с отцом своего мужа. С тем, кто нас гонял с огорода метлой. Таких поворотов я даже в любовных романах не встречала.
Роберт заявился в гости ранним утром. Вот уж не знаю, где он раньше жил и как, но вставал явно спозаранку. Иначе что это за привычка – бродить по улицам едва рассвело?
– Настойку от бессонницы? – спросила я немного раздраженно, впуская мужчину в дом.
– Зачем?
– Потому что семь утра, – я указала на часы. – Всегда с петухами встаешь?
– Петухи орали еще три часа назад, – Роберт недоуменно хлопнул глазами.
Я отмахнулась, зевая. Вода в чайнике закипала долго, благо, хоть печь топилась быстро. Пока я пыталась совладать с зевотой и стругала остатки копченого окорока в тарелку, Роберт о чем-то крепко задумался, сидя на подоконнике.
– Вообще я думал, ты уже давно встала, – вдруг сказал он. – Прости, что разбудил, но уйти сил не хватило. Я хотел увидеть тебя, не спал всю ночь.
– Оно и видно, – буркнула я, услышав только последнюю фразу.
– Я сказал, что хотел увидеть тебя, а ты даже не отреагировала.
Вот теперь я услышала. Медленно отложила нож, вытащила с полки мешочек с чайным сбором, насыпала листья и ягоды в чайник. Пальцы задрожали, спина выпрямилась. Катарина не смогла опоить его приворотным зельем? Очевидно, что нет.
– Что-то хотел узнать, спросить, попросить?.. Ты пришел ко мне, как к лекарю?
– Как к женщине, которая мне нравится, – тихо ответил Роберт.
Я уловила в его голосе волнение. Значит, не врет. “Чтобы влюбиться, много времени не нужно” – прозвучали в очередной раз в моей голове слова Лельки. Надеюсь, она права. Мне-то откуда знать? Я впервые в жизни влюбилась. Наверное, влюбилась. А иначе как назвать то чувство, когда перед внутренним взором постоянно возникает образ одного и того же мужчины? Как назвать то состояние, которое я испытываю, когда нахожусь рядом с Робертом?
– Я снова хочу попросить прощения, – продолжил он. – Я не должен был признаваться так скоро, я вообще не должен был тебе этого говорить. Судя по тому, что ты живешь одна с ребенком, твой брак не был самым удачным, и наверняка тебя воротит от мужчин. Но я не привык юлить, как мальчишка, утаивать свои чувства, бегать от женщины или за ней… Поэтому я хочу спросить: готова ли ты попробовать проводить со мной чуть больше времени? С Вероникой, разумеется. Если же нет, то я уйду прямо сейчас и больше не стану докучать.
– Да! – вырвалось у меня громко, едва он договорил.
Секундная заминка могла стоить мне счастья. Если бы я не ответила сразу, Роберт мог решить, что я не готова, он бы ушел, а я больше никогда не смогла бы признаться ему в том, что его чувства взаимны. За спиной послышался облегченный вздох, и буквально каждой клеточкой тела я чувствовала, что мужчина улыбается.
– Я… хочу попробовать. Но ты должен сразу понять, что на первом месте всегда будет Вероника. Что бы ни случилось, моя дочь для меня важнее даже меня самой.
“И важнее целой деревни”, – напомнил ехидный внутренний голос.
– А говоришь, что плохая мать, – Роберт внезапно оказался рядом со мной, прижался к моей спине. – Твоя дочь – твое продолжение, а значит я принимаю и ее. В этом не может быть никаких сомнений. К тому же, кто, если не она, проводит меня ночью к болотному королю?
– Даже не смей предлагать ей такое, – грозно прошептала я, но губы сами собой растянулись в улыбке.
Роберт не мог видеть, что я улыбаюсь, а чайник в это время уже вовсю принялся плеваться. Мужчина быстро снял его с плиты, налил воды с травами.
– Должен признаться, что я с тобой из-за чая, – вдохнул он аромат ягод, жмурясь. – Каким было мое удивление, когда я узнал, что в Отшельниках не найти ни одной чаинки!
– Он очень дорогой и продается только в городе.
– Я мог бы купить, но в ближайшее время мне не светит уйти из деревни.
– Почему?
– Мы с Гасконом еще не закончили ремонт.
Когда Роберт ответил, в его голосе мелькнула ложь. Я нахмурилась, но убедила себя, что, став обманутой единожды, теперь всегда и во всем буду видеть подвох. Волноваться не о чем. Роберт и вправду переживал за ремонт.
– Скоро осень, дожди, а в доме течет крыша, – промычал он, отпивая глоток еще незаварившегося чая. – Пол начали менять после того, как я на кухне едва не провалился в подпол, а нога застряла. Еле вытащил!
За пустым разговором мы провели целое утро. Вероника проснулась и, застав нас на кухне, заулыбалась. Часть дня она проходила с мечтательной улыбкой на губах и подозрительным взглядом.
Но потом все разом забылось. Пора было провожать Джори в Мельсон. Казалось, вся деревня была уже в курсе, куда и зачем едет местный охотник. Все собрались в центре: бабульки рыдали в носовые платки, старики ободряюще хлопали по голенищу сапог восседающего в седле на белой лошади Джори. Остальные просто кричали вслед, что единственный охотник обязан вернуться здоровым и невредимым.
Я сунула мужчине пузырек с настойкой, которая позволит Джори легко перенести поездку. Она дарила бодрость и притупляла чувство голода, а также прогоняла дрему. А еще заклинание для нее я зачитывала не один час, благо, приготовила еще тогда, когда Роберт сообщил, что Джори нужно будет ехать в столицу.
Проводы прошли шумно. Джори наверняка вдохновился поддержкой своих соседей и обязательно должен вернуться, во что бы то ни стало. Я смотрела ему вслед, и в груди появилось щемящее чувство, будто намекающее, что произойдет что-то плохое.
Знала бы я тогда, что плохое произойдет вовсе не с Джори, прислушалась бы к интуиции более внимательно.
ГЛАВА 21
Про день рождения Еси и Лельки, замотавшись, вспомнила, только когда Джори скрылся в лесу. Дату рождения своих первенцев Клара запомнила, а остальных поздравляла наугад. Когда я спросила, планируют ли они праздновать, женщина посмотрела на меня, как на дурочку.
– Какой праздник-то? – она от возмущения даже простынь полоскать перестала. – Если я каждому буду праздник устраивать, еды не напасусь!
– Но им будет по восемнадцать, – осторожно заметила я. – Важный возраст в жизни каждого человека. Они станут взрослыми, самостоятельными.
– Эти-то самостоятельными? Да они от мамки не отлипнут пока не переженятся!
Стало ясно, что Клара точно не согласится на празднование. Оставалось только взять все в свои руки. Вернувшись домой, отправила Веронику к Есе и Лельке, чтобы она узнала, с кем они дружат, и попросила их позвать
