записью беседы проще всего познакомиться по 10-му тому «Сочинений Сталина», и, надо заметить, даже сегодня она отвечает на многие насущные наши вопросы и уж, во всяком случае, позволяет многое понять как в Сталине, так и в том времени.
Так вот, подробно, развернуто отвечая на вопрос «Как думаете вы осуществить коллективизм в крестьянском вопросе?», Сталин сказал, в частности (выделение в тексте жирным курсивом мое. –
С.К. ):...
«Всеохватывающая коллективизация наступит тогда, когда крестьянские хозяйства будут перестроены на новой технической базе в порядке машинизации и электрификации, когда большинство трудового крестьянства будет охвачено кооперативными организациями, когда большинство деревень покроется сельскохозяйственными товариществами коллективистского типа.
К этому дело идет, но к этому дело еще не пришло и не скоро придет …»
