соседа за тортики и милую беседу, и ушли. Лев за руку утянул меня в кабинет, закрыл дверь, и не успела я даже оглянуться, как он прижал меня спиной к стене возле косяка и жарко, горячо поцеловал, почти силой разомкнув мои губы и сжав ладони на бёдрах. Но поцелуй продолжался всего несколько секунд — затем Лев отстранился и, проведя пальцем по моей щеке, тихо сказал:
— Извини, я соскучился. И слегка сдурел за эти часы, отвечая на вопросы и всячески любезничая. Мне хотелось разобраться в кабинете, посмотреть учебные планы, в конце концов, банально посидеть в тишине хотя бы пять минут, но… И ты ещё так быстро убежала к себе. Зачем, Алён?
После поцелуя мысли путались, но я тем не менее нашлась с ответом.
— Мне хотелось сделать то же самое. И не смотреть, как коллеги из обычного рабочего дня устраивают шоу «Холостяк».
Лев засмеялся, и я замерла, глядя в его искрящиеся весельем глаза. Они так радостно блестели, словно были по-настоящему рады меня видеть. Но я же знаю, что на самом деле это вовсе не так.
— Да, насели здорово, но это было ожидаемо. И не в первый раз, на прошлой работе было поначалу то же самое, но быстро рассосалось, и здесь рассосётся. Хотя эта… Татьяна Александровна вроде? Очень навязчивая особа. — Я хотела ответить, но не успела — Лев продолжал: — Ты будешь обедать? У меня с собой бутерброды. Будешь?
И в это мгновение меня пронзила внезапная и очень больная мысль.
Если бы я не знала точно, что Фред и Джордж — дети Антона, я бы подумала, что они — дети Льва. Они же безумно похожи на него! По крайней мере в том, что касается давления на меня — точно. И так же, как с Фредом и Джорджем, я и со Львом иногда испытывала ощущение, будто на меня мчится скорый поезд.
Вот как сейчас.
— Лёва… — Какое же у него приятное имя. Как объятие. — Да, я хотела пообедать, и у меня тоже есть бутерброды, но я их не взяла с собой…
— Не страшно. У меня и своих много.
Лев наконец отошёл, и мне сразу стало холодно. Он приблизился к столу, достал из своей сумки свёрток и термос, кивнул мне.
— Иди сюда, Алён. Тут целых четыре бутерброда и чай. Нам хватит. А! Только кабинет надо закрыть.
Клянусь, я честно пыталась не покраснеть, но фиг у меня получилось…
Было безумно уютно вот так стоять за учительским столом и, разложив на нём бутерброды, лопать их, запивая чаем из одного термоса — чашек или стаканчиков у Льва не было, а идти за ними в учительскую мы не рискнули, дабы не попасться и не быть утянутыми в общее чаепитие. Причём бутерброды на вкус оказались совершенно фантастическими, хотя это скорее были сэндвичи — два куска хлеба и начинка из отварной курицы, солёненького сыра, свежего огурца, зелени и какого-то вкусного соуса. Я очень впечатлилась — у меня-то с собой были просто два ломтя хлеба с докторской колбасой. Это близнецам я могла вкусноту вертеть, а для себя обычно не заморачивалась — лень и времени жалко.
— Как вкусно-то, — пробормотала я, откусывая очередной кусок сэндвича. — Может, зря я тебе готовила всякое, ты и сам прекрасно справляешься…
— Я справляюсь с бутербродами, яичницей, жареными пельменями и прочим холостяцким набором, — хмыкнул Лев, глядя на меня с таким лукавством, что я сразу поняла — слегка привирает. Или не слегка. — А ты мне кулинарные шедевры носила.
— Так уж и шедевры?
— Конечно. — Сосед отхлебнул чаю из термоса и сказал уже серьёзнее: — Алён, насчёт классного руководства… Извини, что не предупредил, совершенно вылетело из головы. Шустрова поинтересовалась буквально неделю назад, я подумал и согласился. Тем более — Фред и Джордж. Пусть порадуются.
— Только не давай им садиться тебе на шею, — предупредила я строго. — А то они разбалованы неформальными отношениями, прогулками с Ремом, а в школе будет совсем другой коленкор.
— Не волнуйся, — ответил Лев мягко, и я невольно смутилась от ощущения, что мы с ним обсуждаем наших общих детей. Вот уж не повезло отпрыскам: и дома родители, и в школе родители в роли учителей. Боже, о чём это я? Не надо так думать. — Всё будет нормально. Кстати, хотел спросить насчёт этой… что же у меня всё из головы сегодня вылетает… Татьяны Алексеевны.
— Александровны, — поправила я, поневоле подумав: неужели заинтересовала? А что, она женщина видная, с грудью. — Соболевская Татьяна Александровна, информатику преподаёт.
— Ни за что бы не догадался, что информатику, — покачал головой Лев, усмехаясь. — У неё вид типичной бухгалтерши, которая потеряется в компьютере, если ярлыки на рабочем столе местами переставить.
Я от подобной характеристики даже обалдела.
— Ну, от истины ты не далёк, — призналась, вспомнив, как однажды ругал Соболевскую Федя Клочков — мой компьютерный гений. — Как специалист она так себе, знает только то, что входит в программу, а шаг влево или вправо — блуждает, как овца в тумане. Но ты же не об этом хотел узнать, наверное?
— Да, не об этом. Скажи, она не замужем, или мне особенно повезло?
Точно, заинтересовался… Иначе зачем спрашивает, не замужем ли?
— В разводе, — ответила я через силу, стараясь держать лицо. — И детей не имеет. Так что…
— Я вот почему спрашиваю, — Лев подошёл ближе ко мне и сел рядом, на парту, улыбаясь и глядя на меня с такой теплотой, что я совсем потерялась в собственных выводах. — Я когда только после института работать начал, клеилась ко мне так же одна женщина лет на десять старше. И вот она была замужем. Я старался повода не давать, избегал её как мог, но до мужа всё равно слухи доползли, и он однажды вечером подкараулил меня возле школы с друганами своими, чтобы морду набить.
Я открыла рот.
— И ты?..
— Алён, — Лев по-прежнему улыбался, — это же жизнь, а не фильм про супермена. Я неплохо дерусь, но против троих здоровенных мужиков выстоять сложновато. Без потерь они, конечно, не обошлись, но и я был бит. И только потом виновник сего действа решил поговорить, разговорился, и как-то так слово за слово… в общем, закончился вечер совместной пьянкой, во время которой мы, можно сказать, подружились. Он мне жаловался на жену-гулёну, я слушал, кивал, а протрезвев, через пару дней написал заявление об уходе и перешёл работать в другую школу, чуть дальше от дома. С тех пор замужних женщин я опасаюсь. Один
