– Прекрасно! Отдохнешь от нашего склепа. А то тут и в самом деле одиноко, на тысячи парсеков вокруг никого нет. Возьми несколько капсул с антинейтронами, пригодятся.
– А как же ты? – нахмурилась она.
– Надо бы закончить один опыт…
Она помолчала, внимательно изучая мою физиономию, затем улыбнулась.
– Хорошо! Поскорей заканчивай с этими делами и вытравляй из организма кремний, а то он превращает тебя в какого-то монстра. Ты становишься похож на больную биоформу. – Сравнение показалось мне смешным, и мы бодро рассмеялись.
Гемма-19 заскочила (в прозрачной накидке на голое тело) в бокс дырокола, скинула в его программу адрес своего любимого супермаркета и отбыла, а я медленно и с некоторым усилием разгладил мышцы щек. В доме было необычно тихо, только тепловой генератор едва слышно гудел под ногами, гоняя плазму по трубам. «АМ-то! – проклюнулось в голове. – Антиматерию-то взяла?»
Уникальные кальмары и удушье
8/253, день. Шестая кассета ждала Никласа, и к тринадцати часам, отделавшись от мелких запросов «Динго» по распределению топлива на разные бытовые нужды, он наконец был готов скормить «U2» транслятору. Но не успел, потому что биоформа опять настигла историка с посылкой от Ирины. Никласу в ответ пришлось «раскинуть клешни», как говаривали в древности (т. е. примириться с обстоятельствами).
– Здравствуй, мой дорогой Никлас-9! – объявила голограмма жены. – Тут интересно и поучительно, несмотря на занудство Иана-1. Но остальные демографы и этики вполне приятные люди. Один, правда, нарочно превратил себя в какого-то кальмара и вечно торчит в океане. Мне довелось пообщаться с выдающимися представителями местного населения и явить им достижения передового искусства – ну, ты уже знаешь, о чем я говорю…
«Да уж, – вздрогнул историк. – Бедные головоногие». Ирина показала Никласу виды океана с орбиты, затем мелководье и глубины, оживляемые тупыми светящимися рыбками. Разумные обитали в тонком приповерхностном слое, устроив в глубинах куполы пониженного давления. Вообще, этот бытовой «отчет» Ирины вряд ли годился в качестве учебного курса для молодых демографов. Откровенно говоря, больше всего он походил на красочные путевые заметки. Но раз уж ее пока не попросили покинуть дипломатическую миссию – значит, она приносит ей пользу или хотя бы не вредит.
В самом конце записи оказалась нарезка из твердо установленных фактов. Обычай кальмаров отрубать совершеннолетним детям щупальце как-то не слишком впечатлил Никласа, а вот один из астрономических фактов позабавил. Точнее, ему понравилось то, как глава миссии Петров DFS-0976 Иан-1 поведал о нем аборигенам:
– Ваша звезда уникальна, друзья! Она образовалась вне зоны коротации, а значит, угловая скорость вращения межзвездного газа в этом секторе пространства отличается от угловой скорости спирального рукава вашей галактики. То есть рано или поздно ваша система попадет под галактическую ударную волну и очутится в зоне активного звездообразования! Увы, планета погибнет под яростным огнем первой же сверхновой. (Местные астрономы понимающе дернули мимеотическими щупальцами.) Пора присоединяться к обитаемой Вселенной, мои юные друзья! Спасите своих потомков от свирепого пламени, подарите им тысячи новых водных миров!
Никлас наскоро слепил собственное послание, состоявшее всего из одного эпизода (погружения в песок), и обратился к шестой кассете.
Ассоциация 15 (из коллекции Деева NGC 69307-3 Леонида-1)
52-Тим проснулся от резкого сигнала коммуникатора. Расклеив веки, он царапнул когтем по кнопке отзыва и увидел наклоненное вправо лицо В-роњош4-Ка-20-Соза. 5-Эф принял вертикальное положение.
– Отдыхаешь? – хмуро спросил офицер. – Уже 8:00, капрал!
– Готов к выполнению задания.
Через 10 минут 52-Тим уже шагал по направлению к тренажерному залу. К счастью, у него еще было несколько минут, чтобы пожевать соленых морских огурчиков в кафе, запив их жирным козьим молоком. Все это в консервированном виде доставлялось на полигон, а потом уже накачивалось водой и витаминами до нужной кондиции.
Быстрое повышение в звании от солдата до капрала отчасти даже испугало 52-Тима. Ему стало понятно, что безопасным пребыванием в составе технического персонала ему не отделаться. В назначенную минуту он преодолел последний коридор во внешнем периметре и оказался в обширном помещении с открытой стеной. Рядом с трехкилометровым обрывом располагалась круглая станина со смонтированной на ней кабиной истребителя. Видны были многочисленные силовые кабели и промасленный ротор, выдвигавший станину наружу по двум рельсам.
– Инструкции знаешь? – накинулся на капрала 20-Соз. Как видно, сегодня он пребывал в раздраженном состоянии духа и норовил высказаться громко.
– Читал…
– За штурвал, воин!
52-Тим надел протянутый ему шлем и взобрался на платформу, а в руках офицера откуда-то возник пульт с крупными клавишами. Ротор взвизгнул, раскручиваясь, вокруг 52-Тима вырос пластиковый купол, и станина со скрежетом вывалилась в просвет (прямо вместе с обрубками рельсов).
Небо было розоватым от взвешенной пыли, легкий ветер раскачивал тренажер над ущельем. Противоположный край пропасти просматривался на огромной высоте, а сама стена казалась монолитной, хотя и расчерченной вязью трещин. 52-Тим пожалел, что зашел по дороге в кафе. К тому же он сейчас и не знал бы, что количество монополей на его дебетке за вчерашний вечер уменьшилось вдвое…
Но это было еще не все! Магнитные поля с гудением подняли кабину тренажера над станиной, и она зависла в воздухе без всякой опоры. Будь ветер немного сильнее, он наверняка сорвал бы кабину с вертикальной направляющей, и тогда только парашют спас бы 52-Тима от катастрофы. Он потер ладонью похолодевший лоб и вцепился в колени, боясь дышать. В открытом космосе было намного проще. На вид ущелья наложилась подвижная координатная сетка, панель расцветилась «настоящими» боевыми огоньками, а за спиной взвыли имитаторы ионных двигателей.
– К бою! – взревел им в унисон 20-Соз, и тотчас со всех концов экрана на хрупкую «машину» капрала хищно ринулись вражеские цели. Сначала они двигались медленно, и он успевал переложить прицел вручную, выбирая наиболее опасную цель, зачем их количество возросло, а плазменные «снаряды» закончились. Ксенона в баке осталось только на то, чтобы маневрировать, и тут автоматика полностью отключилась. Один раз сгусток огня опалил брюхо «истребителя», а вскоре 52-Тим попросту не успел увернуться, и шар плазмы прожег кабину.
В глазах вспыхнула радуга, все имитирующие боевую обстановку детали исчезли, а кабина, как с ужасом почувствовал капрал, завалилась на бок и по крутой траектории летит в пропасть. Кувыркаясь, мимо неслась иззубренная стена каньона, в вышине порой мелькала узкая розовая полоска неба. Скалы внизу вдруг резко обрели четкость, хотя воздух потемнел от пыли. В шлеме свистел ветер.
Инстинкт сработал за 52-Тима самостоятельно, недаром бывшего солдата сутки натаскивали на разгромленной теперь космической базе: при непосредственной угрозе жизни задействовать систему индивидуального спасения. Красный рычаг был на привычном месте, и капрал судорожно рванул его, чуть не выдрав из крепления.
Кабина вздрогнула, перевернулась вверх днищем и закачалась на плазменных выхлопах. Будь дело в космосе, она была бы отстрелена и направилась к ближайшему действующему маяку. 52-Тим, хоть и висел вниз головой, удерживаемый ремнями, облегченно выдохнул сквозь зубы и мысленно выругался всеми известными ему бранными словами.
– Молодец, – удивленно сказал далекий лейтенант. – Задержка реакции нормальная, полторы секунды. Давай ко мне.
«Всего-то? – Капрал искренне удивился. – Неужели я падал так недолго?». Он перевел кабину на ручное управление, покрутил соплами и кое-как приобрел привычное положение тела. Сверху уже опустился трос с магнитной кошкой на конце, и стены ущелья разочарованно поехали вниз.
– Для первого раза хорошо, – проворчал 20-Соз, встретив выжатого словно шкура 52-Тима. Несмотря на скупость похвалы, 20-Соз улыбался многозубым ртом. На его желтых клыках поблескивала слюна. – Не знаю, зачем мне нужен второй пилот, но за огневую установку я почти спокоен…
52-Тим, почувствовав неодолимый внутренний позыв, шагнул к провалу и склонился над ним. Из желудка хлынули непереваренные остатки огурчиков, а в легкие ворвался порыв пыльного ветра. Голова вдруг закружилась, и капрал уцепился за стальной трос лебедки. Так дурно он чувствовал себя только после первого учебного вылета, когда первый пилот заложил подряд несколько поворотов вокруг точки либрации, чтобы проверить вестибулярный аппарат новобранца. Но тогда, хвала хвостатым предкам, обошлось, а вот сейчас… «Вчерашний погремец», – брезгливо догадался 52-Тим и провел кончиком языка по передним рядам зубов, выталкивая куски пищи наружу.
