— Видишь теперь, мерзавец, я предъявил тебе доказательства. Откуда у тебя нуггеты?
Ик Сенанда открыл рот, но не ответил, притворяясь, что от страха не может вымолвить ни слова, и лишь после того, как вопрос был повторён несколько раз, ответил, запинаясь:
— Э-ти… эти нуг-г-ге-ты… я н-нашёл…
— Конечно, нашёл. Мы это знаем. Но где?
— Там… там… вчера… я нашёл… мешочек… в лесу.
— В лесу? Мешочек? Никто бы не бросил в лесу мешочек с нуггетами. У тебя золото из Бонанзы, и ты нам сейчас скажешь, где она находится!
— Эт-т-того… эт-т-того я н-не м-могу сказать!
— Да? Сейчас я тебе, докажу, что можешь! Даю тебе одну минуту на раздумья. Если не скажешь, то получишь в живот столько пуль, сколько у нас ружей! А стало быть, решай!
Бледнолицые направили на метиса свои ружья, и тот, притворяясь перепуганным насмерть, воскликнул:
— Не стреляйте, не стреляйте! Я ведь говорил вам, что я друг бледнолицых! Именно поэтому я вынужден был покинуть племя без оружия и без коня. Неужели из-за этого я должен ещё и погибнуть?
— Не из-за этого, а из-за своего вранья! Если ты действительно друг бледнолицых, то будь откровенным!
— Я не могу! Краснокожим строго запрещено открывать другим Бонанзу.
— Ты не чистокровный индеец, ты метис, поэтому на тебя этот запрет не распространяется. И даже если бы ты был краснокожим, которого изгнали из племени, то и тогда ты бы должен был отомстить любым способом за это. Тебе теперь предоставился прекрасный случай это сделать, рассказав нам, где находится Бонанза оф Хоака.
— Отомстить? Ах… ах… уф! Отомстить! — воскликнул метис, как бы решаясь на это.
— Да, отомстить, отомстить за то, что с тобой обошлись так скверно!
Метис какое-то время колебался, по его лицу было видно, что он борется с самим собой, и, когда бледнолицые стали давить на него, он нерешительно ответил:
— Даже, если… если бы я хотел… но я не могу этого сказать!
— Почему?
— Потому… потому что меня прогнали из племени. Я уже никогда не смогу вернуться в моё племя, я буду вынужден пойти к бледнолицым, жить среди них, а для этого нужно будет много золота, поскольку белым за всё нужно платить. Если я вам скажу, где находится Бонанза, то вы отнимете у меня всё золото!
— Ты говоришь глупости! Сколько золота может быть в Бонанзе?
— Уф! — воскликнул метис, не задумываясь. — Столько, что на пятидесяти лошадях не увезти!
— Это правда? — спросил Его Высочество. — Это правда? Это на самом деле так?
— Да. Я видел это.
— Когда?
— Несколько раз. Последний раз сегодня утром.
— Слышите, господа? Вы слышите? Молитесь Богу, чтобы не лишиться рассудка! Столько золота, столько золота! Его бы хватило, чтобы купить все Соединённые Штаты! А этот дурачок думает, что всего этого золота ему хватит лишь для того, чтобы он мог заплатить за оружие и Огненную Воду для себя! Послушай, дружок, даже того золота, которое ты унесёшь в своих руках, вполне достаточно, чтобы ты мог удовлетворять любые свои желания и пить Огненную Воду до конца своих дней. Но ты получишь гораздо больше золота. Если ты покажешь нам Бонанзу, то мы поделимся поровну: ты получишь одну половину, мы заберём другую. И тогда ты сможешь посмеяться над всеми краснокожими и заживёшь лучше, чем президент, которого вы называете Белым Отцом!
— Лучше… чем… чем Белый Отец? Это правда? — спросил метис, как бы ошеломлённый услышанным.
— Да! Я клянусь тебе всеми святыми. Ты получишь всё, что только пожелаешь.
— И столько Огненной Воды, сколько захочу?
— Даже больше! Намного больше, чем может вместить в себя Миссисипи! Скажи только скорей, где находится Бонанза!
Лицо метиса раскраснелось, стало понятно, что он готов раскрыть свою драгоценную тайну, но всё же он высказал своё сомнение:
— Вас почти тридцать воинов, а я один и без оружия. Если я покажу вам Бонанзу, то вы заберёте всё золото, а меня прогоните, так что я ничего не получу!
— Ерунда! Мы честные люди и отдадим тебе половину. Я сказал это и сдержу своё слово. Но если ты не скажешь, то будешь безжалостно застрелен на этом самом месте, где ты сейчас стоишь. А значит, выбирай, и быстро! Или смерть, или столько Огненной Воды, сколько ты сможешь выпить до конца жизни!
Его Высочество был возбуждён не меньше, чем остальные охотники. Подумать только: свыше пятидесяти повозок чистого золота! Это трудно себе даже представить! Все устремили нетерпеливые взгляды на метиса, который всё ещё продолжал колебаться. И когда напряжение достигло наивысшего, казалось, предела, он наконец произнёс то, что от него все ждали:
— Ято Инда доверяет вам, он верит, что сможет забрать половину золота, и покажет вам, где находится Бонанза!
После этих слов всех бледнолицых охватила неописуемая радость, даже Его Высочество размахивал руками, как ветряная мельница крыльями, и подпрыгивал на месте, забыв про своя возраст, седую бороду и седую голову. Только высокий Хум сумел сохранить самообладание и, хотя лицо его тоже горело от радости, крикнул так, что, несмотря на всеобщий шум, был услышан всеми:
— Милорды, джентльмены и сеньоры! Впереди нас ждёт большая радость, но и наше благородство не может быть меньшим. Мы пообещали этому человеку половину золота, и я полагаю, что мы сдержим обещание!
— Да, да, — засмеялся Его Высочество.
— Да, да, — со смехом отозвались и все остальные.
Своим смехом они ясно дали понять, что не собираются выполнять обещанного, но метис сделал вид, что ничего не понял, и произнёс:
— Если вы хотите, чтобы я отвёл вас к Бонанзе, то для этого не придётся долго ехать.
— Это недалеко? — спросил Его Высочество. — Я так и думал! Бонанза находится в Эстрехо, не так ли?
— Так.
— Тогда мы нашли бы её и без твоих указаний!
— Нет, — ответил Ик Сенанда. — Вы могли бы искать её много-много лет и всё-таки не нашли бы её.
— Так ступай и покажи нам дорогу к ней. Но не вздумай удрать! Наши пули тотчас же продырявят тебя насквозь!
Метис сделал вид, что не услышал этой угрозы вовсе, и отправился в путь, уверенный в том, что ведёт бледнолицых на верную гибель. Претворение в жизнь хитрого плана, задуманного Чёрным Мустангом, прошло намного легче, чем Ик Сенанда представлял себе.
А бледнолицые, ничего не подозревая, говорили между собой только о Бонанзе. Один Хум ехал спокойно, держась несколько в стороне от остальных и размышляя, как бы уговорить своих, товарищей вести себя благородно. Через какое-то время к нему присоединился Его Высочество и с усмешкой спросил:
— То, что ты говорил раньше о благородстве, это была лишь шутка, не так ли?
