— Я полагаю, защитник, если бы я пожелал такового, был бы столь же… гм… неформальным, как и вся процедура?
— Может, да, а может, и нет. Я действительно неформальный судья, вот и все. Так что выбирайте.
— М-м-м… пожалуй, я положусь на вашу неформальность, Ваша честь.
Тот парень, что был постарше, спросил:
— Это… насчет присяжных… Вы им сами отстегнете? Или придется нам?
— Я им заплачу. Я согласился судить за сто сорок чистыми. Ты что — никогда в суде не бывал? Но я не собираюсь швырять деньги на роскошь, без которой вполне смогу обойтись. Шесть присяжных, по пять долларов каждому. Посмотри, нет ли кого в переулке?
Один из ребят вышел и крикнул:
— Нужны присяжные. Плата пять долларов!
Собралось шесть мужиков — типичных обитателей Боттом-Эли. Мне-то один черт, мне они нужны были только для мебели. А вообще, если хочешь стать судьей, лучше этим заниматься в приличном районе — там есть шанс заполучить в присяжные солидных людей.
Я сел за стол, надел цилиндр Броуди — и откуда только он его выкопал? Не иначе как в чьих-то отбросах порылся.
— Суд начинает заседание, — произнес я. — Назовитесь и изложите суть.
Старшего парня звали Слим Лемке, девчонку — Патриция Кармен Жукова, остальных не помню. Турист подошел к столу, покопался в бумажнике и сказал:
— Вот моя карточка, сэр.
Она у меня хранится до сих пор. Там было написано:
СТЬЮАРТ РЕНЕ ЛАЖУА
Поэт-путешественник — солдат удачи
Суть дела была трагикомична: прекрасный пример того, почему туристам не следует шататься без гидов. Разумеется, гиды их просто грабят, но туристы для того и существуют, разве нет? Этот, например, из-за отсутствия сопровождающего вообще чуть жизни не лишился.
Он забрел в пивную, которая у stilyag считается чем-то вроде клуба. Эта шлюшка начала к нему клеиться. Мальчики, как положено, не стали вмешиваться: выбирает дама. Что-то он ей шепнул, она захихикала и ткнула его кулачком в живот. Он принял это совершенно нормально, совсем как лунарь… но ответил чисто по-земному: обнял за талию и привлек к себе, очевидно намереваясь поцеловать.
Хотите верьте, хотите нет, но в Северной Америке это вполне в порядке вещей; я там и не такого навидался. Тиш, естественно, удивилась, может быть, даже испугалась. И вскрикнула.
Парни накинулись на туриста и изрядно его оттрепали. А затем решили, что он должен заплатить за свое «преступление» по всем правилам. То есть через суд.
Похоже, им было не по себе. Держу пари, ни один из них до сих пор не принимал участия в ликвидации. Однако их даму оскорбили, а значит, отступать негоже.
Я с пристрастием допросил их, особенно Тиш, и решил, что все ясно. Потом сказал:
— Позвольте подвести итоги. Перед вами чужестранец. Наших обычаев не знает. Раз он оскорбил, значит, виноват. Но, насколько я понял, он никого не хотел оскорбить. Что скажут присяжные? Эй, ты там! Проснись! Что скажешь?
Один из присяжных огляделся вокруг заплывшими глазами.
— Лик-ик-видировать его!
— Отлично. А ты?
— Э-э-э… — второй явно колебался. — Думаю, хватит с него, ежели пустить ему юшку, пусть знает в другой раз. Мы тут не можем позволить мужикам лапать женщин, иначе у нас такой же бардак начнется, как на Терре…
— Разумно, — согласился я. — А ты?
Только один присяжный голосовал за ликвидацию. Прочие колебались между лупцовкой и большим штрафом.
— А ты что думаешь, Слим?
— Ну… — Парень явно нервничал под пристальными взглядами ватаги, а главное, девушки — возможно, его подружки. Но он уже остыл и не хотел ликвидировать этого олуха. — Мы над ним уже поработали. Может быть, если он встанет на четвереньки, да поцелует пол перед Тиш, да скажет, что сожалеет?..
— Вы готовы так поступить, gospodin Лажуа?
— Если прикажете, Ваша честь.
— Я не прикажу. Вот мой вердикт. Во-первых, насчет этого присяжного… да, да, я о тебе. Ты оштрафован в размере гонорара за то, что дрыхнул во время судебной процедуры. А ну, ребята, взять его, забрать пятерку и вышвырнуть вон!
Что они и сделали с энтузиазмом — надо думать, получили хоть какую-то компенсацию за то удовольствие, которое предвкушали, но не решились испытать.
— Теперь вы, gospodin Лажуа; вы присуждаетесь к штрафу в размере пятидесяти долларов за то, что у вас не хватило соображения узнать кое-что о местных обычаях, прежде чем шататься по улицам. Выкладывайте.
Я спрятал доллары.
— Теперь вы, ребята. Подровняйсь! Штраф по пять долларов с носа за то, что не проявили разумного подхода к человеку явно нездешнему и незнакомому с нашими порядками. Что не дали ему дотронуться до Тиш — молодцы. Отлупили — тоже о’кей: впредь будет сообразительней. Могли даже вышвырнуть его из пивной. Но требовать ликвидации за элементарную ошибку, это… ну, ни в какие рамки не лезет. Пять баксов с носа. Позвольте получить.
Слим сглотнул.
— Судья… я думаю, у нас нет столько. У меня, во всяком случае, нет.
— Я предполагал, что так может получиться. Даю вам неделю на выплату долга, иначе сообщу ваши имена и адреса в Старый Купол. Знаете салон «Воп Ton Beaute Shoppe» рядом со шлюзом номер тринадцать? Он принадлежит моей жене, ей и заплатите. Заседание суда закрыто. Слим, не уходи. Ты тоже, Тиш. Gospodin Лажуа, давайте отведем этих молодых людей куда-нибудь наверх, поставим им по стаканчику и познакомимся поближе.
И опять у него в глазах вспыхнул странный восторженный огонек, чем-то напомнивший мне профа.
— Чудесная мысль, судья.
— Я уже не судья. Это двумя пандусами выше, так что советую вам предложить Тиш свою руку.
Он поклонился:
— Миледи? Смею ли я? — и согнул руку в локте.
Тиш моментально повзрослела:
— Spasebaw, gospodin. С удовольствием.
Я отвел их в дорогой ресторан, где эта парочка в своих диких одежках и грубом макияже выглядела совершенно неуместно. Они это чувствовали и держались напряженно, но я постарался их раскрепостить. Стьюарт Лажуа проявил еще больше усилий, и не без успеха. Я записал их адреса и имена — у Вайо были свои планы насчет stilyag. Они выпили, встали, поблагодарили и ушли. Мы с Лажуа остались вдвоем.
— Gospodin, — обратился он ко мне, — вы употребили чуть раньше странное словосочетание. Странное для меня, я хочу сказать.
— Детишки ушли, так что зовите меня Манни. Какое словосочетание?
— Помните, когда вы настаивали, чтобы эта… гм… юная лед и, Тиш… чтобы Тиш тоже заплатила… «Дар за небо» или что-то в этом роде.
— «Дарзанебы». Это значит — «дармовой закуски не бывает». Ее и в самом деле не бывает, — я показал на плакатик «Дармовая закуска», висевший на стене напротив, — иначе эта выпивка стоила бы вдвое дешевле. Хотел напомнить ей, что за подарки потом приходится платить вдвойне либо выясняется, что они яйца выеденного не стоят.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
