и, горделиво поправив одежду, сухо произнес:
— Мне жаль, Ариана.
Ариана
Охотно "верю", что ему жаль, что бы там ни было.
— Правда жаль, — добавил он уже мягче. — Рейнхарт был мне другом.
Истерично усмехнулась и закусила костяшку мизинца. Тоже мне друг!
— Он мужественно сражался. До последнего защищал собой молодых драконов, но… сапфировые разбиты.
Он помолчал и добавил:
— Гром-птиц было слишком много, Ариана. Подмога пришла поздно. У них не было и шанса.
Я усмехнулась и мотнула головой. Жозефина подалась ко мне, но я отшатнулась и посмотрела на нее неверящим взглядом.
— Нет.
— Салида, — негромко позвал дракон.
— Не сейчас, Вайцек…
В комнате что-то происходило, но я особо не помню.
— Нет! — сказала уже громче, из-за слез не разбирая, кто входил в комнату и выходил из нее.
— Я помогу, Сэйри. Прости… я помогу, — прошептала Жозефина.
Запустила пальцы в волосы, массируя кожу головы. Люди, драконы, голоса, звуки — все смешалось в один ком. Я не разбирала, что происходит, кто говорит, даже не понимала, где нахожусь. В голове стучала одна фраза: "мне жаль, Ариана".
— Это неправда! — заявила сама себе, когда в комнате уже никого не было.
Вытерла слезы, пытаясь рассуждать здраво.
Владыка изумрудных жонглирует фактами, он пытается убедить меня в смерти Рейнхарта, чтобы привлечь на свою сторону. Это манипуляция, всего лишь манипуляция! Сейчас двери откроются, и войдет Рейнхарт! Он придет, чтобы спасти меня, посмеется, что я поверила такому глупому розыгрышу. Я видела мощь Гардиана, она ошеломляет! А как он один справился в гнезде с кучей птиц? Я же помню! Я сама видела!
Усмехнулась собственному легковерию и, вытерев слезы, посмотрела на запертую дверь. Подождала немного. Еще немного. Села на кровать…
Дверь не открылась.
Он не пришел.
И снял Инмааша, чтобы не навредить мне, если погибнет в бою. Он ведь мог надеть браслет обратно! Если выжил, он бы надел…
— Шаамни, пожалуйста… никогда ни о чем тебя не просила, а сейчас прошу, пожалуйста… скажи, что он надел Инмааша. Скажи хоть что-нибудь!
Но она молчала. И осознание жестокой правды обрушилось на меня гранитной скалой.
Рейнхарта больше нет.
Его нет в этом мире и ждать не поможет.
— Нет… — прошептала, глядя на закрытую дверь. Я выучила ее очертания, каждый желобок, каждый позолоченный вензель, каждую щербинку. — Нет!
Мотнула головой, пытаясь отвоевать у разума неверие, но…
— Не-ет!!!
Я визжала, срывая горло. Швыряла в гадскую дверь все, что попадалось под руку. Разбила злополучные пузырьки с зельями, кружки, стаканы, графины. Отправила в полет канделябр, подушку, одеяла, вазу — все, до чего дотянулась! Сорвала с гардин шторы, дернула деревянную колонну кровати, но та устояла. Задыхаясь от рыданий, упала на колени и, закрыв голову руками, позволила себе утонуть в горе.
Сердце разрывалось на части. Мир рушился до основания. Всякий смысл жить и дышать для меня исчез, если Рейнхарта в нем нет…
Вздрогнула, услышав возню в гостиной. Спешно убрала с лица волосы, когда двери робко приоткрылись и на пороге застыла незнакомая женщина. Невысокая, худая, с русыми волосами и милой улыбкой.
— Ариана, ты позволишь? — робко спросила она, разглядывая учиненный мной бардак.
Рассматривала ее лицо и не узнавала. Человек. Во всяком роде, на запястьях нет браслетов из чешуи, значит не драконица.
— Убирайтесь. Мне ничего от вас не надо…
— Понимаю, сейчас неподходящий момент, но… доченька.
Вздрогнула от знакомого слова и присмотрелась к женщине пристальней.
— Как вы меня назвали?
Незнакомка потопталась на пороге, не решаясь подойти. Дернулась ко мне, остановилась, но все же осилила те три шага, что нас разделяли, и опустилась на изумрудный ворс, отодвинув в сторону осколок вазы.
— Я понимаю, каково тебе сейчас. Пятнадцать лет назад я похоронила дочь, чтобы сегодня узнать, что она жива, — женщина грустно улыбнулась и робко коснулась кончиков моих волос. — Я до сих пор не могу поверить.
Наверное, слух мне отказал, или, может быть, разум. Я смотрела на нее и не могла понять, что она несет…
— Боль не исчезнет, Ариана. Ни через год, ни через пять, ни через десять лет. Она либо сломает тебя, либо ты научишься с ней жить. Иного не дано. Я тоже через это прошла. Многие прошли. Придется и тебе.
Она смотрела на меня с любопытством и грустью, словно верила в то, что говорила.
— Не понимаю.
— Я — твоя мама, Ариана, — она накрыла мою ладонь своей. — Сейчас ты сходишь с ума от потери, и я не могу молча на это смотреть.
— А пятнадцать лет, где ты была? Когда узнала, что я жива, где ты шлялась? Когда я нуждалась в материнской любви, ласке и заботе, ты проводила свою жизнь здесь? С ним, быть может?!
От догадки или придумки, что мать могла все это время забавляться с Вайцеком, стало тошно. Я рассмеялась, сдавливая приступ тошноты. Смех лился из меня и лилися, перешел в гомерический хохот и, когда я уже задыхалась от содроганий, потекли слезы. Казалось, я пролила их все, но они хлынули с новой силой.
Ариана
Мама следила за моими метаниями по комнате и, когда я упала на кровать вниз лицом, села рядом и погладила по голове. Она гладила меня долго-долго, а когда я перестала всхлипывать, раздался ее тихий голос:
— Роды были сложными, понадобилась помощь ведьмы. Твой отец забрал тебя практически сразу, чтобы отвезти к лекарям. Я была слаба, и не могла отправиться с вами. В это время драконы меня и нашли. Четыре года я пыталась сбежать, всеми силами уйти от того, кто я есть, чтобы в итоге понять, как сильно ошибалась. Вайцек… — она замерла, подбирая правильные слова, — оказался не таким монстром, как рубиновые и хрустальные. Он показал мне другой мир. Мир, в котором я не пленница, а хозяйка своей судьбы.
Легла на щеку, слушая материнский голос, привыкая к новым ощущениям, пытаясь найти в сердце отклик.
— Когда Вайцек узнал, что у меня есть дочь, то помог найти Бертоломео и… Ариана, — она убрала с лица мои волосы и склонилась ближе: — он сказал, что тебя не удалось спасти. Что ты умерла сразу после рождения, и лекари ничего не смогли поделать.
Вытерла слезы и поднялась, глядя на мать, но не чувствуя в сердце отклика. Может, это из-за боли? Сложно верить женщине, которая не участвовала в твоей жизни. Ее слова расходятся с тем, что говорил отец.
— Подождите… отец сказал, что искал вас, но не мог найти. Что не
