Сегодня многие из этих фраз звучат наивно. Советско-американские отношения с тех пор претерпели изменения огромные. Брежневская «оттепель» вскоре сменилась новым «накачиванием мускулов». Но подобно тому, как сам ЭПАС принадлежит истории современности, так принадлежат ей и эти искренние слова простых американцев, произнесенные в тот душный жаркий июльский день у зеленых лужаек Центра в Хьюстоне.
...Мы вернулись в отель уже под вечер. Включили телевизор, и сразу выплыла навстречу нам красно-синяя эмблема ЭПАС. Последние известия: Стаффорд и Слейтон едят русский борщ в «Союзе»...
В космическом музее Центра пилотируемых полетов в Хьюстоне, где в эти дни особенно могуче кружил водоворот посетителей, над одним из стендов было укреплено изречение американца Роберта Годдарда — одного из пионеров ракетной техники. Вот его слова: «Трудно сказать, что такое невозможно, потому что вчерашняя мечта становится сегодня надеждой, а завтра — реальностью». Слова эти были сказаны более полувека назад, но звучали особенно убедительно в дни совместного полета.
Космический музей был расположен под одной крышей с просторным залом, где работали журналисты, приехавшие сюда со всего света. Справа от нашего стола сидели американцы, слева — ТАСС, позади — японцы, напротив — корреспондент из ГДР. И все писали, стучали на машинках, кричали в телефоны, слушали радио, смотрели телевизоры, читали пресс-бюллетени, пили апельсиновый сок, который бесплатно раздавал общий друг всех журналистов Билл Барклоу — представитель цитрусового департамента во Флориде: «Раз наш космодром находится во Флориде, Флорида должна участвовать в советско-американском полете, хотя бы этим соком!» Десятки людей, работающих здесь, как раз и писали о том, что так недавно еще казалось невозможным. Невозможным в политическом смысле, организационном, техническом. И вот старое предсказание Годдарда сбылось: невозможное превратилось в реальность.
Описание всех переходов из корабля в корабль, всех общих и автономных экспериментов могло бы составить отдельную научно-популярную книгу. Могу только сказать, что весь комплекс технических, астрофизических и медико-биологических исследований был выполнен полностью. Корабли благополучно сели в намеченный срок: «Союз» — в Казахстане, «Аполлон» — в Тихом океане. Весь мир отдавал должное безукоризненной работе экипажей и всех наземных служб, отмечал огромное политическое значение совместных усилий и общей победы.
Прокомментировать итоги ЭПАС группа советских журналистов в Хьюстоне попросила технического руководителя НАСА Джорджа Лоу и директора хьюстонского Центра пилотируемых полетов Кристофера Крафта.
Нас пригласили в Главное здание Центра. Посторонним сюда вход запрещен. У лифта — полицейский. Сопровождающий нас сотрудник администрации объясняет ему, кто мы, к кому идем. В коридорах — серьезные люди с деловыми папками. Железный ящик с щелью, на нем надпись: «Только для секретного мусора». Большой холл на девятом этаже. Мягкая мебель, вежливые секретарши, картины, почетные дипломы и документы в строгих деревянных рамках. Читаем: «Мемориал Юрия Гагарина. В память о первом человеке в космосе». Три подписи: от программы «Меркурий» — Джон Гленн, от программы «Джемини» — Джеймс Макдивитт, от программы «Аполлон» — Нейл Армстронг. Такой мемориал американские астронавты оставили на Луне. Нас приглашают в кабинет.
— Воспользовавшись вашим присутствием здесь, — начал беседу доктор Лоу, — я хотел бы поздравить советских специалистов, космонавтов Леонова и Кубасова, всех советских людей с успешным завершением космической программы. Свою радость я с удовольствием делю с выдающимися учеными, которые отдали ЭПАС столько сил. В первую очередь я хотел бы назвать академиков Келдыша, Котельникова и Петрова, а также профессора Бушуева, от работы с которыми я получил удовольствие. Потребуется еще немало времени, чтобы правильно оценить масштабы проведенной работы. Ее главный итог я вижу в том, что она распахнула перед нами двери в будущее. Я надеюсь, что сотрудничество только начинается и обе наши великие страны и впредь будут работать сообща в космосе.
— Мы почувствовали общую ответственность за начатое дело, — говорит доктор Крафт. — Космонавтика — на виду у всего мира. Мы обязаны были добиться полного успеха. Полет сплотил нас еще крепче. Могу сказать, что специалисты хьюстонского и подмосковного Центров имеют все основания быть довольными друг другом. Блестяще выполнили программу космонавты и астронавты.
— Нужен ли еще один полет, повторяющий «Союз» — «Аполлон»?
— Не думаю, — говорит Лоу. — Мы научились решать технические и организационные задачи, научились поддерживать контакты между наземными службами, в совместной работе подружились астронавты и космонавты. Все это позволит в будущем решать более сложные задачи. Мы уже беседовали на эту тему с академиком Котельниковым в мае этого года в Москве и, я надеюсь, до конца этого года встретимся еще раз. Возможны разные варианты.
Здесь, в Хьюстоне, очень жарко. Чувствуешь себя, как в парнике: влажная духота и плюс еще 37 градусов. Мы замечаем, что на Байконуре сейчас тоже жарко, но там сухо, и жару перенести легче. Доктор Лоу кивает — он недавно был на советском космодроме.
— Самое большое впечатление от этого посещения, — говорит он, — заключается в том, что я ощутил Байконур как поистине историческое место. Я принимал участие в разработке планов космических исследований в США с самого начала. Для меня история космонавтики — это моя жизнь. И вот я стоял на стартовой площадке, откуда полетел советский спутник Земли, откуда стартовал в космос первый человек!
Главный итог беседы: сотрудничество было плодотворным, то, что сделано, позволяет надеяться на скорое и интересное продолжение.
Когда после беседы мы шли мимо белых зданий и зеленых, удивительно «жаропрочных» газонов Центра, мы говорили о том, что — кто его знает? — а может быть, через несколько лет действительно придется вернуться сюда и писать новые репортажи о новой общей работе среди звезд.
Увы, этого не случилось...
В прошлом веке два великих сына двух великих народов — русский писатель-демократ Александр Герцен и большой американский поэт Уолт Уитмен — говорили о взаимных симпатиях этих народов, разделенных, как писал Герцен, океаном соленой воды, но не извечными предубеждениями и предрассудками. Газета «Сан» писала об ЭПАС под заголовком: «Там, где кончается «холодная война». Рассматривая ЭПАС с дистанции сегодняшнего времени, видишь, что он не внес решающих политических перемен в отношениях двух великих стран, но он, безусловно, сделал эти отношения человечнее. Он помог нам лучше если не понять, то хотя бы разглядеть друг друга.
Иллюстрации
Вернер фон Браун (слева).
Схема полета на Луну.
Первый автомобиль на Луне.
Образец лунного грунта.
Лунный камень в руках специалиста НАСА.
Кабина "АПОЛЛОНА 1" после пожара 27 января 1967 г.
Погибли Вирджил Гриссом, Эдвард Уайт, Роджер Чаффи.
Экипаж "АПОЛЛОН 7": Уолтер Каннингем, Донн Эйзел, Уолтер Ширра.
Экипаж "АПОЛЛОН 8": Фрэнк Борман, Уильям Андерс, Джеймс Ловелл.
Экипаж "АПОЛЛОН 9": Джеймс Макдивитт, Рассел Швейкарт, Дэвид Скотт.
Экипаж "АПОЛЛОН 10": Томас Стаффорд, Джон Янг, Юджин Сернан.
Экипаж "АПОЛЛОН 11": Майкл Коллинз, Эдвин Олдрин, Нейл Армстронг.
Экипаж "АПОЛЛОН 12": Ричард Гордон, Алан Бин, Чарлз Конрад.
