Он обнимает меня и притягивает к себе, я податлива…, я ласкаю его по сильным плечам, обвиваю руками его шею, целую его в ту самую татуировку, смысл которой понятен только мне и ему, ведь в ней зашифрованы наши имена. Вот уже солнце высунуло над водой свою ярко желтую макушку …… наши поцелуи становятся все яростнее, тела плавно двигаются с нарастающим темпом. Мир вокруг постепенно рассцветает, бирюза превращается в изумруд и рассыпается калейдоскопом красок, словно кто то раскрашивает его невидимой кистью. Океан искрится и переливается, пенные гребни ласкают берег …… его пальцы медленно рисуют на моей спине линию от макушки до поясницы, кругами скользят по ягодицам……темп движений нарастает, губы горят пламенем и внизу живота рождается огненный шар, и поднимается вверх, все выше и выше.
Солнце воспарило над линией горизонта и умывшись, прихорашивается, смотрясь в зеркало океана. Страсть нарастает и уже отдельные импульсы достигают головы, огонь обжигает лицо, сушит губы. Солнце окончательно прогоняет мрак и все выше и выше поднимается по небосклону.
— Любимый… — стон страсти срывается с воспаленных губ, достигает головы огненный шар и распускается благоухающим лотосом…
Рождается новый день, рождается новая любовь, рождается новая жизнь…
Глава 62
Странно все в Трансильвании, все не как у людей, сегодня 6-е января 2010 года, и мы готовимся встречать Рождество. Я фарширую рождественскую утку сухими яблоками и черносливом, Барби носит воду из колодца, Чен рубит дрова. С утра смотрела телевизор, от новостей голова чуть не раскололась, бабушка посоветовала его выключить, я так и сделала и сразу почувствовала облегчение. Сегодня последний день у бабушки, а завтра уже уезжаем, опять на работу в ненавистный офис. Как все быстро заканчивается, вроде бы совсем недавно я ехала с Барби на «Hummer» по ночному Бостону, совсем недавно встречали Рождество в Лондоне, как все быстро проходит, вот и жизнь так проидет, как один миг. Грустно от таких мыслей. А с другой стороны сегодня опять Рождество и каждый знает с детства, что в Рождественскую ночь всегда случаются разные чудеса.
— Памелла, внучка, быстрее идите сюда, зови своих друзей, — закричала бабушка со двора. Она стояла у калитки и подзывала какого то тщедушного мужичка. Мы с интересом подошли.
— Я вам вчера обещала показать упыря, помните, — спросила нас баба Марица.
— Иди сюда кому сказала, — звала бабушка мужичка. Он топтался на месте и отмахивался.
— Вот видите его, — спросила бабушка, показывая на мужичка.
— Это Монька— упырь, так его в деревне прозвали.
— Да не стой ты, подойди не ошпарю, — ругалась на него бабушка.
— Мужичек не трогался с места, но и не уходил.
— Во, видали, вот вам настоящий вампир, — сказала она. Мы захохотали.
Мужичек был такого тщедушного вида, что один взгляд на него вызывал смех. На нем была телогрейка вся в заплатах, на голове смешная шапка из кролика, а на ногах высокие войлочные сапоги.
— А знаете почему он не подходит? — спросила баба Марица.
— Нет ба, ну хватит над человеком издеваться, пусть себе идет. Барби от смеха покатилась в сугроб.
— Он не подходит потому, что чеснока боится, вон видишь на калитке висит сухая плетенка и еще там дальше на заборе, — показала бабушка и лицо ее оставалось при этом серьезным.
— Нука сходи сними чесночные плетенки и отнеси подальше отсюда. Я полезла через снежный завал сняла с забора плетенки.
— Убери их отсюда подальше в сенцы, — попросила бабушка. Я сделала так как она сказала.
— Подойди Монька, не бойся нет чеснока, — снова позвала бабушка. Мужичек приближался осторожно ступая словно бы шел по тонкому льду.
Пегая лошадка тянула по улице сани груженые бидонами. На санях сидела толстая баба в овчинном тулупе.
— Она остановила сани возле калитки.
— Здорово Марица, с наступающим вас, — поздоровалась баба.
— И тебе так же, — ответила бабушка.
— Смотрю гости у тебя?
— Да внучка приехала с друзьями. Баба оценивающе нас осмотрела, потом кивнула бабушке.
— Хорошая внучка, дай бог здоровья.
— Спасибо и тебе в добрый час.
— Слушай Марица, ты никак Моньке налить собралась, — спросила толстуха.
— Да хочу вот ребятам живого упыря поближе показать, — ответила бабушка.
— Да ему уже сегодня наливали, Граповичи поросенка резали, так ему поллитровую банку налили, хватит ему, а то шалить начнет не дай ты господи, — толстуха перекрестилась.
— А я уточку зарубила так у меня всего то стаканчик наберется, а ребята пусть подивятся.
— Ну смотри как знаешь, тпрууу, — она хлестнула лошадку кнутом и поехала дальше. Монька все это время стоял как вкопанный.
— Ну иди суда Моня, не бойся, — опять позвала бабушка.
Мужичек подошел и остановился в шаге от забора. Я заметила, что у него странной формы уши, они оттопырны и верхние края немного заостренные. Зрачки глаз у Моньки были желтого цвета и постоянно бегали. Он часто цокал языком.
— Не бойся Монечка, хочешь налью, — ласково спросила бабушка.
Моня сверкнул глазами и замычал, руки у него дрожали. Длинные пальцы с почти прозрачной кожей судорожно изгибались.
— А нука зарычи Монечка, зарычи. Мужичек сделал смешную физиономию и зарычал.
— Покажи девочкам зубы, покажи, Моня. Он вдруг оскалился и я впервые вздрогнула, Барби при всем своем скепсисе, шарахнулась назад и уселась в сугроб.
Зубы действительно были страшные, желтые, длинные и острые, почерневшие десны кровоточили.
Или я себе вообразила или на самом деле, но в воздухе распостранился тяжелый гнилостный дух. Баба Марица не сводила глаз С Монечки, словно это был не человек а тигр.
— Ну покажи какой Монечка страшный, пошипи мой хороший, ну давай, давай, напугай девочек, — приказала бабушка. Мужичек вдруг изогнулся и с кошачьей ловкостью прыгнул на забор, зашипел и оскалился. Глаза полыхнули зеленым адским пламенем, а с желтых клыков в снег падала красноватая пена. Утлый заборчик зашатался и в воздухе распостранился кисловатый смрад.
— Я во двор тебя не звала, а ну пошел.
Монька спрыгнул с забора на улицу и как то виновато опустил голову, но глаза по прежнему дико блестели.
— Так внучка сбегай в сенцы и принеси там стоит стаканчик, я с уточки нацедила. Я побежала в дом и вскоре вернулась неся граненый стакан с утиной кровью.
— Дай мне, — сказала бабушка.
— Последнее прошу станцуй как ты умеешь.
Монька стал выплясывать какие то невообразимые кренделя и глядя на него опять стало смешно. Бабушка протянула ему стакан и он схватив с жадностью выпил.
— Пошел вон теперь и без приглашения в этот дом не приходи.
— Внучка, повесь снова плетенки на забор. Монька улепетывал вдоль ограды почти не оставляя следов на снегу.
— Что это было, вот, здесь только, что, — прогудела Барби.
— Ущипни меня Пэм, или мне все это приснилось.
— Бабушка, а почему он стакан не вернул.
— Нельзя внучка ничего нельзя брать у вампира.
Вечером мы собрались за рождественским столом. Откупорили бутылочку красного монастырского вина, что купили в Брашове. На улице пели песни, хлопали петарды, молодежь гуляла и веселилась.
— Вы как хотите но я на улицу не выйду, — вдруг заявила Барби.
— Барби, что ты так испугалась, это же всего то был полоумный, больной человек. Бабушка заметила как отреагировала моя подруга и поэтому попросила меня ее успокоить. Мне же она напомнила, как однажды когда я была еще очень маленькая, по дороге из Брашова нам попалась на дороге большая волчица.
— Помнишь ее Памелла? — спросила меня бабушка, когда мы остались с ней наедине.
— Да бабушка, мне тогда было очень страшно, — ответила я.
— Так вот Монька ей внуком приходится, поняла. Я кивнула. В мире много, очень много загадок и никто ничего толком не может объяснить. Я это тебе говорю. А подруге объясни, что он ненормальный, она у тебя очень впечатлительная.
Мне удалось уговорить Барби выйти на улицу. Бабушка дала нам по пригоршне конфет и печенья, что бы раздавать детям. Гулянье шло вовсю. Мы покатались на санках с горки, потом прыгали через костер, потом вымазав лица сажей, присоединились к группе молодежи и ходили с ними по дворам и пели песни.
Домой вернулись с мешком всякой всячины и выложили на стол. Здесь оказалась копченая курица, свиной окорок, колца кровяной колбасы и жестяная коробка с леденцами. Чен сделал кучу снимков и разглядывая их, я и Барби не на шутку развеселились.
Потом бабушка поставила на стол восковую свечу, погасила электричество и мы стали гадать. Баба Марица хитро прищурившись смотрела как мы это делаем и курила.
— Ба, погадай пожалуйста, — попросила я.
— Да что тут гадать, — сказала баба Марица.
