не более двух минут на каждого, наверное.
— В каких палатах вы были?
— Четыреста семнадцать, девятнадцать и одиннадцать.
— Значит, вы отлучались с поста три раза?
— Нет, только дважды, потому что два укола я сделала за один раз
— А когда вы их делали?
— Кодеин мистеру Болгеру и мисс Райан — без четверти пять, а мисс Фрейц из четыреста одиннадцатой палаты — гепарин и декстран — примерно через час после этого.
— Скажите, эти палаты в том же коридоре, что и палата отца Дайера?
— Нет, они за углом.
— А вот если бы неизвестный вздумал проникнуть в палату отца Дайера без четверти пять и через час вышел бы оттуда, вы не заметили бы этого?
— Не заметила бы.
— Скажите, а уколы вы всегда делаете именно в это время?
— Нет, гепарин и декстран для мисс Фрейц — новое предписание. Я вычитала его в истории болезни только вчера.
— А кто назначил эти уколы? Вы не могли бы вспомнить?
— Доктор Амфортас.
— Вы уверены? Может быть, стоит проверить?
— Нет, я хорошо помню это.
— Почему?
— Потому что это несколько странно. Обычно этим занимаются другие. Но, видимо, доктор заинтересовался пациенткой.
Следователь опешил:
— Но, насколько мне известно, доктор Амфортас больше не лечит больных.
— Совершенно верно. Вчера он выходил на работу в последний раз. -
— И он посещал эту девушку?
— Да, но это вполне естественно. Он часто к ней заходит.
— Ночью?
Китинг кивнула.
— Да, девушка страдает бессонницей. Как, впрочем, и он сам.
— Почему? То есть, я хотел спросить, почему вы так решили?
— Последнее время он то и дело неожиданно появлялся среди ночи и подолгу болтал со мной о всякой ерунде или же просто слонялся по коридорам. За глаза мы окрестили его «Призраком».
— Когда он последний раз разговаривал с мисс Фрейц?
— Вчера.
— А именно?
— Часа в четыре утра или, может быть, в пять. Потом он заглянул в палату к отцу Дайеру и с ним тоже о чем-то побеседовал.
— Он заходил к отцу Дайеру?
— Да-
— Вы случайно не слышали, о чем они разговаривали?
— Нет, он закрыл за собой дверь.
— Понятно. — Киндерман задумался. Его взгляд сквозь стеклянные двери был прикован к Аткинсу. Сержант облокотился на стол и тоже внимательно смотрел на следователя. Киндерман снова обратился к сестре:
— А еще кого-нибудь вы заметили возле палаты примерно в это же время?
— Вы имеете в виду персонал?
— Неважно. Кто-нибудь появлялся в коридоре?
— Только миссис Клелия.
— Кто это?
— Пациентка из психиатрического отделения.
— Она что, гуляла по коридорам?
— Нет. Я нашла ее в холле — она лежала на полу.
— Просто лежала?
— У нее было состояние, близкое к ступору[16].
— А где именно в холле?
— Здесь за углом, как раз у входа в психиатрическое отделение.
— В котором часу это произошло?
— Как раз перед тем, как я обнаружила тело отца Дайера. Я позвонила в психиатрическое отделение, прибежали санитары и забрали ее.
— У миссис Клелии старческое слабоумие?
— Я точно не могу вам сказать. По-видимому, да. Но я не знаю. Она больше похожа на кататоника.
— Она кататоник?
— Это только моя догадка, — спохватилась девушка.
— Понятно. — Киндерман еще секунду помолчал, затем решительно встал. — Спасйбо вам, мисс Китинг.
— Не за что.
Киндерман вручил ей еще пару салфеток и покинул кабинет. Он сразу же направился к Аткинсу.
— Аткинс, немедленно достань телефон доктора Амфортаса и вызови его сюда. А я пока что навещу психиатрическое отделение.
Вскоре Киндерман стоял в отделении для тихих пациентов. Ночная трагедия не коснулась этого уголка. Обычная толпа молчаливых зрителей собралась возле телевизора, сонные пациенты расселись на стульях и креслах. К следователю подошел старичок.
— Я хочу, чтобы кашу мне сегодня подали с финиками, — заявил он. — Не забудьте про эти проклятые финики. Я хочу фиников.
К ним уже направлялся рослый санитар. Киндерман огляделся по сторонам — он искал взглядом дежурную сестру, но ее место за столом пустовало. Медсестра разговаривала по телефону в застекленном кабинете. Лицо ее казалось напряженным. Киндерман двинулся в сторону стола, а старичок продолжал выговаривать пустому месту, где только что стоял следователь:
— Я не хочу есть эти проклятые финики, — ныл он теперь.
Неожиданно появился Темпл. Он словно выскочил из-за угла и начал озираться по сторонам. Вид у него был сонный и растрепанный. Тут он заметил Киндерма- на и тоже приблизился к столу дежурной сестры.
— Боже мой! — воскликнул он. — Я не могу поверить в это. Неужели это правда? То, как он умер?
— Да, это правда.
— Мне позвонили и разбудили. Боже мой! Я все равно не могу в это поверить.
Темпл стрельнул в медсестру взглядом, отчего та, беспомощно заморгав, тут же опустила трубку. В это время санитар уже вел старичка к креслу.
— Я бы хотел поговорить с вашей пациенткой. С миссис Клелией. Где мне ее найти?
Темпл метнул в следователя внимательный взгляд:
— Я вижу, вы уже здесь освоились. Что же вам нужно от миссис Клелии?
— Я бы хотел задать ей несколько вопросов. Один- два, не больше. Хуже ведь ей от этого не будет.
— Миссис КЛЕЛИИ?
— Да.
— Это все равно, что задавать вопросы стене, — сказал Темпл.
— Ну, к этому-то я давно привык, — не моргнув, парировал Киндерман.
— Что вы хотите этим сказать?
— Ничего особенного. — Киндерман пожал плечами и беспомощно развел руками. — Понимаете, у меня рот открывается и слова вылетают прежде, чем я успеваю их обдумать.
Темпл скользнул по нему цепким, пронзительным взглядом, а потом повернулся к медсестре. Та суетливо возилась с бумагами за дежурным столом.
— Где у нас миссис Клелия, а, курносая? — спросил Темпл.
Сестра, не поднимая глаз, ответила:
— У себя в палате.
— Ну, проявите же к старику снисходительность, позвольте мне поговорить с ней, — попросил Киндерман.
— Разумеется. Почему бы и нет? — согласился Темпл. — Пойдемте.
Киндерман последовал за доктором, и вскоре они очутились в узкой палате.
— А вот и ваша подружка, — сообщил Темпл.
Он указал рукой на седую старушку, примостившуюся на стуле у окна. Та не мигая уставилась на свои шлепанцы, руками стягивая на плечах концы красной шерстяной шали. Старушка даже не взглянула на вошедших.
Следователь коснулся пальцами полей шляпы.
— Миссис Клелия?
Женщина посмотрела мимо него.
— Вы мой сын? — равнодушно спросила она Киндермана.
— Нет, но хотел бы стать им, — ласково ответил он.
Несколько секунд миссис Клелия буравила его взглядом, а потом отвернулась.
— Вы не мой сын, — пробормотала она. — Вы восковой.
— Попробуйте вспомнить, что вы делали сегодня рано утром, миссис Клелия.
Старушка начала тихонько напевать какую-то мелодию, все время попадая между нот.
