Священномученик пролежал долгое время в тюремной больнице. Едва оправившись, он был сослан в Соловки, в суровые условия лагеря для тяжелых политических преступников преимущественно из духовной среды. Жестокие морозы, недоедание и непосильный труд совсем подкосили здоровье и без того хрупкого епископа. Семь лет протомился он в подобных условиях, и если остался жив, то лишь благодаря самоотвержению своей младшей сестры, воспитанной им как дочь, бросившей все и последовавшей за братом в ссылку.
По окончании ссылки владыка Анатолий был возведен в сан архиепископа Саратовского и Самарского. Свалившийся от тяжелого заболевания язвой желудка, явившегося последствием концлагерного режима, владыка Анатолий по выздоровлении был назначен архипастырем, возглавляющим южную Одесско-Херсонскую епархию.
В Одессу владыка попал в самые тяжелые времена. Все дела по религиозным вопросам в НКВД возглавлялись инспекторами культа: вначале Вышнегородским, а затем Барановичем. Как тот, так и другой с наслаждением вволю поиздевались над главой местной церкви. Владыку очень часто срывали глубокой ночью с постели с требованием немедленно явиться в НКВД на Маразлиевскую улицу.
Случалось, в большой праздник, среди архиерейского богослужения, являлись в храм с таким же требованием.
Кроткий и смиренный в обычное время, владыка веско и коротко отвечал, что он ни в коем случае не прекратит богослужения и явится в НКВД лишь по окончании его. Столь категорически звучал его тон, что и посланцы со скрежетом зубовным покорялись. По окончании долгого 45-часового богослужения не отдохнувший и не поевший Владыка спешил на Маразлиевскую, где, в отместку ему за задержку, его издевательски продерживали в передней еще часа полтора и наконец принимали, причем Баранович орал и топал ногами на епископа, как на провинившегося раба.
Таковы условия, в которых подвизался на своем высоком посту горячо почитаемый населением архипастырь.
Тяжелей всего ему было являться свидетелем почти поголовного ареста всех настоятелей и лучших проповедников Одессы в 1931 г. Все они в количестве свыше 20 человек были в 1931 г. сосланы, и с этого же года началось кощунственное закрытие и уничтожение храмов. На глазах владыки были взорваны величественный кафедральный Преображенский собор, дивный храм архистратига Михаила при Девичьем монастыре, прекрасное здание военного Святосергиевского собора и храмы святителя Николая в порту, и в местности так называемого Ботанического сада, а также множество других. Репрессии в отношении духовенства усилились: лишенные крова и пропитания, духовные лица день и ночь осаждали покои владыки, и он целыми днями метался по разным политическим учреждениям, униженно вымаливая пощады своим подчиненным, встречая насмешки и поношения.
В 1932 г. владыка Анатолий получил сан митрополита, а также был выдвинут кандидатом на освободившийся пост экзарха Украины. Но по своей скромности он уклонился от этого и продолжал возглавлять кафедру Одесско-Херсонской епархии вплоть до своего ареста, последовавшего 27 июля 1936 г. (ст. ст.).
Перед этим митрополит перенес еще одно унижение: был уволен Барановичем и получил запрет совершать богослужения.
Арестованный в ночь с 27 на 28 июля 1936 г., владыка был немедленно вывезен в Киев, где его протомили в очень тяжелых условиях с полгода. Там он снова заболел язвой желудка и осложнением на ноги. Когда по особому ходатайству экзарха Украины, митрополита Константина, перед высылкой владыке Анатолию разрешили свидание с сестрой, то, как несчастная с рыданием рассказала нам впоследствии, его ввели к ней на свидание под руки — он совсем почти не владел ногами.
И несмотря на это, его в таком состоянии погнали с этапом, отказав в ходатайстве ехать туда на собственный счет. С этапа на этап перегоняли несчастного мученика, нарочно помещая его среди уголовных преступников, которые обкрадывали его систематически.
Больного святителя буквально прикладами гнали пешком от стоянки до стоянки, все дальше и дальше на север, не давая самого короткого срока на отдых. Когда он падал замертво, его подымали на грузовик, но лишь только он приходил в себя, снова силой заставляли брести пешком… Видевшие это люди, впоследствии освобожденные, с плачем рассказывали о пытках, которым подвергали мученика митрополита Анатолия и уверяли, что было бы гораздо милостивее расстрелять владыку сразу.
В таких условиях летом 1937 г. владыка перенес крупозное воспаление легких, но эта болезнь не замедлила его трагического шествия. В конце 1937 г. он потерял зрение и на крайнем севере, умирая, умолял допустить с ним на предсмертное свидание сестру, которая добралась до этого последнего этапа его ссылки. Сестра получала от него всегда только терпеливые и сдержанные открытки, где он писал: «Умоляю тебя, прими все меры, даже сверх возможные, добейся, умоли, упроси, устрой наше свидание. Жажду перед смертью увидеть родное лицо и благословить тебя»… Но свидание не было разрешено.
Перед самой смертью владыки к нему, уже агонизирующему, пришли с требованием отдать последнее Евангелие и нательный крест. Евангелие вырвали из слабеющих рук, но крест он не отдал и, защищая грудь хладеющими руками, упал навзничь и испустил дух. Это было 10 февраля 1938 г.
Господи, правоты виде лице Твое!
Тело скончавшегося было брошено в промерзлую землю братской могилы далекого севера… А нам, его духовным чадам, так чтившим и любившим его, было запрещено поминать его в храмах и служить по нем панихиды.
И лишь в 1941 г., по прибытии духовной румынской миссии в Одессу, была отслужена по нем торжественная панихида в присутствии десятков тысяч молящихся, громко рыдавших при возгласах: «Мученику митрополиту Анатолию вечная память».
18. Дамаскин, епископ Глуховский
Епископ Дамаскин, в миру Дмитрий Дмитриевич Цедрик, родился в Херсоне, в семье бедного почтового чиновника. Вся эта семья была проникнута высоким христианским духом. Это показывает хотя бы тот факт, что брат епископа, Николай, пошел в священники и в самом начале Октябрьской революции был расстрелян большевиками за бесстрашное исповедание веры и обличение большевиков.
Высшее образование епископ Дамаскин получил в сельскохозяйственном институте, который окончил со званием агронома. Впоследствии, во время ссылки в Туруханский край, это образование ему очень пригодилось. По окончании сельскохозяйственного института, епископ Дамаскин поступил в институт восточных языков в Казани. Окончив его, принял монашество и работал миссионером при Пекинской миссии. Говорят о его деятельности там в свое время была помещена статья в «Ниве», причем было указано, что в честь иеромонаха Дамаскина была даже названа спасательная лодка. Где был владыка в период между пребыванием на Дальнем Востоке и появлением в Киеве, нет точных данных. Как-то в разговоре он упомянул, что в одной губернии (он назвал или Орловскую или Тульскую) его должны были расстрелять и «в эти минуты пред человеком проходит вся его жизнь».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
