К месту сражения подоспели Парук и Тулар. Всадники погребли павших товарищей, недавних врагов они отпустили с миром. Кочевники и группа странников во главе с Конаном вернулись в поселок к рассвету.
После того, как путники отдохнули и набрались сил, они пошли к Кхэйулу. Шаман выполнил свое обещание. Старик рассказал странникам все, что знал о древнем чародее из Кхитая. Оказалось, Чей Танг исследовал сны за долго до того, как ученики бога сновидений вышли на открытое противостояние.
Киммериец сделал предположение, что Кесея и Шао Лун были не единственными учениками Гипнос-Рена. Чей Танг, наверняка, относился к старшему поколению магов Сна. Алекса заметила, что, если, по словам Кхэйула, некогда волшебник обитал в провинции Камбуи, то это приблизительно в том же районе, где ныне располагается поселок Пэй-Кван. Если Чей Танг уже умер, то не исключено, что Столикий построил свою пагоду в том же месте, где некогда располагалась обитель мага. Кесея придерживалась иного мнения — волшебница была уверена, что Шао-дракон даже не слышал о существовании кхитайского мага Сна.
Медальон, сказал Кхэйул. Найдите медальон! Знаменитый амулет чародея, по слухам, отличался необыкновенной мощь, и с помощью него Чей Танг управлял сновидениями. Шаман гирканцев настаивал на том, что странникам необходимо заполучить этот медальон, ибо именно он может стать ключом к победе над злым Драконом, терзающим людей кошмарами…
В поселке степняков группа задержалась ровно на день — отдохнуть от всех бед, участившихся за последнее время, и пополнить съестные припасы. После короткого отдыха путники вновь отправились в дорогу.
От селения гирканцев они отъехали недалеко.
Их нагнал Харар на взмыленном коне. Он принес тревожное известие. Вождь степняков сказал, что Кхэйул только что получил от Кааваиа тревожный знак и просит путешественников вернуться в поселок.
— Я раскинул гадальные кости, — позже объяснял старый колдун. — Дурные вести. О, наш единый отец предупредил меня об опасности, которая угрожает одному из участников похода! Я возвращаю свой долг перед вами, странники, передавая вам это послание. Бойтесь — враг хочет причинить зло одному из вас, и он уже подготовил свою черную волшбу!
— Кто это, мудрый старец? — спросила шамана Кесея. — Кому угрожает опасность?
— Той, Кто Спит, — произнес Кхэйул зловещим голосом.
В памяти всех странников одновременно всплыла черная горошина гадального бисера Таллока, которую выбрала Алиэль перед тем, как группа вошла в Араказ.
Глава XIX
Никогда нельзя полностью познать то, что обычно сокрыто от познания. Даже Шао Лун, каким бы великим мастером ни казался этот кудесник сновидений, не смог постичь все чудеса таинственного королевства под названием сон. Не говоря уже о Конане, который разбирался в тонкостях магии настолько же хорошо, насколько бритунийский пастух в древних стигийских трактатах. Один только лишь Гипнос-Рен имел полную власть в своем иллюзорном мире, но хитрый бог оставался в стороне от дел смертных;
О, если бы он только помог киммерийцу вызволить деву-брамин из темницы Пагоды Сна, куда ее заточил коварный колдун! Кажется все просто: сознание девушки находится где-то в плену внутри сознания варвара. Алиэль ждет его помощи, он сгорает от нетерпения поскорее выручить ее из неволи. Но почему ничего не меняется? Почему юная ученица Кесеи все также спит крепким, беспробудным сном, а Шао Лун бесчинствует в его разуме? Как можно положить этому конец?
* * *
Кхитайский маг прошествовал в темную клетку, где был заперт дух девы-брамина.
Пора, наконец, действовать самому, решил для себя Шао Лун. Киммериец справился со всеми врагами в реальном мире — одолел Джоо Мина и отправил к Тянь-Чену троих громовников. Следствие фантастического мастерства или небывалого везения. И то и другое одинаково скверно. Столикий не мог терпеть ни сильных, ни удачливых. Пора показать Конану, что игра нередко оборачивается поражением даже для того, кто, казалось, выигрывал до самого последнего момента. Неужели варвар и в самом деле задумал совладать с ним, мастером сновидений? В подтверждение мыслям чернокнижника иллюзорную пагоду пронзила мелкая дрожь — это киммериец отчаянно боролся за свою свободу и свободу той, которую любил. Черная улыбка расчертила лицо колдуна, сделав его похожим на лик ужасного демона. Хорошо чувствовать себя способным причинить боль противнику. А этот удар Конан запомнит надолго! О, да, может быть, это станет худшим потрясением для варвара. Кошмар, воплощенный в реальность…
Шао Лун вошел в клетку, где метался плененный дух Алиэль. Не долго думая, маг простер руки — и призрак замер, как будто в испуге. Одновременно с лютой ненавистью и злорадством собственной жестокости Столикий низверг на дух девы-брамина поток пламени. Огонь охватил размазанный силуэт, который стал медленно таять, растворяясь в волнах уничтожающей материи. Колдун продолжал поливать пламенем бесплотный дух, пока, наконец, сознание пленницы не пожрал безликий хаос.
Только тогда Шао-дракон покинул мрачное узилище и, не оглядываясь, стал подниматься вверх по спиральной лестнице.
* * *
В тот момент, когда глаза Алиэль широко распахнулись, Конан находился рядом, пребывая в задумчивости, угнетенный сознанием своей беспомощности. В изумрудных зрачках девушки застыла боль. Взгляд девы-брамина упал на киммерийца, на краткий миг ее глаза очистили хрустальные слезы, принесенные воспоминанием о пережитой радости.
— Конан, я люблю тебя, — тихо прошептала она. — Никогда не забывай меня, мой герой. Помни о своей Алиэль…
Ученица Кесеи вздохнула и…
Умерла.
Жизнь волшебницы оборвалась, навсегда остановилось ее юное сердечко.
Конан вскочил на ноги.
Степи сотряс яростный вой, полный боли и отчаяния. Так не мог кричать человек, так кричит раненый зверь, попавшийся в западню хищник, у которого отняли надежду на спасение…
* * *
Ночь сгустилась темными облаками, которые съели солнце. Бледный диск светила окутала дымка клубящейся мглы, ночные демоны вышли на охоту.
Сознание киммерийца изменилось. Теперь здесь царила темная ночь, многим мрачнее той, что окутала реальный мир.
Снег, украшавший двор пагоды, окрасился в кроваво-красный цвет. Вверху пылающие тела ваеров источали необыкновенно яркий злобный малиновый блеск. В воздухе кружили воющие призраки, оглашающие пространство своими жуткими голосами. Духи жалобно стонали, сетуя на расточаемую извне печаль и скорбь, которая обрекала их на невыносимые страдания.
